Принцип дополнительности
Здесь следует солидаризироваться с С. В. Илларионовым, который утверждал, что "попытки Бора утвердить принцип дополнительности в качестве общего методологического положения не получили в западной философии науки никакого отклика... В советской философии принцип дополнительности Бора нашел достаточно сильный отклик в диалектическом материализме... Вышло несколько коллективных работ, в которых идеи Бора пропагандировались, развивались и распространялись с квантовой механики на другие области науки. Но этот всплеск был довольно кратковременным и к серьезным результатам не привел... Но самое главное состоит в том, что никакая теория, создававшаяся после 1930 г., не использовала в своем построении принцип дополнительности" [14, с. 214-215]. Однако этот принцип имел важное историческое значение, выполняя вспомогательную (во многом терапевтическую) функцию – помогал копенгагенцам отбиваться от нападок антикопенгагенцев в лице Эйнштейна, Шредингера и др. (см. параграф 15.4), стимулировал Гейзенберга при его выводе соотношений неопределенности ([24, с. 115–127J).
Принцип простоты
С. В. Илларионов указывает на несколько разных интерпретаций понятия простоты.
"Онтологическая" интерпретация понятия простоты исходит из тезиса "природа устроена просто". Из него исходили Галилей и Ньютон и многие другие физики классического периода. "Неклассическую" эпоху теории относительности и квантовой механики скорее характеризует высказывание физика академика Л. Б. Окуня: "Физика для того, чтобы стать проще, должна стать менее тривиальной. Простой простоты не будет" [14, с. 162]. Нам представляется, что это утверждение отвечает описанному в подпараграфе 9.1.3 переходу во второй половине XIX в. к менее наглядным ПИО. Но с учетом этого онтологический принцип простоты продолжает работать, по крайней мере, при построении теорий явлений, т.е. на уровне ВИО.
"Дескриптивная" интерпретация простоты, связываемая Илларионовым с позитивизмом и неопозитивизмом, провозглашает простоту математического описания: уравнение движения должно быть простым. Эта логика прослеживается еще у Галилея (равноускоренное движение как самое простое ускоренное движение (см. подпараграф 9.1.1)) и Ньютона (сила как причина изменения скорости пропорциональна ускорению). Как справедливо отмечает С. В. Илларионов, "физика... “не любит” уравнений (дифференциальных. – А. Л.) высокого (выше второго) порядков". То же можно сказать и о нелинейности уравнений – "исследователи стремятся использовать степенные нелинейности наинизшей допустимой физическими соображениями степени. Как правило, эти физические соображения связаны с симметрией системы" [14, с. 159, 160].
Еще одна интерпретация принципа простоты восходит к "бритве Оккама"[1]. В современной науке, согласно Илларионову, "бритве Оккама" отвечает требование "нельзя каждое явление объяснять своей собственной отдельной гипотезой" и критерий "из двух теорий, одинаково хорошо описывающих опытные данные, предпочтительнее является та, которая основывается на меньшем числе независимых гипотез". Правда, во втором случае "бритвой Оккама нужно размахивать осторожно!" (Л. Б. Окунь) [14, с. 156, 161]. Отметим, что речь здесь идет о построении теорий явлений, т.е. о построении ВИО.
Принципу простоты Илларионов противопоставляет "принцип Дирака", который гласит: "Все, что не запрещено, – разрешено". "Если принцип простоты ориентирует исследователей на уменьшение числа независимых гипотез, то “принцип Дирака” (или Дирака – Гелл-Манна) ориентирует скорее на размножение таковых... Гипотезы Дирака в итоге не привели к положительному результату, хотя и весьма стимулировали деятельность и теоретиков, и экспериментаторов" [14, с. 163]. Мы полагаем, что дело в том, что Дирак и Гелл-Манн применяли их при создании новых ПИО, деятельности, которая, как говорилось в подпараграфе 9.1.2, во многом отличается от построения ВИО.