Памятники Куликовского цикла

Переломной во взаимоотношениях Руси с Золотой Ордой явилась Куликовская битва, где войску Мамая противостояли объединенные русские дружины во главе с московским князем Дмитрием Ивановичем, прозванным в честь этого события Донским. Хотя окончательное освобождение Руси от монголо-татарского господства произойдет через 100 лет, "Мамаево побоище" в сознании современников – первая крупная победа над врагом, знаменующая переход от политики подчинения к активному сопротивлению Орде, борьбе за государственную независимость. Исключительное историческое значение военного успеха русских в 1380 г. привело к тому, что в литературе конца XIV–XV в. возник целый цикл произведений, посвященных героям и событиям Куликовской битвы. В него входят две летописные повести (краткая и пространная), "Задонщина", "Сказание о Мамаевом побоище". Идейно и тематически близки к циклу жития Дмитрия Донского и Сергия Радонежского.

"Задонщина"

"Задонщина" дошла до нас в немногочисленных списках, самый ранний из которых датируется 1470-ми гг. и принадлежит перу известного книжника того времени Ефросина. Памятник был открыт в 1852 г. В. М. Ундольским и сразу привлек внимание ученых своими параллелями со "Словом о полку Игореве". Он стал восприниматься как литературное подражание "Слову", произведение, которое "светит отраженным светом". Достаточно сравнить описания сборов в поход войск князя Игоря и Дмитрия Донского: в "Слове" "трубы трубять въ Новѣградѣ, стоять стязи въ Путивлѣ", а в "Задонщине" "трубы трубят па Коломнѣ, бубны бьют в Серпугове, стоят стязи у Дону великого на брезѣ".

В период собирания русских земель вокруг Москвы была идеологически важна опора на духовное наследие Киевской Руси, поэтому обращение автора "Задонщины" к "Слову" – не случайность, а основа художественного замысла. Создатель произведения видит в победе на поле Куликовом осуществление призыва автора "Слова" положить конец феодальным раздорам и объединиться в борьбе с кочевниками. Таким образом, "Задонщина" – акт сознательного противопоставления горестного прошлого славному настоящему, поражения – победе. Если в "Слове" солнечное затмение предрекает князю Игорю военную неудачу, то в "Задонщине" солнце ярко освещает путь московскому князю, предвещая победу. Для "Задонщины" характерен радостный, мажорный настрой. В жанровом отношении это больше слава, чем плач.

По сравнению со "Словом о полку Игореве" в "Задонщине" усилено христианское начало в осмыслении событий: битва приурочена к празднику Рождества Богородицы; во время сражения чудеса героизма проявляют монахи-воины Пересвет и Ослябя, на поле боя русские кладут "головы своя за святыя церькви, за землю за Рускую и за вѣру крестьяньскую". Как и автор "Слова", создатель "Задонщины" обращался к образам и средствам устной народной поэзии, но в "Задонщине" поэтические пассажи, восходящие к фольклору, упрощены, в то время как в "Слове" они ближе к своим устным прообразам. В "Задонщине", несмотря на ее художественную вторичность, немало поэтических находок. Символом возвышающейся Москвы и вместе с этим возрождающейся русской государственности становится в произведении образ жаворонка: "Оле жаворонок, лѣтняя птица, красных дней утѣха, возлѣти под синие облакы, посмотри к сил- ному граду Москвѣ, воспой славу великому князю Дмитрею Ивановичи) и брату сто, князю Владимеру Андрѣевичю!" Русская земля уподобляется автором "Задонщины" ребенку, которого мать (Бог) то строго наказывает, то милует и ласкает.

"Задопщина" в отличие от "Слова о полку Игореве" лишена стилевой однородности: высокопоэтические фрагменты в ней соседствуют с прозаизмами. Поэтическую образность в произведении "заземляет" обилие подробностей. Здесь и точные хронологические выкладки ("А от Калатьские рати до Момаева побоища прошло 160 лѣт"), и реалии топографического порядка ("У Дону стоят татаровя поганые, и Момай царь на реки на Мечи, межу Чюровым и Михайловым..."), и статистические данные об участниках похода, и пространное титулование и генеалогия князей. Наряду с лирически проникновенной картиной потерь русского воинства на поле Куликовом, где "лѣжат трупи крестьяньские акы сѣнныи стоги... а Дон река три дни кровию текла", приводится перечень погибших, вызывающий у читателя не меньшее эмоциональное потрясение под воздействием "поэзии факта". Русские полки после боя недосчитались "40 бояринов московских, 12 князей бѣлозѣрских, 30 новгородских посадников, 20 бояринов коломенских, 40 бояр серпуховских... А посечено от бѣзбожнаго Мамая полтретья ста тысящь и три тысечи", т.е. 253 тыс. русских воинов.

Влияние деловой письменности в "Задонщине" проявляется даже в плаче русских жен по убитым. Пронизанный единым поэтическим чувством плач Ярославны из "Слова о полку Игореве" при этом разбивается на ряд реплик, вкладываемых автором "Задонщины" в уста княгинь, боярских и воеводских жен, многие из которых названы но имени, как и их погибшие на поле брани мужья. По мнению Д. С. Лихачева, "это почти официальная реляция о плаче жен... официальной московской бюрократии". Однако за персонификацией толпы (воинской массы и плачущих женщин) стоит и другое – намечающийся процесс открытия ценности человеческой личности, внимание к частной жизни конкретного человека.

Психологизация повествования достигается широким использованием прямой речи, хотя психологизм еще носит условный, абстрактный характер. В отличие от "Слова" в "Задонщине" меньше действия, но много диалогических сцен: даже во время боя князья обмениваются воодушевляющими призывами типа "не уступай!", "не потакай!", "не медли..." Гуманистическая направленность "Задонщины" проявилась во внимании автора нс только к изображению внутреннего состояния победителей, но и к передаче смятения чувств побежденных. Экспрессивно-эмоциональный стиль в описании недавнего врага, который побежден и потому достоин жалости, ведет к использованию формы лирически проникновенного плача отступающих татар. "Скрегчюще зубами своими, и дерущи лица своя", они причитают: "Уже нам, брате, в земли своей не бывати и дѣтей своих не видати, а катунъ [жен] своих не трепати, а трепати намъ сырая земля, а цѣловати намъ зелена мурова, а в Русь ратию нам не хаживати..."

Ученые полагают, что "Задонщина" создана вскоре после Куликовской битвы, в 1380-е гг., ибо в похвальном слове Дмитрию Донскому автор обращается к нему как к живому (князь умер в 1389 г.). "Задонщина" - поэтический отклик на события 1380 г., поэтому сама битва описана здесь в общих чертах, а в рассказе о ней много намеков, понятных лишь современникам.