Отличительные признаки речей защитников
В первую очередь следует отметить, что ритор-защитник обязан быть всесторонне и глубоко подготовленным специалистом. Он должен обладать живым, острым умом и значительной дозой творческого чувства, способного придать речи изящество и красоту, одухотворить мысль, наделить ее образностью, вызвать к сочувствию и соучастию к подсудимому всех слушателей судебного заседания. Ритор- защитник должен быть способен придать речи не только эмоционально-художественную цельность, но и сделать ее целесообразно завершенной. Без соответствия этим требованиям юрист не может считать себя адвокатом. Речь защитника должна и доказывать, и убеждать, и внушать, и располагать, и трогать.
Такой, например, была речь защитника Пассовера, к тому времени уже достаточно пожилого человека, произнесенная им при рассмотрении дела Вальяно. Советский писатель Сергей Званцев описал ее следующим образом:
"Пассовер поднялся, едва видимый за высоким пюпитром. Фалдочки фрака смешно свисали с его чересчур низкой талии. У “старичка” неожиданно оказался звучный, хорошо, как у певца, поставленный голос, сразу заставляющий слушателей насторожиться. Впрочем, по сравнению с прокурором, защитник был необычайно краток. Говорил он минут пять-шесть, не больше:
– Вальяно ввозил товары, не оплаченные сборами на турецких фелюгах? Да, господин прокурор это блистательно доказал, и я, защитник, опровергать эти действия подсудимого не собираюсь. Но составляют ли эти действия преступление контрабанды, вот в чем вопрос, господа судьи и господа присяжные!
Тут Пассовер сделал чисто сценическую паузу, и все, затаив дыхание, замерли. Прокурор заметно побледнел. Пассовер поднял глаза к потолку и, точно читая на пыльной лепке ему одному видимые письмена, процитировал наизусть разъяснение судебного департамента сената с исчерпывающим перечислением всех видов морской контрабанды: лодки, баркасы, плоты, шлюпки, яхты, спасательные катера. Упоминались в качестве средств для перевозки контрабанды даже спасательные пояса и обломки кораблекрушения, даже пустые бочки из-под рома, но о турецких плоскодонных фелюгах не упоминалось.
– Между тем, господа судьи и господа присяжные, – с вежливым вздохом по адресу обомлевшего прокурора сказал затем Пассовер, – вам хорошо известно, что разъяснения правительствующего сената носят исчерпывающий характер, да, именно исчерпывающий характер и распространительному толкованию не подлежат. А потому... – он чуть-чуть повысил голос, - поскольку подсудимый Вальяно перевозил свои грузы, на чем особенно настаивал господин прокурор, именно на турецких фелюгах, а не в бочках из-под рома, например, в его действиях нет, с точки зрения разъяснения сената, признаков преступления морской контрабанды, и он подлежит оправданию.
Перед тем, как сесть, Пассовер в наступившей мертвой тишине добавил совсем смиренно:
– А если вы, господа, – чего я не могу допустить – его не оправдаете, ваш приговор все равно будет отменен сенатом, как незаконный и впавший в противоречие с сенатским разъяснением.
...Через час из зала суда Вальяно уходил оправданным"[1].
Итак, сформулируем основные отличительные признаки речи защитника:
1. Она должна учитывать все аспекты речи государственного обвинителя, по в плане поиска несоответствий между реальным противоправным деянием и классификацией его, заключенным в конкретном тезисе, между тезисом и аргументами, обосновывающими этот тезис, между тезисом и формой, приемами демонстрации этих аргументов. Указанный признак относится к профессиональной составляющей речи защитника, и здесь он обязан быть наравне и даже выше профессиональной подготовленности обвинителя. Что, кстати, и продемонстрировал защитник Пассовер в приведенном нами примере. Он показал и судье, и присяжным заседателям, с определенной долей такта, что обвинитель не знает содержания нормативно-правовой основы, по которой классифицируется преступления, подпадающие под контрабанду.
2. Профессиональной составляющей речи защитника выступает выявление нарушений в процессуальной части следствия, несоответствий между классифицированным деянием и аргументами, его подтверждающими. Другими словами, в речи защитника исключительно с точки зрения защиты подсудимого анализируются собранные по делу доказательства, высказываются соображения по сути обвинения, юридической квалификации преступного деяния, мере наказания и другим вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора. Именно так поступил Пассовер. Он обоснованно выделил моменты из обвинительной речи прокурора, соотнес их с нормативно-правовым актом и донес все это до слушателей судебного заседания. Его речь оказала влияние на присяжных заседателей, судью, способствовала формированию их внутреннего убеждения в том, что обвинение в контрабанде не может быть инкриминировано подсудимому.
3. В своей речи защитник обязан использовать все указанные в законе средства и способы защиты в целях выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягчающих его ответственность, оказывая ему необходимую юридическую помощь.
Так, например, действовал юрист В. М. Савицкий, отстаивая интересы экс-президента Азербайджана Аяза Муталибова, находящегося в России, когда прокуратура Азербайджана потребовала его выдачи. Он заявил следующее:
"В Баку Муталибов обвиняется в ряде преступлений. Выдать его возможно только при соблюдении ряда условий. Они зафиксированы в статье 63 Конституции Российской Федерации и соответствуют принципам международного права.
Во-первых, необходимо, чтобы запрашивающее о выдаче государство и то государство, где находится человек, которого просят выдать, имели соглашения по поводу правовой помощи. Такое соглашение между Россией и Азербайджаном есть. Разумеется, нельзя выдать человека, которому государство предоставило политическое убежище. В свое время Муталибов обращался к российскому руководству с просьбой об этом, но получил отказ. Наконец, нельзя выдавать гражданина своей страны, а Муталибов – гражданин Азербайджана.
Во-вторых, необходимо, чтобы действия, которые вменяются в вину выдаваемому, были наказуемы и по законодательству стороны, которая просит о выдаче, и стороны, на территории которой находится этот человек. Я внимательно изучил документы обращения азербайджанской стороны к России и как юрист пришел к выводу: за действия, вменяемые Мута- либову, он понес бы ответственность, если бы совершил их на территории России. А именно: ему вменяется в вину статья – организация незаконных вооруженных формирований для оказания давления на парламент Азербайджана. Чтобы вооружить эти формирования, он организовал хищение оружия – примерно тысячу автоматов. Формирования устроили беспорядки в здании парламента, нанеся тяжкие телесные повреждения людям и серьезный материальный ущерб.
В-третьих, какими бы тяжкими ни были эти действия, Муталибов не может быть приговорен к смертной казни, даже если бы санкции этих статей предусматривали высшую меру наказания. Однако и сами по себе эти статьи не предусматривают высшей меры наказания. Следовательно, нельзя выдавать гражданина, если его приговаривают к смертной казни в другой стране"[2].
4. Речь защитника должна носить не столько правовой, сколько преимущественно оценочный характер и обладать определенной нравственной направленностью. Как известно, в судебных прениях защитник выступает после государственного обвинителя. В связи с этим перед ним возникает необходимость преодолевать мнение, сформированное у слушателей судебного заседания, в первую очередь у присяжных заседателей, под влиянием речи государственного обвинителя. В большинстве случаев это мнение имеет ценностное ОГЛАВЛЕНИЕ, обрамленное моральными критериями. Ценностное ОГЛАВЛЕНИЕ сложившегося у слушателей мнения эффективнее преодолевать речью с таким же ОГЛАВЛЕНИЕм, хотя из курса психологии известно, что изменять сложившееся у человека мнение, переубеждать кого-либо в чем-либо намного сложнее, чем убеждать. В силу указанных причин у защитника при произнесении защитительной речи возникает немало проблем этического характера, гораздо более сложных, чем в обычной публичной речи.
На этический аспект речи защитника самое серьезное внимание обращал А. Ф. Кони. В своей работе "Нравственные начала в уголовном процессе" он писал о том, что, поскольку защитнику приходится использовать чувственно-нравственное ОГЛАВЛЕНИЕ, в обществе складываются два диаметрально противоположных взгляда на защитника. Одни считают, что защитник является лишь правозаступником, а не слугою своего клиента, не пособником ему в стремлении уйти от заслуженной кары правосудия. Защитник служит общественным интересам. Он помощник, советник и даже друг человека, который, по его убеждению, или не виновен вовсе, или не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют. Другие утверждают, что защитник есть субъект и средство деятельности. Его деятельность имеет определенную ценность в некоторых социальных общностях и к тому же оплачивается эквивалентно тем затратам, которые производит защитник для снижения степени ответственности подсудимого или даже оправдания его. В целом для защитника нет "чистых" и "грязных", "правых" и "неправых" дел, ведь он обеспечивает достижение целей своего клиента и не обязан заглядывать на далекий горизонт общественного блага.
Выступая в прениях, защитник не оправдывает своим красноречием преступление. Он выявляет пороки общества, которые предопределяют формирование в личности черт и свойств преступника, и ориентирует судебную власть на их искоренение. Он протягивает руку помощи тем, кто самостоятельно не в силах найти выход из процесса обвинения, в котором подсудимый, может быть, и не виноват. Он является определенной преградой перед невысокой квалификацией следствия и обвинения. Он фактор и средство создания в обществе законности и правопорядка. Он один из тех, кому небезразлична судьба личности, которая, возможно, и оступилась, но которую можно и нужно не потерять, а сохранить для близких, родных и общества в целом.
5. Речь защитника должна быть яркой, красочной, психологически действенной. Если речь защитника не будет являть образец красноречия, она может превратиться в обвинительную речь, принести непоправимый вред подзащитному, не только не помочь ему, а значительно усугубить его положение.
Интересные соображения на эту тему содержатся в заключительной главе книги П. С. Пороховщикова "Искусство речи на суде", где автор приводит случай из судебной практики. Хромая нищенка обвинялась в том, что бросила своего внебрачного ребенка в отхожее место. В свое оправдание она говорила, что не могла прокормить его, не могла внести плату за него в воспитательный дом, и утверждала, что ребенок сам скатился в яму, а она в испуге убежала. Объяснение это сначала произвело благоприятное впечатление. Однако допрос свидетелей показал, что подсудимая лгала, что ребенок был брошен в яму намеренно. Выяснились еще некоторые особенности не в пользу обвиняемой: она собирала деньги попрошайничеством и кормила на эти деньги двух любовников. Обвинитель говорил немного. Дело казалось уже решенным. Защищая ее, адвокат произнес настоящую защитительную речь, закончив ее словами: "Она нищая, жалкая нищая и протягивает к вам теперь за милостью свою руку, не положите в нее камень". Он говорил искренне, со сдержанным волнением, с разумной осторожностью в толковании фактов, он ничего не навязывал присяжным и ни о чем не просил. Его умная и трогательная речь значительно смягчила, почти рассеяла чувства, вызванные судебным следствием[3].
6. Для речи защитника должна быть характерна осторожность в высказываниях и оценках, обусловленная как общественным мнением, так и сложившимся в обществе менталитетом граждан. В противном случае речь защитника может завершиться тем, что за его "вольности" подсудимый расплатится своей жизнью.
В гротескной форме эту мысль прекрасно проиллюстрировала писательница-сатирик Тэффи в рассказе "Модный адвокат". В этот день народу в суде было мало. Интересного заседания не предполагалось. На очереди было дело Семена Рубашкина. Он обвинялся, как было сказано в протоколе, "за распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы" в газетной статье. Обвиняемый был уже в зале и гулял перед публикой с женой и тремя приятелями. Все были оживлены, немножко возбуждены необычностью обстановки, болтали и шутили. В зал вошел плотный господин во фраке, надменно кивнув обвиняемому, уселся за пюпитр и стал выбирать бумаги из своего портфеля. Это был адвокат, который сам бескорыстно предложил свои услуги. И вот завершается заседание суда. В прениях адвокат произносит речь.
– Господа судьи! – воскликнул он. – Да, это он перед вами, это Семен Рубашкин. Он автор статьи и распускатель слухов о роспуске первой Думы, статьи, подписанной только двумя буквами, но эти буквы "С. Р." Почему двумя, спросите вы. Почему не тремя, спрошу и я. Почему он, нежный и преданный сын, не поместил имени своего отца? Не потому ли, что ему нужны были только две буквы "С" и "Р"? Не является ли он представителем грозной и могущественной партии?
– Господа судьи! Неужели вы допускаете мысль, что мой доверитель просто скромный газетный писака, обмолвившийся неудачной фразой в неудачной статье? Нет, господа судьи! Вы не вправе оскорбить его, который, может быть, представляет собой скрытую силу, так сказать, ядро, я сказал бы, эмоциональную сущность нашего великого революционного движения.
– Вина его ничтожна, – скажете вы.
– Нет! – воскликну я. – Нет! – запротестую я. – Сибирь ли уготовили вы для него? По, господа судьи! Я ничего не скажу вам. И к чему? Разве тюрьма, ссылка, каторга, пытки (которые, кстати сказать, к моему доверителю почему-то не применялись), разве все эти ужасы могли бы вырвать из его гордых уст хоть слово признания или хоть одно из имен тысячи его сообщников? Нет, не таков Семен Рубашкин! Он гордо взойдет на эшафот, он гордо отстранит своего палача и, сказав священнику: "Мне не нужно утешителя!" – сам наденет петлю на свою гордую шею.
– Господа судьи! Я уже вижу этот благородный образ на страницах "Былого" рядом с моей статьей о последних минутах этого великого борца, которого стоустая молва сделает легендарным героем русской революции.
Суд, не выходя для совещания, тут же переменил статью и приговорил мещанина Семена Рубашкина к лишению всех прав состояния и преданию смертной казни через повешение[4].
7. Защитительная речь адвоката должна содержать ссылку не только на букву закона, но и на смысл нормативно- правового акта, которым обязаны руководствоваться и прокурору и судьи, и присяжные заседатели. По мнению опытных юристов, важнейшая задача защитника состоит в том, чтобы правильно понять, интерпретировать и объяснить сущность и смысл правовой нормы и на эти предметы направлять всю силу своего доказывания и красноречия.
Известный адвокат С. Л. Ария вспоминает о своем выступлении по делу Шухрата Гафарова, которого обвиняли в убийстве из хулиганских побуждений, что влекло за собой возможность применения исключительной меры наказания – смертной казни. По данным дела, это была необходимая оборона от жестоких побоев. В худшем случае для обвиняемого его действия с известной натяжкой могли быть квалифицированы как превышение пределов легальной обороны. Но убитый им инженер был племянником министра здравоохранения Узбекистана, который добивался "расстрельного" приговора. Одним словом, на суд оказывалось очень сильное давление. Прокурор, как и следовало ожидать в этих условиях, потребовал для Шухрата смертной казни. Речь защитника была обращена к народным заседателям – двум русским женщинам. По мнению адвоката, смертная казнь оборонявшегося человека не будет являться уголовным наказанием – она сама станет просто убийством.
– Это убийство, – сказал он двум напряженно слушавшим его женщинам, – предлагается совершить вам. Не делайте этого, это будет черное дело, которого вы никогда в жизни себе не простите. Оно на долгие годы может лишить вас сна! И если вам скажут, что возможную вашу ошибку исправит более высокая инстанция, – не утешайте себя этим. Потому что только здесь, в суде первой инстанции, представители народа еще могут повлиять на правосудие. На всех иных уровнях оно определяется служилыми, зависимыми не только от своей совести, юристами. Это вы лично возьмете на свои плечи всю тяжесть ответственности за неправедную казнь. Всю тяжесть, а не ее долю.
Несколько дней судья еще пытался уговорить народных заседателей подписать заранее подготовленный приговор, но женщины наотрез отказались и поставили свои подписи только тогда, когда смертная казнь в приговоре была заменена на тюремное заключение[5].
8. Выступление защитника должно соответствовать требованиям теории красноречия и его реальным возможностям произносить речь в судебном заседании. В связи с данным признаком ОГЛАВЛЕНИЕ и построение речи защитника должно определяться результатами судебного следствия, характером предъявляемого обвинения, особенностями доказательного материала, избранной защитником позицией и его психофизиологическими и лингвистическими способностями. Защитник обязан четко определить свою процессуальную позицию по рассматриваемому делу. Он нс имеет права выступать перед судом с альтернативными предложениями: оправдать подсудимого или, если суд все же признает его виновным, изменить квалификацию обвинения, назначить минимальную меру наказания и т.п. Защитник должен сделать только один вывод, наиболее правильный с его точки зрения и наиболее благоприятный для его подзащитного.
Очевидно, что речь защитника по уголовным или гражданским делам является важнейшей составной частью судебных прений.