Политика как интегральный психологический феномен

Для политической психологии в равной степени важны оба ряда феноменов: осознанное политическое участие граждан, рациональная постановка ими политических целей и проявления иррациональных импульсов, неосознанная политическая активность. Чтобы более предметно представить себе, чем занимается политическая психология, важно выделить и другие качественные стороны политических явлений, которые привлекают особенно пристальное внимание исследователей. Все они образуют интегральный психологический феномен. Здесь обращает на себя внимание прежде всего непосредственно психологический феномен в политическом процессе. Откройте свежую газету, включите программу телевизионных новостей, обратитесь за информацией к интернет-источнику. О чем в первую очередь сообщают нам информационные агентства печати, радио и телевидения, чем "загружают" нас интернет-каналы?

Тотальное навязывание культа насилия, убийств и тюремно-лагерного беспредела; беспрецедентно тотальный антигуманный трансферт "духовно-культурных", "биогенетических", "природо-техногенных", "алкогольно-наркотических" инъекций; интимно-криминальное чтиво, сплетни и пересуды о "сильных мира сего", "звездах" и политиках; пикантные скандалы и грязные откровения сексуальных маньяков; чрезвычайные ситуации и стихийные бедствия с массовыми жертвами; рекламно-лоббистские проекты на основе откровенных манипуляций сознанием обывателя и в целом социальным сознанием всего современного общества.

Все это кажется разрозненным и фрагментарным, нс имеющим общего основания. Но тем не менее по своей сути, содержанию, направленности и технологиям объединено и скоординировано глобальной целью активного геополитического перекраивания мира методами псевдодемократических интервенций против неугодных стран, народов и политических систем, их политических лидеров, например Белоруссии, Венесуэлы, Югославии; экспорта "цветных" революций в молодые государства постсоветского пространства; открытого геноцида против народов ресурсобогатых стран с неугодными правящими режимами, в частности втянутых в 2011–2012 гг. в Афро-Азиатский военно-экономический театр боевых действий и экономического грабежа; установление диктата в международных организациях. Одним из эффективных средств в данных феноменах выступает психолого-политическая манипуляция.

Анализ того, что в этих политических событиях определяется объективными политическими и социально-экономическими условиями, а что субъективными факторами, приводит к выводу об определяющей активной роли психологического компонента в происходящих событиях, который необходимо специально выделять, изучать и учитывать при принятии решений и в самой политической практике.

Здесь уместно обратиться к проблеме психологии авторитаризма, которая изучается достаточно давно. Политические психологи, начиная с известной работы Т. Адорно, установили, что проблема авторитаризма в политике занимает одно из центральных мест. Интерес к проблеме авторитаризма в политической психологии пережил периоды подъемов и спадов. Так, первые послевоенные годы он диктовался стремлением понять психологические истоки фашистского национал-социализма. Затем был период стабильного политического развития, по крайней мере в странах Запада, который породил иллюзию, что авторитаризм для них ушел в прошлое.

Во втором десятилетии XXI в. проблема авторитаризма получает новое звучание. Правомерен вывод, что авторитаризм не относится к числу феноменов, с которыми человечество простилось навсегда, в силу того, что в их основе лежат некоторые фундаментальные психологические механизмы, которые вновь и вновь приводят к возникновению этих феноменов, как только политическая ситуация становится для этого благоприятной. Именно поэтому в последние годы Международное общество политических психологов (ISPP) уже не на одном из ежегодных собраний вновь и вновь выбирало для обсуждения тему авторитаризма и национализма. Одним из главных выводов этого обсуждения было заключение о том, что политики, стремящиеся найти выход из замкнутого круга этнонациональных конфликтов, военных столкновений и нетерпимости в отношении другого народа, не могут оперировать только объективными политическими инструментами и не учитывать то, как один народ в данный момент воспринимает другой и как это сиюминутное восприятие накладывается на традицию политической культуры.

Другой проблемой, над которой работают современные политические психологи, является насилие и агрессия в политике. Появились целые отрасли знаний, получившие название биополитика и вайленсология. Биополитика – раздел политической психологии, исследующий проявления альтруизма, насилия, агрессии, защитных реакций, доминирования и других фундаментальных свойств природы человека в политике. Вайленсология (от англ, violence – насилие) – раздел биополитики, который изучает природу человеческой агрессивности вообще и ее политические проявления в частности.

Среди ученых пет единодушия в понимании природы насилия и агрессии в человеческом обществе. На новые вызовы проявления агрессии и насилия, заполняющих социальную практику и все возможные информационные каналы в последние годы, политические психологи не ответили адекватными научными разработками, привлечением потенциала эффективных технологий противодействия и защиты человека и общества.

Насилие в политических процессах встречается в самых разных формах. Есть государственное насилие в отношении тех граждан, которые не выполняют правовых норм. Такое насилие узаконено, как и насилие в ответ на агрессию одного государства в адрес другого. Международное право признает правомерность использования силы, в том числе и военной, для защиты территориальной целостности страны. Закон признает и право индивида на применение насилия в рамках достаточной самообороны.

Однако следует со всей определенностью сказать о последствиях для человека, который применял даже узаконенное насилие, не говоря уже о тех, кто стал жертвой насилия во время войн, вооруженных конфликтов и периодов криминального разгула. С человеком происходят серьезные психологические трансформации, меняющие его отношение к самому себе и другим людям.

В настоящее время человек, общности людей и целые народы все масштабнее испытывают на себе ужасы насилия, агрессии, воздействие боевых, техногенных и стихийных природных факторов. Народы Абхазии, Чечни, Югославии, Японии, Афро-Азиатского театра боевых действий, втянутые в пожарища агрессий, иностранных интервенций и гражданских войн, экономического грабежа и разрушительного действия природной стихии, пережили испытания уничтожающей жестокостью, безысходной трагичности, не получив своевременного политического пресечения, достаточного противодействия общества, государства и стран мирового сообщества. Люди, перенесшие кошмарные испытания и издевательства, уже не могут обойтись без специальных мер по их психологической реабилитации. Самостоятельно, без помощи профессиональных психологов, они уже не могут адаптироваться к нормальной жизни. Общество, не осознающее этого, рискует получить взрыв насилия, к которому общество приспосабливается как к нормальной повседневной жизни.

Одной из психолого-политологических причин этого явления выступает политический конформизм человека, группы, общества. Политический конформизм проявляется как соглашательское поведение индивида в ситуации давления на него группы, приспособление к требованиям группы и ее нормам, которые не всегда осознаются человеком. Если человек идет голосовать на выборы не в силу собственной убежденности в достоинствах того или иного кандидата, а потому, что так проголосовал его знакомый или родственник, то он поступает как политический конформист. Именно политический конформизм выступает глубинным механизмом манипулирования общественным мнением, которое молчаливо соглашается с привносимым извне многих антигуманных направлений политики, в том числе и интервенций, агрессий против собственного народа и страны.

Исследования проблемы политического конформизма показали, что есть определенные объективные и субъективные условия, при которых конформизм расцветает. Например, если выборы проходят под прессом СМИ, применения различных технологий и др., то трудно рассчитывать на то, что волеизъявление будет свободным от давления. Однако хорошо известно, что выборы в нашей стране в советские годы проходили не в условиях репрессий, но тем не менее в силу политического конформизма голосовали за практически безальтернативного кандидата свыше 90% избирателей.

Проявления политического конформизма встречаются в политической жизни партий и организаций, движений и групп, давление которых на своих членов осознается ими в той или иной степени. Авторитарный стиль управления способствует развитию политического конформизма, между тем как демократический способствует тому, что личность вырабатывает независимое мнение по политическим вопросам и не боится выразить свое несогласие с группой, официальной установкой. Однако при всем различии стилей, климата в политической организации, конформизм встречается и в самых демократических и прогрессивных структурах, общественных объединениях и в странах.

Остановимся еще на одном психологическом феномене – восприятии партнерами друг друга. Американский политический психолог Роберт Джарвис показал в своих работах, что многие национальные лидеры не замечают угрозу своей стране на международной арене в силу того, что их внимание сфокусировано на проблемах внутриполитической борьбы. Здесь причиной ошибочного восприятия своих международных партнеров и последующих ошибок политиков является искажение их образа стереотипами, действие которых усиливается состоянием стресса. Руководители государства должны быстро отреагировать на ситуацию, в силу чего стресс усиливается.

В последние годы Новейшей истории, когда все масштабнее проявляются противоречия между ведущими державами и большинством стран мира, мировые лидеры все чаще проявляют свою приверженность принципу двойного стандарта, во главу которого неизменно ставятся национальные интересы США и их партнеров. Здесь мировые лидеры проявляют свою приверженность принципу двойного стандарта, во главу которого неизменно ставятся национальные интересы США и их партнеров. Это касается разворачивания средств противоракетной безопасности (ПРО) в Европе вдоль западных границ России якобы в связи с угрозой, грозящей Европе со стороны стран Ближнего Востока. Примечательно, что главным инициатором этого геостратегического обмана мирового сообщества выступают США. Это нашло продолжение в долгосрочной стратегии США по беспрецедентному разжиганию военного пожара в Египте, Ираке, Ливии, Сирии и других странах Ближнего Востока, втянутых в XXI в. в бессмысленные войны, что поставило иод угрозу не только национальную независимость и экономическую самостоятельность каждой из стран, но и безопасность мирового сообщества.

Одной из причин острейшего военно-политического кризиса современности явилось то, что политические лидеры отдельных стран и движений перед лицом угроз и рисков не смогли превентивно определить направленность агрессии против возглавляемых ими режимов и стран, а также определить уровень опасного привнесенного извне внутреннего раскола обществ ряда стран на основе беспрецедентной политической, военной и экономической экспансии и подкупа в них внутренней оппозиции. В начале второго десятилетия XXI столетия эти опасные тенденции были усилены проявлением раскола группового мышления международных глобальных и региональных организаций ООН, ЕС, Лиги Арабских государств (ЛАГ) и Африканского Союза (АС), которые, по сути, поступились безопасностью мира на планете, а отдельные из них предали национальные интересы своих стран – членов этих сообществ, способствовуя невиданному геноциду против невинных народов.

Требует инновационной политической оценки объективно растущая планетарная потребность в консолидации ресурсов современной цивилизации для обеспечения выживания и дальнейшего развития человечества. Непрекращающаяся череда глобальных испытаний, обрушивающихся на человечество в XXI в., уже принесла народам государств Тихоокеанского бассейна, Мексиканского залива, прежде всего таких стран, как Индонезия, Россия, США, Тайланд, Япония, невиданные бедствия и страдания. Достаточно напомнить о повергшей в глобальный стресс и страх народы России и всего мира космическую метеоритную бомбардировку 15 февраля 2013 г., которая сопоставима по мощности с 40 ядерными бомбардировками японской Хиросимы. К встрече с такими испытаниями оказались совершенно нс готовыми и тем более не подготовленными как народы планеты, так и их политические лидеры. В частности, в этой критической ситуации население Казахстана, Челябинской и еще четырех областей России не услышали политического голоса своего руководства. По-видимому, людям в своей защите остается уповать только на Бога...

Результаты приведенного анализа указывают на важность понимания субъектами политики концептуальных оснований политической психологии и ее места в системе научного знания и в политической практике. Именно их понимание обеспечивает правильное осознание того, что сущность человеческих действий вообще и политических в особенности никогда не обусловлена только внешними предметными обстоятельствами, но всегда детерминируется видением этих обстоятельств сквозь призму выработанных культурным опытом целеориентаций, ценностей, норм, актуализированных и эмоционально окрашенных ожиданий, образов и установок. Иначе говоря, человек всегда пристрастен в своем отношении к миру, и без учета данного факта ни одно социальное и политическое событие (складывающееся из совокупности целенаправленных человеческих действий) не может быть ни понято по существу, ни тем более предвосхищено или подвергнуто сознательному регулированию.

Хотя это методологическое обобщение, названное принципом единства деятельности и сознания, в теории уже никем не оспаривается, его очень часто игнорируют. Исследования по когнитивной психологии показали, что "наивный" субъект, не отягощенный опытом психологической рефлексии, склонен считать собственные восприятия и действия естественными, единственно разумными при данных обстоятельствах и замечает наличие "психики" у другого человека только тогда, когда тот реагирует на ситуацию необычно, с точки зрения наблюдателя. Особенно часто такое происходит при контакте представителей различных культур, исторических эпох. Здесь существенное влияние оказывают не только внутренние, но и внешние детерминанты экономического, политического и непосредственно психологического характера.

Реальное соотношение экономических, политических и психологических факторов в развитии социально-политических процессов иллюстрирует классическое исследование американского психолога Дж. Девиса. Анализируя предпосылки революционных ситуаций в различных странах и в различные эпохи, Дж. Девис сопоставил две альтернативные версии, принадлежащие К. Марксу и его современнику – выдающемуся французскому историку А. де Токвилю. Согласно первой из них, революция происходит вследствие невыносимого обнищания народа. Автор второй версии указал на тот факт, что революциям всегда предшествует улучшение качества жизни (экономический рост, расширение политических свобод), которое влечет за собой опережающий рост потребностей.

Изыскания американского психолога показали, что по- своему правы и А. де Токвиль, и К. Маркс. Революционному кризису, действительно, обычно предшествует длительный период, на протяжении которого экономические и политические возможности последовательно возрастают, и эта положительная динамика сопровождается ростом ожиданий. Но рано или поздно на фоне продолжающих по инерции расти ожиданий происходит относительный спад, вызванный объективными осложнениями: исчерпанием ресурсов экстенсивного развития или неудачным ведением войны. Усиливающийся разрыв между ожиданиями и возможностями оценивается людьми, как катастрофа, ущемление их жизненных потребностей, элементарных прав и проч. Возникает состояние массовой фрустрации, неопределенной агрессивности, фиксирующейся затем на конкретных объектах. Дальнейший ход событий зависит от прочности социальных институтов, ценностных ориентаций, действий политических лидеров, умеющих либо своевременно применить меры, способствующие снижению агрессии, либо направить агрессию в нужное им русло.

Характерную причинно-следственную зависимость Дж. Девис представил в виде простого обобщающего графика, где 0 – условная точка начала отсчета; сплошная линия отражает динамику реального удовлетворения потребностей; пунктирная линия – динамику ожиданий; а точка х на шкале времени – момент, когда разрыв между ожиданиями и действительностью ощущается как невыносимый, характеризуется проявлением революционной ситуации (рис. 1.4).

Рис. 1.4. Динамика удовлетворения потребностей и революционная ситуация

Исследование кризисных ситуаций демонстрирует, насколько значимость психологического контекста способна перекрывать значимость экономических и прочих "объективных" обстоятельств. Последние воспринимаются сквозь призму неудовлетворенных ожиданий. Фрустрация порождает аффективные состояния, которые усиливаются механизмом эмоционального резонанса (заражения) и, в свою очередь, упрощают образ мира, примитивизируют мышление и деятельность (аналогичная зависимость наблюдается психологами и в лабораторных экспериментах). Несвоевременный подвоз продуктов в магазины оценивается как "голод", попытки властей восстановить порядок на улицах – как невыносимые репрессии. Уплощенный, аффективно окрашенный образ ситуации ориентирует на поиск самых простых решений и энергичных лидеров, люди "обманываться рады" и охотно идут в сети более или менее добросовестных агитаторов.

При этом радикально уплощаются образы не только настоящего и будущего, но и прошлого. В обыденном сознании отчетливо проявляется феномен, названный ретроспективной аберрацией: воспоминания, окрашенные в мрачные тона актуальных настроений, рисуют прошлое как бесконечную череду тягот и унижений, т.е. в некотором смысле "с точностью до наоборот". Потом уже с неизбежным разочарованием приходит ностальгия. Но летописцы и историки, особенно ангажированные революцией, фиксируют преимущественно слухи, анекдоты и воспоминания в пике революционной активности, а отсюда выводы об обнищании и репрессиях как причинах социального взрыва...

Изучение закономерностей, механизмов, специфических особенностей, условий и факторов политической активности субъектов политики способствует не только совершенствованию психологического анализа ситуаций, но и приданию политической ситуации конструктивных измерений. Экспликативная (объяснительная) задача политической психологии дополняется прогностической, проективной, инструментальной и эдукативной (воспитательной) задачами. Это значит, что она помогает, во-первых, лучше понимать причины уже происшедших событий и извлекать из них необходимые уроки; во-вторых, прогнозировать грядущие события и оценивать их сравнительные вероятности; в-третьих, строить реалистические социальные проекты; в-четвертых, разрабатывать инструментарий для активного влияния на мышление и поведение людей; в-пятых, воспитывать у граждан способность и готовность к сознательному сопротивлению политическим манипуляциям.

В целом можно сделать вывод о том, что характер современной политики определяется многими детерминантами. Среди них выделяются не только узко политические, но и более широкие. Многие из них действуют через взаимосвязи политики, психологии и морали. Это обязательно надо учитывать в политической практике. Политическая психология во многом призвана раскрыть природу политики, в том числе и влияние на нее проанализированных и других детерминант.

Таким образом, политическая психология как отрасль психологической науки и практики изучает и активно влияет на когнитивные и поведенческие аспекты психологии субъектов политики, вызревание и проявление многообразия политических феноменов и процессов, происходящих в обществе, их механизмы и факторы. Правильное понимание соотношения в органическом единстве политики, психологии и морали в обществе позволяет учитывать их влияние на политические процессы и явления. При этом представляется возможность превентивно ориентироваться и привлекать их потенциал для всемерного содействия деятельности по достижению политических целей с учетом принятых в обществе моральных и правовых принципов и норм.