Правомочие владения как элемент всякого вещного права

Итак, что же — какое правомочие — превращает субъективное право в право вещное! Ответ на этот действительно нетривиальный вопрос можно найти, если придать сначала ему следующий вид: какое именно правомочие выражает собою суть отношений непосредственного фактического господства над вещью! В самом деле, ведь если вещные права — это юридические формы отношений непосредственного фактического господства над вещами, то вещным право должно быть всякое право, в составе которого содержится правомочие такого господства. Что это за правомочие?

Для ответа на вопрос, сформулированный таким образом, уже нет надобности разбирать все вещные права достаточно посмотреть на состав (правомочия) любого из них — лишь бы состав этот был достоверно установлен. Состав какого же из вещных прав наилучше выяснен? Конечно же, права собственности — вспомним "триаду", не оспариваемую (между прочим) Е. А. Сухановым! Которое же из трех правомочий права собственности (владение, пользование или распоряжение) предоставляет собственнику возможность фактического господства над вещью? Думается, выбор в состоянии сделать любой: нет и не может быть сомнений в том, что таковым является правомочие владения — "...возможность иметь у себя данное имущество, содержать его в своем хозяйстве (фактически обладать им, числить на своем балансе и т.п.)". Или (более кратко и точно) "...владением называют фактическое господство владельца над вещью"^[1].

Этот результат наших собственных наблюдений — результат, согласно которому правомочием, выражающим собою возможность абсолютного фактического господства лица над вещью, является правомочие владения — уже излагался в наших Учебниках гражданского права (п. 1282 и след. Учебника 2003/2004 гг., п. 693, 694 Учебника 2012 г.). Соответственно, достаточный (исключительный) признак "вещности" субъективного права — наличие в его составе правомочия владения. Всякое субъективное право, предоставляющее своему обладателю возможность владеть определенной вещью, есть вещное, только вещное и никакое другое право. Иного истинного вывода из сказанного здесь быть просто не может.

Правомочие владения без сомнения присутствует в составе всех без исключения прав, отнесенных к числу вещных Гражданским кодексом РФ -в составе права собственности (см. п. 1 ст. 209), права пожизненного наследуемого владения земельным участком (ст. 266), права постоянного бессрочного пользования земельным участком (ст. 269), права хозяйственного ведения (ст. 294) и права оперативного управления (ст. 296).

Некоторое сомнение могут вызывать сервитута, ОГЛАВЛЕНИЕ которых определено абз. 1 п. 1 ст. 274 ГК как "право ограниченного пользования" без каких бы то ни было упоминаний о владении, но достаточно ознакомится с абз. 2 п. 1, п. 2 и 3 ст. 274, чтобы убедиться, что целый ряд видов "пользования" чужим земельным участком никак не возможен без определенного (сильно ограниченного, но от того не исчезающего) фактического господства над участком^[2]. Кроме того, вероятно нет ничего невозможного в существовании вещных прав, заключающих в себе не само правомочие владения, а его юридический заменитель (суррогат). Сервитут, будучи правом, устанавливаемым на недвижимую вещь, подлежит государственной регистрации — процедуре, позволяющей обойтись без владения и, соответственно, без правомочия на него.

В нашем Учебнике гражданского права 2012 г. (п. 694) мы также высказали мысль о том, что возможно существование вещных прав, не заключающих правомочия ни на само владение, ни на его юридический суррогат. Так происходит в тех случаях, когда эффективная реализация правомочий извлечения из объекта его потребительной и (или) меновой стоимости может быть обеспечена без владения. В подобных ситуациях никакой надобности во включении в состав субъективного вещного права такого правомочия пет, подобно тому, как не нуждается в ключе тот, кто хотел бы воспользоваться содержимым незапертой сокровищницы, а в лестнице тот, кто довольствуется плодами, упавшими на землю. В подобных случаях признаком наличия-отсутствия фактического господства управомоченного над вещью (индикатором "вещности" его субъективного права) является иной фактор — наличие или отсутствие законной возможности другого лица контролировать, ограничивать или запрещать ему эксплуатацию вещи. Нет такого лица — перед нами также вещное право, хотя и без правомочия владения; есть — значит, перед нами право, не являющееся вещным.

Таким образом, правомочие владения вещью обязательно и неизбежно сообщает всем субъективным правам, в которые оно входит, вещный характер, а значит является бесспорным индикатором принадлежности того или другого абсолютного права к числу вещных. Если в составе абсолютного субъективного права на вещь присутствует правомочие владения — то это субъективное право вещное. Однако, если наличие правомочия владения в субъективном праве доказывает его вещную природу, то отсутствие такого правомочия не доказывает ничего. Субъективное право может быть вещным, если оно предоставляет возможность извлечения из вещи ее потребительной и (или) меновой стоимости в ситуации, когда такие действия возможны без владения, а обладатель этого права не стеснен контролем, ограничениями или запрещениями третьего лица. Такие случаи являются исключениями из общего правила, подобно тому, каковы люди с шестью или четырьмя пальцами на руках; о том и другом необходимо помнить, но надобности охватывать каждое из них общим правилом нет.