Позиции неоправых в отношении Евросоюза и США
Одним из ключевых факторов создания Евросоюза выступало стремление стран региона преодолеть национализм, приведший континент к двум разрушительным мировым войнам. В самой идее Союза был заложен посыл положить конец конфликтам и войнам и сформировать новый социально-экономический порядок, основанный на принципах свободно-рыночной экономики и европейского гражданства. Речь, по сути дела, шла о нивелировании национальной идентичности в пользу европейской идентичности.
Однако события и процессы как на самом Европейском континенте, так и в мире в целом дают дополнительные аргументы в пользу тезиса, согласно которому глобализация и интеграция имеют следствием фрагментацию и возрождение приверженностей локальным сообществам, этнизму, национализму, различным формам фундаментализма.
Можно утверждать, что в последние десятилетия национализм и правый радикализм превращаются в одну из ключевых тенденций развития современного Запада. Об этом свидетельствуют все более растущие популярность и влияние националистических и сепаратистских движений и партий, идей этнического радикализма.
Для французской партии "Национальный фронт", равно как и для большинства неоправых партий, характерна ориентация на антиамериканизм и антиглобализм, а также на резкую критику модели европейской мультикультурной интеграции, при этом предпочтение отдается модели "Европы наций". Немецкая консервативная партия "Альтернатива для Германии", в целом соглашаясь с сохранением Евросоюза, выступает за возврат части полномочий национальным правительствам, а также за выход Германии из еврозоны, считая введение евро "исторической ошибкой, которую необходимо исправить".
В качестве наиболее характерных примеров, подтверждающих обоснованность данного тезиса, можно привести Шотландскую национальную партию (ШНП), которая в сентябре 2014 г. добилась проведения референдума об отделении Шотландии от Великобритании, но с незначительным отставанием от сторонников единства страны потерпела поражение.
Один из важнейших лозунгов партии "Фламандский интерес" в Бельгии – "Фландрия – для фламандцев". Следуя этому лозунгу, она также выступает за выход из состава Бельгии. С аналогичными требованиями выступают каталонцы и баски в Испании, движение "Северная лига" в Италии и др.
Эти процессы и тенденции свидетельствуют о росте недовольства среди определенной части населения стран – членов Евросоюза решениями, принимаемыми еврочииовниками в Брюсселе без их участия и согласия. С соответствующими оговорками можно согласиться с теми аналитиками, по мнению которых эти тенденции и процессы при определенных условиях могут стать угрозой самому единству Евросоюза. При таком положении вещей возникает вопрос: вступает ли Европа на путь возвращения в прошлое?
Социокультурная альтернатива неоправых
Главное в рассматриваемом контексте состоит в том, что в основе новой правой идеологии лежит убеждение в кризисе современной европейской цивилизации, самого образа жизни, базирующегося на иудео-христианской традиции, ценностях и идеях либерализма, социализма, марксизма. В правом консерватизме и новом правом движении реакция на кризис культуры, морали и религии, всего комплекса буржуазных ценностей нашла, пожалуй, наиболее законченное выражение.
Как полагал представитель французских неоправых П. Вьяль, буржуазное потребительское общество, в котором вся система ценностей строится на экономике, оставляет людей в состоянии духовной нищеты[1]. По словам идеолога американских неоправых П. Уэйрича, "сама суть нового правого – это основанный на морали консерватизм". "Наши лозунги основываются не на экономической теории, а на религиозных взглядах", – утверждает он[2].
Отказ от традиционных ценностей рассматривается новыми правыми как главная причина всех негативных явлений в современном обществе. Так, по мнению К. Филлипса, главная опасность для будущего США коренится во фрагментации и обособлении населения по географическому, расовому, половому, политическому и тому подобным признакам[3].
В несколько иной форме подобные идеи отстаивает представитель американских неоправых Р. Уивер. Подразумевая под традицией универсальные, сверхиндивидуальные ценности и принципы, он утверждал, что их отрицание привело к релятивизму, рассматривающему человека как "меру всех вещей", к отказу от доктрины первородного греха.
В этом контексте интерес представляет позиция французских неоправых, в частности, возникшей в 1969 г. группировки ГРЕСЕ (Groupement de recherchu et d'etudes pour la civilization europeenne, GRECE), отвергающей традиционное "христианско-либеральное" предпочтение индивидуального коллективному, противопоставление понятий "свобода" – "господство". Осуждая стремление человека Нового времени отказаться от принципов авторитарности и иерархии, от "мира, каков он есть", ради "мира, каким он должен быть", они призывают заменить идею прав человека идеей прав коллектива.
Можно согласиться с теми авторами, по мнению которых новый правый дискурс отнюдь не идентичен риторике правых радикалов, хотя это родственные феномены. В целом идейно-политические ориентации, установки и ценности новых правых сформировались на стыке правого радикализма, традиционалистского консерватизма и неоконсерватизма. Установки и ориентации современного консерватизма у них выражены в более заостренной, порой доведенной до логического конца форме. Можно сказать, что расхождения между этими двумя течениями в трактовке многих общественно-политических проблем зачастую лежат не столько в плоскости основных исходных принципов, сколько в степени упора, концентрации внимания на тех или иных аспектах проблем, стоящих перед обществом.
Общее для них состоит в настойчивом отстаивании доводов и аргументов в пользу восстановления традиционных ценностей и идеалов, таких как семья, община, церковь и другие институты. Так, в партийной программе бельгийской партии "Фламандский интерес" семья рассматривается как "фундамент здорового общества". Утверждается, что "семейный союз мужа, жены и детей является традиционным практически в каждом обществе... Государство должно продвигать идеи семьи и бороться с предрассудками, что семья – это уже не модно. Семья заслуживает защиты и поощрения"[4]. Аналогичных позиций придерживаются почти все неоправые группировки.
Тем не менее неоправые США и других стран в той или иной форме и степени расходятся между собой в трактовке того, что понимать под действительно традиционными ценностями. Так, большинство американских неоправых отдают предпочтение модернизированным формам вероисповедания через так называемые электронные церкви. Они – приверженцы протестантского фундаментализма.
В некоторых западноевропейских странах отдельные группы неоправых придерживаются иных позиций. Например, идеолог французских неоправых А. де Бенуа утверждал, что "любой консерватизм революционен". Причем революция рассматривается как возврат к дохристианскому прошлому, отказ от иудео-христианской традиции, возрождение "духа старой Европы", в котором, по их мнению, "переплелись корни греческой, латинской, кельтской, германской и славянской культур", ценностей языческой Европы на базе синтеза начал Аполлона и Диониса. "Песнь мира – языческая, таково послание революции грядущего века", – утверждают французские "новые правые"[5].
Христианство нс устраивает неоправых в силу того, что, по их мнению, своим монотеизмом оно уравнивает всех верующих, вносит в "европейское сознание революционную антропологию, основанную на идеях эгалитаризма и тоталитаризма". Что касается язычества, то оно привлекает их политеизмом, служащим современным вариантом политико-культурного и мировоззренческого плюрализма.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что значительная часть неоправых сохраняет приверженность христианским ценностям и институтам, рассматривая их как одну из ключевых составляющих национальной идентичности. Поэтому они убеждены в необходимости защиты этих ценностей.
Особо важное значение всем этим процессам и тенденциям придает тот факт, что информационно-телекоммуникационная революция создала условия для формирования всемирных толп, а толпы, как известно, требуют вожаков. В роли таких вожаков выступают активные, а порой агрессивные виртуальные группы – организаторы разного рода твиттерных, флешмобных кампаний за или против тех или иных проблем, волнующих определенную часть общества.
Используя Интернет, какая-нибудь активная группа, вожделеющая власти, влияния, привилегий, способна навязать свою волю, свое видение мира, собственную модель образа жизни целым коллективам, сообществам, отдельно взятому государству и даже мировому сообществу.
Демократия большинства постепенно трансформируется во власть активных и зачастую агрессивных меньшинств – "цветные революции", "арабскую весну" и др. Многие представители западной интеллигенции рассматривают подобные проявления как своего рода трамплины к западной модели демократии.
Дж. Бьюкенен по этому поводу писал: "Если свободные выборы со всенародным участием пройдут в Саудовской Аравии, Иордании и Египте, то велика вероятность того, что наших союзников выбросят на свалку, а у власти окажутся те избранные лидеры, которые твердо намерены выгнать нас с Ближнего Востока, а израильтян столкнуть в Средиземное море"[6]. Впрочем, в Ливии, Египте, Сирии этот прогноз отчасти уже оправдался.
Многими авторами "арабская весна" представляется как доказательство движения современного мира в направлении политической демократии. По мнению, например, американских исследователей Д. Ачемоглу и Дж. Робинсона, восстания в Египте и Тунисе были вызваны не примитивной яростью и разочарованием, а всеобщим пониманием того, что лишь демократия может обеспечить всеохватывающее и устойчивое экономическое развитие[7].
В действительности же тунисцам, ливийцам, египтянам хотелось не столько политической демократии, сколько экономического роста, хорошей работы, материального достатка, благополучия и т.д., естественно, при социальной и политической стабильности. Однако было бы некорректно утверждать, что "арабская весна" дала им эти блага. Вернее было бы утверждение, что революции ввергли их экономики в пучину хаоса.
В результате в этих странах создалась ситуация экономической стагнации и политического хаоса, в которой никто ни за что не отвечает. При таком положении сама идея демократии в глазах широких слоев населения дискредитируется. И чем дольше будет продолжаться такое положение вещей, тем большая часть граждан отвернется от идеалов "арабской весны", "цветных революций", экспортируемых вариантов "демократической революции" и т.д.
Во многих регионах Африки и Азии демократия не может утвердиться не потому, что их народы не подготовлены к ней и не хотят ее, а потому, что перед ними стоят такие проблемы, которые демократия просто не способна разрешить.
В Китае подавляющее большинство людей, недовольных теми или иными действиями государства, большей частью связывали свое недовольство не с отсутствием демократии, а с тем, что власти не решали проблем бедности, безработицы, обеспечения достойных человека условий жизни и т.д. В этом смысле великая заслуга китайского руководства состоит в том, что ему удалось за весьма короткое время вывести из состояния вечной нужды и нищеты сотни миллионов людей.
Об этом красноречиво писал орган Коммунистической партии Китая "Жэньминь жибао": "Мы осуществили самое важное право человека, мы кормим 1,3 млрд наших граждан". Здесь можно согласиться с немецким аналитиком Э. Фоллатом, который отмечал, что никогда в истории не удавалось буквально за три десятилетия после экономической реформы Дэн Сяопина освободить народ от абсолютной нищеты и создать для него достойные человека условия существования[8].
С учетом характера, основных тенденций и процессов развития современного мира есть основание утверждать, что декларируемый глобальный демократически преобразованный мир представляет собой скорее виртуальный образ желаемого утопического, но никак не реально возможного мира. Было бы заблуждением рассматривать демократию в ее западном исполнении как апогей развития человечества, а ее распространение на новые страны и регионы – как конец истории, закладывающий основу для мирного сосуществования всех народов земного шара.
Как отмечал известный американский поэт Р. Фрост, чем выше стены, разделяющие соседей, тем корректнее и дружелюбнее они относятся друг к другу. Жанна д'Арк, которая боролась за освобождение Франции от англичан, говорила: "Я люблю англичан, когда они у себя дома". И действительно: американцы, англичане, французы (список можно продолжить) для других народов хороши, симпатичны, уважаемы, когда они у себя дома. Здесь нелишне добавить, что они не могут быть хороши, симпатичны, уважаемы, когда пытаются из своего дома указывать другим народам, как им жить.
Впрочем, как говорил Ф. Ницше, история пишется победителями. Нельзя исключить, что не в столь отдаленном будущем сложится ситуация, при которой по-новому будет переписана история как демократии, так и всей западной модели жизнеустройства новыми победителями – устроителями нового миропорядка. Однако ситуация неопределенности, неустойчивости, многогранности, стремительно меняющихся реалий и т.д. не позволяет нашему видению проникнуть через пелену, закрывающую от нас контуры будущих форм политической самоорганизации народов.