Отечественные теоретики постмодерна

И. В. Кондаков обозначает постмодернизм современной эпохи как ситуацию глобальной неопределенности в культуре. Сегодняшние дни он сравнивает со смутным временем - драматичным, неоднозначным, конфликтным периодом в истории страны. Ситуация смутного времени, по его замечанию, регулярно повторяется в России. Современность характеризуется "стилевой размытостью, смешением норм и стилей, мировоззренческих принципов и эстетических установок, конфликтами в оценках и интерпретациях одних и тех же явлений, существованием протототалитарных и антитоталитарных сил, советских, антисоветских и несоветских традиций". В настоящий момент в нашей стране осуществляется переход от утопических построений коммунистической эпохи к постутопизму - происходит "отказ от метапарративов", по терминологии Ж.-Ф. Лиотара, от великих целей, планов и идеологий. Смена тоталитарного режима демократическим неизбежно порождает раздробленность сознания людей. В этом кроется глубокое отличие русского постмодерна от западного. Последний постулирует фрагментарность, децентрацию сознания субъекта, русский же постмодерн пытается если не примирить разные взгляды на мир и сложившиеся ранее стратегии культуры, то хотя бы организовать их диалог. Таким образом, постмодерн в России - не только эстетическое или философское явление, но больше мировоззренческое, социальное и даже политическое.

Принципиальное смысловое отличие российского постмодерна от западного состоит в следующем. Если западный постмодерн - результат свободной интеллектуальной и стилевой игры, итог имманентного развития многомерной и внутренне противоречивой культурной семантики специализированной сферы (философии, искусства, науки), то российский - жестокая необходимость переходного периода, объективно вызывающая к жизни эристику (от греч. - искусство спора). Если западный постмодерн есть результат индивидуальных творческих исканий интеллектуалов, стремящихся пересмотреть застывшие нормы и ценности, концепции и стили в духе культурного плюрализма и свободного самоопределения личности в многомерной демократической культуре, то российский постмодерн порожден коллизиями поеттоталитарного развития российско-советской культуры: столкновением официальной и неофициальной идеологии и обыденного сознания, религии и атеизма, науки и псевдонаучных, спекулятивных теорий, искусства и кича.

Все это придает русскому постмодерну более драматический и переломно-кризисный характер - по сравнению не только с западноевропейской социокультурной реальностью, но и с восточноевропейскими аналогами. Деятели постсоветской культуры, как бы отталкиваясь от тоталитарных традиций единомыслия, всеобщей организованности, политической муштры, существуют сегодня каждый сам по себе. "Разброд и шатание" (это состояние, как отмечает И. В. Кондаков, особенно заметно после эпохи тоталитаризма с ее насильственной консолидацией культуры) выражаются не только в разрозненности и бессистемности культурной жизни, не только в вялости и профессиональной "узости" ее проявлений, но и во взаимной враждебности, ожесточенности конкурентов в борьбе за "место под солнцем".

Ученый отмечает изменившийся характер дискуссий (политических и художественных, научных и философских, религиозных и житейских): многоголосие частных правд привело к самоустранению не только истины, но и единого смыслового контекста, к разрушению единства проблемного и ценностно-смыслового ноля обсуждаемой реальности. Мировоззренческие разногласия и отсутствие видимых целей консолидации привели к превращению любого содержательного диалога в подобие безответственного, чисто развлекательного "ток-шоу", т.е. публичной "болтовни", показательного трепа. Он указывает на черты прагматизма, характеризующие постмодернистскую культуру в России: процветание культурной индустрии, множащиеся безликие, но пользующиеся большим спросом детективы и триллеры, сериалы и "мыльные оперы", художественно-публицистические сенсации на исторические темы.

Все оценки и интерпретации поменялись, перепутались, сдвинулись с привычных и традиционных мест в посттоталитарной культуре России. Всеобщая переоценка ценностей коснулась не только социальных или политических сторон жизни, но и нравственности, художественной культуры. И. В. Кондаков ссылается на то, что в средствах массовой информации, в учебных заведениях, на различных диспутах и научных конференциях (а не только в фактах обыденного сознания) можно встретить прямо противоположные интерпретации и оценки творчества М. Горького, В. В. Маяковского, М. А. Шолохова и А. Н. Толстого, А. А. Фадеева и Н. А. Островского. Участившиеся попытки "выкинуть" из советской литературы (и культуры в целом) М. Горького и В. В. Маяковского, заменив их на А. П. Платонова и А. И. Солженицына, не более плодотворны, по мнению И. В. Кондакова, нежели стремление сохранить состав советской культуры незыблемым со сталинских времен. Сами по себе такие попытки можно охарактеризовать как намерение пересмотреть и изменить реальность, сделать "бывшее" "небывшим", произвольно перестроить конфигурацию актуальной культуры. В то же время А. С. Пушкин и В. В. Розанов, А. Н. Толстой и А. И. Солженицын, Н. А. Некрасов и А. А. Фет, И. Е. Репин и В. В. Кандинский, В. В. Маяковский и И. А. Бродский, Ф. М. Достоевский и В. И. Ленин объединились в одной культурной парадигме как "наше все". Соединение несоединимого это настоящий постмодернизм. Кроме того, эта пестрота в оценках сказывается и на характеристике одного автора, к примеру, Н. Г. Чернышевского. Если представить его одновременно с нескольких точек зрения: Ф. М. Достоевского, В. С. Соловьева, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина, В. В. Розанова, Н. А. Бердяева, В. В. Набокова, то образуется явный постмодернистский дискурс: и соединить в одно целое невозможно, и не учитывать многообразия взаимоисключающих интерпретаций уже нельзя.

Любой плюрализм - политический, социальный, культурный, религиозный - это всегда конфликт, борьба, диссонанс. Между тем сегодня о признании плюрализма как важной черты современной культуры все настойчивее говорят политики, правоведы, юристы и социологи, а также о необходимой толерантности, которую рассматривают как совокупность разной степени терпимости друг к другу. Характеризуя отечественную ситуацию в культуре, И. В. Кондаков отмечает широко распространенную массовую нетерпимость и столь же характерную для неправового государства и бесправного народа общую вседозволенность. Он называет этот узел трагически неразрешимым, даже безысходным, который и порождает в обществе коррупцию и терроризм, коммерциализированную политику, криминализированную экономику. При этом жизненно необходимые решения блокируются противостоянием конфронтирующих социальных, политических, финансово-экономических, культурно-идеологических сил.

Для русского постмодернизма характерно осознание собственной кризисность; ощущение, что постмодерн - лишь некий переходный этап, предваряющий совершенно иную эпоху в развитии культуры. Своим появлением он затронул многие проблемы, стоящие перед страной: это проблема выбора пути, самореализации, самоопределения, расставания с тоталитаризмом и посттоталитарной эпохой, переосмысления собственной истории и перемены отношения к прошлому, готовности вступления в неизвестное будущее.