Профессор Московского университета

Вся сознательная жизнь Соловьева была тесно связана с Московским университетом. Многие годы он возглавлял кафедру русской истории, занимал должности декана историко-филологического факультета (1864—1870) и ректора (1871—1877). О Соловьеве как преподавателе В. О. Ключевский писал: "Обыкновенно мы уже смирно сидели по местам, когда торжественной, немного раскачивающейся походкой, с откинутым назад корпусом вступала в словесную внизу (имеется в виду одна из аудиторий в Московском университете. — Авт.) высокая и полная фигура в золотых очках, с необильными белокурыми волосами и крупными пухлыми чертами лица без бороды и усов, которые выросли после. С закрытыми глазами, немного раскачиваясь на кафедре взад и вперед, не спеша, низким регистром своего немного жирного баритона начинал он говорить свою лекцию и в продолжение 40 минут резко поднимал тон". Это действо "не трогало и не пленяло, не било пи па чувства, ни па воображение, но оно .заставляло размышлять. С кафедры слышался не профессор, читающий в аудитории, а ученый, размышляющий вслух в своем кабинете". Главное в его лекциях — "гармония мысли и слова".

Историк-византинист П. В. Безобразов, зять Сергея Михайловича, оставил следующие воспоминания о своем знаменитом родственнике и старшем коллеге: "Соловьев был известен как самый аккуратный профессор в университете. Он не только не позволял себе пропускать лекции даже при легком нездоровьи или в дни каких-либо семейных праздников, но и никогда не опаздывал на лекции, всегда входил в аудиторию в четверть назначенного часа минута в минуту, так что студенты проверяли часы по началу соловьевских лекций". Годами ученый вставал в шесть часов и, выпив полбутылки сельтерской воды, принимался за работу. Ровно в девять пил утренний чай. В 10 часов выходил из дому и возвращался в половине четвертого; в это время он читал лекции, работал в архиве или исправлял другие

служебные обязанности. В четыре часа Соловьев обедал, после чего опять работал до вечернего чая, т.е. до девяти часов; в послеобеденное время он позволял себе отдохнуть — "занимался легким чтением, но романов не читал, а любил географические сочинения, преимущественно путешествия. В 11 часов он неизменно ложился спать и спал всего семь часов в сутки". Научный и общественный авторитет Соловьева был очень высоким. В 1864 г. его избирают членом- корреспондентом, в 1872 г. — действительным членом Императорской академии наук. С 1870 г. он работает директором Оружейной палаты, в следующем году удостоен чина тайного советника, в 1879 г. избирается председателем Общества истории и древностей российских. По приглашению императорской четы ученый неоднократно выезжал в длительные командировки в Петербург, где занимался русской и всемирной историей с цесаревичами Николаем и Александром Александровичами, будущим императором Александром III, с великими князьями.

С. М. Соловьева отличали беспредельная преданность науке, трудолюбие и организованность. Каждое его исследование привлекало пристальное внимание специалистов и широкой публики. Среди них статьи "Древняя Россия", "Исторические письма", "Наблюдения над исторической жизнью народов", "Шлёцер и антиисторическое направление", "Прогресс и религия". Реформаторская деятельность Петра I всесторонне рассмотрена в работе "Публичные чтения о Петре Великом"; книга выросла из лекций, прочитанных ученым в 1872 г. в связи с 200-летием со дня рождения почитаемого им императора. На основе широкого круга источников и литературы ученый написал "Историю падения Польши"; в работе проявились политическая тенденциозность автора, его умеренный либерализм и лояльность к существующему режиму. Богатством фактического материала отличается монография "Император Александр I. Политика. Дипломатия", в которой историк проводит мысль, что Александр I был личностью, противостоявшей Наполеону I, а его внешняя политика воплощала в себе стремление примирить силы реакции и революции, вернуть странам Европы мир и порядок.

Работа "Писатели русской истории XVIII века: Манкиев, Татищев, Ломоносов, Тредьяковский, Щербатов, Болтин, Эмин, Елагин, митрополит Платон" и серия статей "Н. М. Карамзин и его “История государства Российского”", опубликованные вначале в журналах и сборниках, сыграли важную роль в становлении отечественной историографии как самостоятельной дисциплины. Соловьев, основываясь на подходах историков к своему предмету, различал в нем два направления: "рационалистическое" и "риторическое". "Строгая наука", считал он, была "выведена" усилиями представителей первого из них: В. II. Татищева, Г. Ф. Миллера, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, А. Л. Шлёцера. Н. М. Карамзин, наиболее яркий представитель "риторического" направления, по мнению Соловьева, свою роль в науке уже сыграл. Высоко оценивая значение автора "Истории государства Российского", в котором "русская история нашла своего Ливия", Соловьев вместе с тем по-своему осмысливал отечественную историю, иначе объясняя события и закономерности развития российской государственности.

Важное научное значение имели общие и специальные курсы, прочитанные Соловьевым в Московском университете. В них наиболее полно отражены исторические взгляды и общественно-политические установки ученого.

Популярностью у современников пользовались неоднократно переиздававшиеся учебники и учебные пособия, разработанные Соловьевым: "Курс новой истории" в двух частях, "Общедоступные чтения о русской истории", "Учебная книга русской истории". Последняя из них предназначалась для средних учебных заведений. В 1915 г. вышло ее 14-е издание. В книге рассмотрены события более позднего времени — царствования Александра I и Николая I, чем в "Истории России с древнейших времен". В наши дни "Учебная книга русской истории" была переиздана.

Большой интерес представляют воспоминания историка, к сожалению, незавершенные. После его смерти они были изданы под названием "Мои записки для детей моих, а если можно и для других". "Преобразования проводятся успешно Петрами Великими, — писал Соловьев, — но беда, если за них принимаются Людовики ХУ1-е и Александры П-е. Преобразователь, вроде Петра Великого, при самом крутом спуске держит лошадей в сильной руке — и экипаж безопасен; но преобразователи второго рода пустят лошадей во всю прыть с горы, а силы сдерживать их не имеют, и потому экипажу предстоит гибель". Разочаровавшись в "правительственной мудрости" реформаторов 1860—1870-х гг., ученый, тем не менее, уповал не на контрреформы, а на сильную государственную власть, способную обеспечить прогрессивное развитие страны.