Подходы к определению национальной силы и могущества в трудах русских военных деятелей и ученых

Одним из выдающихся военных мыслителей XIX в. был Дмитрий Алексеевич Милютин (1816–1912). Задачи военной географии он видел в определении "силы и могущества государства в военном отношении". Исследование военной силы и могущества государства велось Милютиным по следующим основным направлениям:

– исследование государства в целом, с точки зрения его истории, особенно военной; географических и социальных условий, характера границ (морские или континентальные, почва, климат, коммуникации, народонаселение, его моральное состояние, государственное устройство, законодательство, финансы и ряд других показателей);

– характеристика вооруженных сил государства, их численность и качество, их сильные и слабые стороны, состояние военного искусства, господствующая военная доктрина;

– исследование геостратегического положения государства по театрам возможной войны, в первую очередь именно по тем, которые в силу сложившихся политических обстоятельств могут стать таковыми.

Милютин был против выделения какого-либо фактора, определяющего военную силу государства, в частности, географического, в решающий фактор. "Под именем военных сил, конечно, разумеется, не одно войско, также не одна вооруженная часть народа, но, разумеется, в совокупности и все вообще средства и способы, необходимые в государстве для ведения войны оборонительной или наступательной". Им проводились не только теоретические разработки – предложенная и внедренная в жизнь схема военных округов Российской империи не претерпела существенных изменений вплоть до настоящего времени. Именно ему принадлежит мысль, что география России определила характер воинской службы по призыву, что и получило практическое отражение во введении в 1874 г. всеобщей всесословной воинской повинности. Естественно, что достижение необходимой силы было невозможно без создания независимой военной промышленности. "Россия не Египет, не папские владения, чтобы ограничиться покупкой ружей за границей на всю армию. Мы должны же устроить свои заводы". В конце жизни Милютин предсказал повышение технического фактора в войне и появление танковых армий на полях сражений.

В целом русская военная школа не была однородной. Внутри ее проходили острые дискуссии, связанные с влиянием западноевропейской военной науки и искусства на ее развитие, аналогичные дискуссиям между западниками и славянофилами.

В конце XIX в. многие военные теоретики, возможно, под влиянием марксизма обратили особое внимание на связь экономики и военного строительства. В частности, русский военачальник, крупный военный теоретик Арсений Анатольевич Гулевич (1866–1947) и своей книге "Война и народное хозяйство" писал: "государство, в котором общая совокупность всех условий, определяющих его военное могущество, окажется более приспособленным к чрезвычайному напряжению сил и средств, вызываемому размерами борьбы, должно, в конце концов, одержать верх над противником". Его идеи в некотором отношении созвучны с идеями профессора Военной академии Александра Александровича Незнамова. В своей работе "План войны" тот писал, что слабость государства в военном отношении провоцирует агрессию. "В наше время политика считается только с реальною силою, и государства, которые по тем или иным причинам пренебрегают своей боевой готовностью, сами готовят себе катастрофу и приближают возможность войны".

Незнамов резко критиковал попытки многих ученых отнести затраты на армию к непроизводительным. Он указывал, что это неверно даже с экономической точки зрения, поскольку армия является крупнейшим заказчиком продукции и товаров отечественных фабрик и заводов, стимулирует отечественную торговлю. Что касается отрыва от производства молодежи, то воспитательный фактор превышает экономические невыгоды.

Размышляем самостоятельно. Незнамов считал, что "сильная и готовая к бою армия служит самой надежной гарантией спокойного развития государства и обеспечивает за ним право громко высказывать свое мнение по всем мировым вопросам".

Согласны ли вы с этим утверждением? Обоснуйте свой ответ.

Советская марксистская геополитическая и военная школы и их подходы к определению национальной силы. Марксистская школа определяет экономику как основу – базис общества. Нельзя считать, что классики марксизма оперировали только понятием экономической силы, но ей уделялось первостепенное значение, и в зависимость от экономики ставились все другие составляющие национальной, в том числе и военной, силы.

Размышляем самостоятельно. В. И. Ленин в своей работе "Империализм как высшая стадия капитализма" писал: "при капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы общеэкономической, финансовой, военной и т.д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может".

Можно ли отнести это утверждение Ленина к современному капитализму?

Таким образом, В. И. Ленин, как и до него Ф. Энгельс, не отрицает понятия силы и указывает, что она может распределяться только неравномерно при капитализме. Другое положение марксизма, основывающееся на том, что любая политика является классовой политикой, т.е. отражает интересы и цели господствующего класса, определило тактику захвата власти. "В политике существуют только две решающие силы: организованная сила государства – армия, и неорганизованная сила народных масс".

Большевики усилили этот тезис марксизма, распространив ее и на внутреннюю и внешнюю политику. Как считал советский экономист, государственный и партийный деятель, публицист Валериан Валерианович Оболенский (1887–1938), "происходит то, что начинается втягивание более слабой страны в орбиту более крупной, и она волей-неволей политически и экономически подчиняется последней. Власть более слабой страны рушится и заменяется властью страны более сильной".

Советская военная школа опиралась не только на марксизм, она во многом базировалась на достижениях русской военной и общественной мысли. Одним из известных военных теоретиков, оставшихся в советской России, был профессор, генерал Н. П. Михневич (1849–1927). В своем классическом труде "Основы стратегии" он указывал следующие элементы силы государства: территория; численность и плотность населения; процент населения, занимающегося сельским хозяйством; мирный состав армии и флота; процент мужского рабочего населения входящего в состав вооруженных сил; государственный и военный бюджет; оборот внешней торговли, в том числе ввоз продовольствия; протяженность железных дорог.

Господство марксистской идеологии несколько препятствовало развитию военной науки, но не до такой степени, как это принято считать, поскольку в процессе подготовки и ведения различных войн и конфликтов необходимо было решать чисто практические задачи. Иначе невозможно объяснить, каким образом от отрицания марксизмом постоянной армии руководители советского государства пришли в конечном счете к созданию самой могущественной армии, когда-либо существовавшей в истории. Реальность оказалась сильнее идеологии. Приняв форму всеобщей религии в СССР, марксистко-ленинская идеология не только и не столько преобразовывала окружающую действительность, но и сама существенно менялась под ее воздействием.

Тем не менее в самом начале строительства советских вооруженных сил надежды на мировую революцию, которая в соответствии с теоретическими посылками марксизма должна была произойти в первую очередь в странах Запада, были сильны. Сторонником этой теории был известный военный ученый А. А. Свечин (1878–1938). В своей концепции он исходил из технической слабости Красной Армии и, соответственно, невозможности проводить активную наступательную стратегию во враждебном окружении. Исходя из данной посылки, Свечин предлагал новые военно-промышленные комплексы создавать за Волгой на Урале. А. Е. Снесарев (1865–1937) в 1920 г. сформулировал принципы единой военной доктрины государства. Он подчеркивал, что воюют не вооруженные силы, воюет государство. Снесарев также исследовал проблемы могущества государства. "Предмет военной географии, – писал он, – состоит в изучении могущества государства (страны) в его географическом отражении... Под военным могуществом в данном случае будем разуметь способность государства вести всякую войну с доведением до победного конца".

Одним из наиболее выдающихся военных мыслителей СССР, которого немецкие военачальники Второй мировой войны считали гением, был Маршал Советского Союза, выдающийся советский военный и государственный деятель, военный теоретик Борис Михайлович Шапошников (1882–1945). Его основной труд "Мозг армии" лег в основу советской военной доктрины и оказал воздействие на будущие теоретические концепции советской военной школы. Шапошников был твердым сторонником того взгляда, что подготовка к войне требует напряжения всех сил государства, поэтому только правительство через специальные органы должно осуществлять общее руководство данным процессом. Правильная оценка должна учитывать состояние военной и, что самое главное, гражданской промышленности, поскольку военная промышленность "обеспечивает лишь на 10–15% нужды войны". Военный бюджет, стратегические запасы, численность армии в мирное и военное время, транспорт должны быть постоянно в центре внимания как генерального штаба, так и правительства страны.

Шапошников четко проводит мысль, что "военный бюджет, помимо его удовлетворения военным данным, нужно всегда сочетать с условиями экономической жизни страны и ее развитием... Режим соответствия военного бюджета хозяйственному развитию государства решительно необходим, и это должно быть хорошо усвоено современным генеральным штабом".