Значение грузино-российской войны для геополитического статуса России

Существенные коррективы как в определение места России в новом полицентрическом миропорядке, так и в понимание геополитических реальностей современного мира внесла грузино-российская война в августе 2008 г. При всем своем локальном характере она вызвала мировой резонанс и имела последствия, выходящие далеко за пределы кавказского региона. Ее значимость состоит также в том, что она в определенной степени внесла ясность в вопрос о том, кто есть кто не только в масштабе кавказского региона, но и в более широком геополитическом разрезе.

В целом процессы, приведшие к августовской войне, определялись сочетанием комплекса собственно внутригрузинских и внешних геополитических факторов. При этом необходимо признать, что при всех необходимых здесь оговорках конфликты в регионе (армяно-азербайджанский, грузино-абхазский, грузино-югоосетинский или какой-либо иной) имели главным образом внутрирегиональное и даже внутристрановое происхождение. Разумеется, здесь действовал весьма сложный клубок факторов.

По в целом суть проблемы с точки зрения внутригрузинских реалий, лежащих в основе грузино-российской войны, заключается в том, что М. Саакашвили и его команда пришли к власти под громкие обещания решить все сложные проблемы, стоявшие перед грузинским обществом, в том числе и застарелую проблему восстановления территориальной целостности страны.

Как можно скорейшего решения этой проблемы не в последнюю очередь требовали также императивы вступления в НАТО. Чуть ли не с самого начала независимости грузинское руководство взяло курс на интеграцию в НАТО и ЕС под покровительством Вашингтона при нарастающей и декларативно позиционируемой враждебности к России.

Проблема помимо всего прочего состояла в том, что в сознании грузинской интеллигенции и политического класса складывались стереотипы безнадежно ослабевшей и безвольной России. Ей противопоставлялась сильная Грузия с боеспособной армией, подготовленной по американским стандартам и американскими инструкторами, экипированной американским обмундированием и т.д. и, самое главное, пользующейся безоговорочной поддержкой великой и могущественной сверхдержавы.

По-видимому, часть политической элиты и некоторые представители высшего руководства Грузии на полном серьезе уверовали, что для России уже наступил вечер и любой желающий может делать с ней все, что хочет. К примеру, М. Саакашвили в марте 2008 г., т.е. за несколько месяцев до вторжения в Южную Осетию, заявил: "Грузия никогда не была такой сильной, как сегодня, и она до сих пор не имела таких возможностей для защиты единства государства, у нее до сих пор не было такой дисциплинированной и обученной армии. Сегодня нам по плечу сразиться с любым противником". Здесь важно отметить, что буквально с момента прихода к власти М. Саакашвили и ведущие члены его команды, правда, время от времени делая реверансы в адрес России, постоянно и целенаправленно позиционировали себя враждебно в отношении своего северного соседа.

Как представляется, одна из причин развязывания грузино-российской войны состояла в том, что не были сколько-нибудь четко и ясно обозначены и заявлены Рубиконы или так называемые "красные линии", пересечение которых той или иной стороной может привести к далеко идущим непредсказуемым последствиям для национальной и международной безопасности. Руководство Грузии и Вашингтон в должной мере не рассчитали реакцию России и возможные катастрофические последствия проявленной агрессии.

В укреплении такой оценки в сознании грузинского руководства немаловажную роль сыграла позиция западных стран, прежде всего, США, которые утверждали, что в современном мире уже нет и не может быть сфер влияния, что они стали реликтом истории и России нужно примириться с этой реальностью.

Здесь как бы за скобки выносился тот факт, что Кавказ — это неотъемлемая часть истории и судьбы России, он значит для россиян слишком много, чтобы безропотно уступать одну за другой свои позиции в регионе. Весьма красивый и справедливый в теории и на словах принцип равного доступа всех без исключения государств в любой регион земного шара рушится при соприкосновении с реальностями мировой политики. Декларировать этот принцип можно, например, применительно к территориям Арктики и Антарктики, нейтральной акватории Мирового океана или лунной поверхности. В реальном мире этот принцип осуществляется (если вообще осуществляется) со множеством оговорок и исключений.

Всякий раз, когда Россия высказывала свое несогласие или недовольство притязаниями на включение в НАТО все новых посткоммунистических и постсоветских государств, его руководители парировали аргументами относительно того, что по данному вопросу Россия не обладает нравом вето. Однако в мировой истории не раз бывало так, что уважающие себя великие державы получали такое право не как бесплатный дар со стороны каких бы то ни было посторонних сил, а завоевывали сто, в том числе и силой оружия. В данном случае, одержав победу в пятидневной войне, Россия силой оружия получила право вето на вступление Грузии (да и не только) в НАТО.

Как выше указывалось, сила рождает контрсилу, действие рождает противодействие, точно так же теология непогрешимости и всемогущества создает почву для формирования теологии сопротивления. Когда перестает действовать этот принцип, у тех или иных великих держав (а как показал грузинский пример, и у малых стран) возникает соблазн решать возникающие проблемы недозволенными средствами.

В этом контексте представим себе, что в грузино-югоосетинской войне Россия, предпочтя соблюсти политкорректность, выбрала бы так называемый "мягкий" вариант ответа на грузинскую агрессию и тем самым оставила бы на произвол судьбы своих граждан и народ Южной Осетии. Избрав известный нам вариант действий, Россия спасла национальную честь, поскольку исполнила обязательства перед союзниками, перед теми, кто ей доверился.

За реакцией Москвы очень внимательно следили в Северной Осетии, да и на всем Северном Кавказе. Прояви Москва слабость, и последствия стали бы непредсказуемыми, но однозначно весьма негативными для России, потому что стране не нужны руководители, которые не способны защищать в глазах как своих граждан, так и мирового сообщества ее честь и достоинство. Не бахвальство, не сотрясение воздуха громкими и грозными заявлениями, а решительная защита национальной чести имеет ключевое значение для национально-государственной и геополитической идентичности.

Пожалуй, впервые с момента распада СССР Россия оказалась в ситуации, когда ей пришлось действовать, не оглядываясь на издержки, связанные с реакцией извне. Кремль пришел к выводу, что по данному вопросу действия, которые были бы одобрены внешними партнерами, обойдутся слишком дорого с точки зрения жизненно важных интересов страны. Кавказские события вызвали шок в западных столицах не потому, что там исключалась сама возможность вооруженного вмешательства России, а потому, что Москва продемонстрировала политическую волю защищать свои жизненно важные национальные интересы и выполнять традиционную роль гаранта мира и стабильности на Кавказе.

Своими действиями Россия послала недвусмысленный сигнал, что периоду отступления и постоянных уступок пришел конец, что она не позволит кому бы то ни было продолжать окружать себя новым санитарным кордоном. Москва, по сути дела, открыла глаза остальному миру на ту "красную линию", за которую она ни при каких обстоятельствах не намерена отступать. В то же время этот шаг можно рассматривать как указание на пределы могущества США, которые оказались не готовы направить свои воинские подразделения для защиты Грузии. Тем самым Россия доказала, что воля к сопротивлению и ее реализация сами по себе есть право на вето.