Отрицание и противоречие
Испокон веков внимание разума привлекали как противоречивость форм сущего, так и их целостность. Эти способы взаимодействия в мире, в человеческих отношениях, в состояниях души суть ключевые принципы не только самого бытия, но и мировоззрения, и методологии познания и действия: без них нельзя ничего понять в жизни. Мы спорим, что-то отстаиваем, а то и опровергаем, и делаем это не только в споре с другими, но и сами с собой, со своим как бы другим "Я". Изначальная и извечная противоречивость сущего развертывается в постоянно изменяющихся формах. В философских воззрениях древних мыслителей как на Востоке, так и на Западе признавалось наличие противоположностей в основании всех вещей. Таковы черное и белое, сладкое и горькое, мужское и женское, доброе и злое, великое и малое и т.п.
Осмысление феномена противоречия начинается с констатации мыслью столкновения различных и противоположных мнений, идей, позиций. Таким образом, само понятие "противоречие" имеет своим этимологическим истоком общение людей, коммуникацию, их спор (противоречить — говорить против, возражать), а потом уже осмысление противоборства неких сил, например добра и зла, свободы и рабства и т.д.
Каждый человек, каким бы рациональным он ни был, полон внутренних противоречий в своих помыслах, чувствах, влечениях, потребностях, интересах, желаниях и возможностях, в самооценке и в своих ценностных ориентациях. В нем множество противоречивого между сознательным и бессознательным началом. Бури противоположных страстей, требования разума и чувств бурлят в туманном "котле", который именуется емким, но малопонятным словом "душа". Человек постоянно, изо дня в день вступает в бесчисленные отношения с другими людьми. Возникает противоборство желаний, стремлений, мотивов, мнений, действий, воли и разума. Например, для Ф. М. Достоевского никогда не теряло своей остроты утверждение, что в жизни все противоречия "вместе живут". И какими бы кошмарными они ни были, от них нельзя скрыться.
Эвристический смысл противоречий. Противоречие и истина
Научное познание движется в постоянном противоречии между неисчерпаемым богатством сил, свойств и отношений в реальном мире и стремлением человека как можно полнее воспроизвести их в системе научного знания. "Все существенные идеи в науке родились в драматическом конфликте между реальностью и нашими попытками ее понять", — утверждал А. Эйнштейн1. Диалектическое противоречие в мысли — это не противоречие самому себе, не отсутствие логики, а взаимодействие противоположных позиций, точек зрения, взглядов, понятий. Рекомендации формальной логики, в том числе правило, оберегающее от простейших противоречий самому себе, несерьезной манеры перескакивать от одного утверждения к другому без всяких объективных и логических оснований, не только не мешают, а, напротив, помогают человеку уяснить реальные противоречия. В диалектике речь идет не о противоречии человека самому себе (хотя оно может быть неосознанным в поисковой деятельности, когда ассоциации мыслей бурно кружатся вокруг какой-либо идеи), а о противоречиях в самом объекте и об отражении этих противоречий в мышлении, где они сознательно фиксируются и разрешаются.
Уже сам по себе факт констатации противоречия в науке представляет собой выявление и постановку проблемы, что имеет огромное значение для развития познания. Не следует бояться противоречий: серьезное противоречие таит в себе зачаток открытия. В общественной жизни, где сталкивается бесчисленное множество противоречивых интересов и страстей, как групповых, так и личных, новое далеко не прямо и гладко, а чаще всего с огромным трудом, жертвами, извилистыми путями и при этом, как правило, изрядно израненное, упорно пробивает себе дорогу сквозь густые тернии всякого рода сопротивлений и лишь в конечном счете побеждает. Такова витальная сила объективно оправданного нового.
Жизнь органически связывает такие противоположности, которые при одностороннем рассмотрении кажутся несовместимыми. В обществе имеют место естественные противоречия различно или противоположно направленных сил, но встречаются и уродливые противоречия, рожденные человеческой глупостью или даже подлостью. Из осознания и развития противоречий между духовным и физическим, вечным и меняющимся, субъективным и объективным, добром и злом, истиной и заблуждением выросла сама философия.
Отрицание и преемственность
Все развивающееся в мире непрестанно отрекается от себя, от миновавших форм своего бытия и отрицает ныне то, чем вчера было вполне довольно. У становящегося есть неистребимая потребность в иных формах бытия, неутолимая жажда нового. Очистительная гроза отрицания — необходимый момент новаций. В бесчисленной смене нарождающихся и отмирающих форм возникают и исчезают виды растений, животных. Рождаются и умирают поколения людей. "Человек есть сын умерших отцов", — писал русский мыслитель и философ, один из основоположников русского космизма И. Ф. Федоров (1829—1903). В истории человечества путем эволюции и революций сменяются формы социального бытия, виды государственности, типы общественного управления, характер народовластия. И как выразился А. И. Герцен, человечество не давало подписки жить всегда так, как теперь. Ход времени и неутомимая работа постоянно ищущей мысли непрерывно производят переоценку ценностей в истории идей. Критика выявляет в существующем элементы, нуждающиеся в ниспровержении во имя иного, более достойного бытия.
Всякое развитие, независимо от его уровня и содержания, можно представить как ряд различных ступеней, связанных друг с другом таким образом, что одна ступень есть отрицание другой[1]. Ни в одной сфере бытия не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования. Этот принцип отражает глубинный драматизм исторического процесса: связь нового и старого, прошлого и грядущего, отвержения и приятия, возврата к прошлому в преобразованном виде и повторения прошлого в настоящем.
Перед нами неумолимый закон жизни — и всего природного, и всего человеческого. Природа дарует жизнь событиям, всем своим бесчисленным образованиям. Она же безжалостно отнимает ее у них. Все единичное похоже на пламень костра, где стихия огня пожирает свой собственный материал. При этом живущий во времени объект одновременно и становится иным, и в определенном смысле остается тем же самым. Так юность отрицает детство, и сама, в свою очередь, отрицается зрелостью, а последняя — старостью, но вместе с тем все эти различные возрасты принадлежат одному и тому же человеку. Это живое отрицание аналогично тому, которое всюду производит сама жизнь. Почка, говорит Г. Гегель, исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого.
Но не всякое отрицание в развитии есть сохранение: оно может быть и уничтожением. Отрицание как уничтожение одного другим носит чисто негативный, деструктивный характер. Разумное же отрицание — это творческое отрицание, когда старое не просто изничтожается, а снимается: ценное сохраняется в новом. Это такое отрицание, когда удерживается все богатство уже достигнутого, и оно переходит на новый уровень. "Ничего не может быть ошибочнее, как отбрасывать прошедшее, служившее для достижения настоящего" (А. И. Герцен). По мысли Г. Гегеля, "диалектическое" развитие идет циклами, каждый из которых состоит из трех стадий: исходный момент развития; превращение явления в свою противоположность, т.е. отрицание; превращение повой противоположности в свою противоположность, т.е. отрицание отрицания.
Творческое отрицание есть вместе с тем удержание: уничтожая существующее, оно сохраняет положительное в снятом виде. Для прогрессивного движения существенно не вообще отрицание, а отрицание как момент генетической связи в развитии, что предполагает удержание положительного.
Отрицание ценно не для отрицания, а для высшего утверждения: оно должно быть готово подвергнуться новому отрицанию. Неудовлетворенность и протест против наличного бытия такая же норма, как и приспособление к нему: это два противоположных, но одинаково необходимых момента жизни. Новое нередко принимается болезненно, так как оно таит в себе угрозу существования старого. Известно, что новое рождается в муках: оно задевает интересы косной части общества и еще более оскорбляет се своим невниманием к привычному. Как часто и много различного рода новаций в свое время отвергалось инерцией мышления. Это имело место и в искусстве (отвергали и Рембрандта, и Делакруа), и в формах общественной жизни[2].