Пути развития современной науки о культуре

После методологической революции, совершенной 100 лет тому назад, развитие культуроведения пошло двумя основными путями. Первый выбрали, как мы сказали, адепты и эпигоны дильтеевско-риккертианской программы, доводя ее до крайностей субъективизма и полной изоляции культуроведения от естественнонаучного контекста. Примером такой крайности можно назвать учение немецкого культуролога Т. Лессинга, развившего взгляд, что история есть не что иное, как то, что появляется в результате придания смысла бессмысленному, коим являются сами по себе человеческие деяния и их следы в прошлом, м том числе и культура.

Но сохранился, помимо этой линии, путь развития культурологии как строгой науки, более или менее следующей критериям научной рациональности, установленным в стандартной научной практике. Культурологи, оставшиеся безразличными к риккертианским призывам, продолжали создавать культурологию на научных основаниях. Мы их знаем как создателей конкретных культурологических теорий или разделов наук о человеке и обществе. Это представители различных культурологических специализаций, специалисты по философской антропологии, этнографы, этнологи, социальные культурологи, специалисты в исторической и культурной антропологии и др. Они сохраняли привязанность к ценностям научного рационализма, понимание важности и необходимости моделирования культурных явлений с помощью строгих понятий, контролируемого осознанием несводимости культурных явлений к феноменам природы, понимали важность научной обработки культурных фактов. Многие из них, подобно Б. Малиновскому, отдавали себе отчет в том, что науки о культуре и человеческой жизни нуждаются в специфической методологии, учитывающей особый характер предмета. В ее поисках они не покидали почву сциентизма как конструктивной научной платформы. Совершенно ясно, что многое в культуре можно объяснить с этих позиций, чем и отмечены действительно значащие труды зарубежных и отечественных культурологов; и лишь сталкиваясь с границами приложимости этих методов, с исчерпанием их эвристического потенциала, следует искать новые приемы и принципы. Именно понимание ограниченности и относительности всех методологических приемов и определяет методологическую культуру исследователя. Но сомнительно, что они будут продуктивны, если двигаться в направлении, указанном "философией жизни" и философской герменевтикой. Они почти лишены инструментального значения.

Таким образом, вырисовывается установка, требующая пересмотра оценки учения о статусе наук о культуре, о критериях, демаркации их и естествознания, предложенное дильтеевско-риккертианской философией, и отношения к эмпатическим приемам с точки зрения познавательной ценности. В значительной мере все это изжило себя. Следует подвергнуть трезвой методологической проверке ту программу культурологического познания, которая базируется на установках этой философии.

Культурологам необходимо признать, что отгораживание от естествознания - не научная доблесть, не путь к утверждению достоинства культурологии, а проявление самоизоляции, неизбежно ведущей к импродуктивности.

Куда более важным и действительно сложным делом является исследование характера связи двух комплексов знания. Эта связь не случайна, не следствие недоразвитости социогуманитарных наук, а проявление органичной целостности природы и общества. Ее разрыв - это надругательство нал целостностью нашего миропонимания и природой самого знания. Собственно, риккертианская философия в терминах гносеологии и своего методологического анализа обосновывала и закрепляла факт разрыва между человеком и естественным космосом, ставшим к началу XX в. констатированным фактом исторического результата развития западной цивилизации. Но сделала это в форме обоснования автономного самоопределения знания человека о себе и культуре, порвав с гетеанско-гердеровской традицией.

Только используя арсенал методологии, обеспечивающей развитие конкретного, фактуального, обоснованного, рационально контролируемого знания, можно двигаться по пути построения культурологической теории. Современный рационализм много шире и менее жесток, чем тот, который был в предыдущую эпоху. Он впитал опыт и достижения наук о познавательной деятельности человека, позволяющие выходить на критерии рациональности, одинаково учитывающие специфику всех типов научного знания.