"Житие Стефана Пермского"

Великий просветительский подвиг героя "Жития Стефана Пермского" стал возможен только благодаря его упорному труду по изучению богословской литературы, недаром святой уже в детстве овладел "граматичной хитростью и книжной силой", "святыя книгы писаніе хытре и гораздо и борзо". Несмотря на то, что автор и герой "Жития" были лично знакомы, произведение содержит мало биографических данных о святом. Известно, что Стефан (ум. 1396), уроженец Великого Устюга, постригся в ростовском монастыре Григория Богослова, потому что "книги многи бяху ту". "Желаа же болшаго разума", он освоил греческий язык, что открыло ему путь к духовному наследию византийской культуры. Готовя себя к миссионерской деятельности в Пермском крае, населенном язычниками коми- зырянами, Стефан "изучися сам языку пермьскому, и грамоту нову пермьскую сложи, и азбукы незнаемы счини... и книгы русскыа на пермьский язык преведе и преложи и преписа". Закономерно, что позднее именно Стефан возглавил новосозданную Пермскую епархию (1383–1384).

Епифаний Премудрый подчеркивал, что до Стефана с задачей просвещения целого народа никто не мог справиться в одиночку: ни "еллинские философы", ни христианские отцы церкви. Русский же миссионер сделал это "един в едино время", "уединяася", "единого Бога на помощь призы- ваа". Стефан приобщает язычников к традициям мировой христианской культуры через книги и проповедь, которые написаны и звучат на родном для пермяков языке. Пропагандируя христианство, Стефан возводит церковь, украшает ее иконами и книгами, учит пермяков петь гимны, не раз спасает своих духовных детей от голода и разбойников, т.е. творит проповедь красотой и милосердием.

В изображении подвигов святого Епифаний Премудрый не признавал полутонов человеческих переживаний. Движения души героя всегда показаны в их максимальном проявлении, чувства доведены до предела, сильны до чрезвычайности. Поступки святого также полны внутренней экспрессии. Стефан Пермский сокрушает языческих идолов "без боязни и без ужасти", день и ночь, в лесах и в полях, без народа и пред народом; бьет идолов обухом в лоб, рассекает на части, испепеляет огнем. Стефан предлагает волхву Паму при стечении народа испытать силу язычества и христианской веры, войдя в огонь костра и опустившись в ледяную прорубь. Духовную красоту и силу Стефана писатель подчеркнул тем, что изобразил его противника как личность незаурядную, имеющую огромное влияние на пермяков. Пам был прав, предупреждая народ, что вслед за христианизацией в Пермскую землю придут "от Москвы... дани тяжкие и насильства". Однако он не готов к подвигу во имя веры, и от ярости пермяков его спасает только заступничество недавнего противника, добившегося замены казни изгнанием Пама.

Новый стиль в изображении человека проявился в "Житии Стефана Пермского" и на жанрово-композиционном уровне. Лирическое начало в памятнике усилено за счет введения молитв и поучений святого, а также троекратно звучащего плача: сначала пермских людей и Пермской церкви, затем самого автора. Плачи служат выражением не только скорби, но и восторга, удивления перед величием подвига святого. Они призваны оправдать смелость миссионерской инициативы Стефана – основания Пермской церкви с богослужением и письменностью на национальном языке. В жанровом отношении созданный Епифанием памятник находится на стыке традиций агиографии и ораторской прозы, причем эпическое, повествовательное начало в нем ослаблено, поскольку автора больше интересует не событийная, внешняя канва биографии героя, а оценка духовной сути его деяний.

Свою оригинальную манеру повествования Епифаний характеризовал как работу писателя, который "слово плетущи и слово плодящи, и словом почтити мнящи", поэтому языковая вычурность его произведений не самоцель, а только средство прославления святого. Нанизывая одни сравнения на другие, плетя словесное кружево, древнерусский книжник достигал виртуозности в использовании слова, придавал повествованию ритмически выразительный рисунок "...Что еще тя нареку? – задавался вопросом автор "Жития Стефана Пермского", пытаясь найти единственно точное определение героя. – Божа заблужшимъ, обрѣтателя погибшимъ, наставника прелщенымъ, руководителя умомъ ослѣпленым, чистителя оскверненымъ, взискателя расточенымъ, стража ратнымъ, утѣшителя печалнымъ, кормителя алчющимъ, подателя требующимъ, наказателя несмысленымъ, помощника обидимымъ, молитвсника тепла, ходатаа вѣрна, поганымъ спасителя, бесомъ проклинателя... идоломъ попирателя, Богу служителя..." Активное использование агиографом приемов синтаксического параллелизма и контекстуально обусловленной синонимии, по словам итальянского исследователя Р. Пиккио, помогало ему "передать муку мистической медитации", когда "чувство расплывалось в непередаваемых оттенках одного слова".

Епифаний Премудрый делал все, чтобы противопоставить язык жития обыденной речи. Этой цели служит обилие цитат из книг Священного Писания, к которым агиограф обращался за аналогиями, изображая подвиг русского святого. Библеизмами пронизана и авторская речь, и речь персонажей, среди которых были и язычники. По подсчетам ученых, в "Житии Стефана Пермского" использовано 340 цитат, 158 из них взято из Псалтири, самой поэтической части Библии. Причем цитировал Епифаний не буквально, а по памяти; дорожа общим смыслом высказывания, он мог менять грамматические формы, приспосабливая библейский текст к ритму житийного повествования. Обилие библеизмов в агиографических сочинениях Епифания Премудрого ученые объясняют тем, что истоки самого стиля "плетения словес", ориентированного на поэтику похвальных слов и церковных гимнов, следует искать в текстах Священного Писания.

В создании стиля "словесного узорочья" большую роль играл эпитет, выполняющий в агиографическом произведении как изобразительную, так и лирическую функцию. Характеризуя идеал епископа, к которому стремился и который позднее сам являл Стефан Пермский, Епифаний Премудрый из посланий отцов церкви отбирал эпитеты, имеющие яркий оценочный характер. Чтобы традиционное звучало по-новому, производило сильное впечатление на читателя и слушателя, агиограф использовал прием звукописи, заставляя вдуматься в стершийся смысл высоких нравственных понятий: "Подобает епископу непорочну быти, трезву, целомудренну, учительну... не битливу... правдиву, воздержливу... страннолюбцу, не сребролюбцу, не мздоимцу, благолюбцу..." Ритмический рисунок фразы порожден повторением звуков в начале построений – не (анафора) и совпадением трех типов конечных слогов: -ну, -ву, -иу (эпифора). Наибольшей популярностью у Епифания пользовались традиционные эпитеты тавтологического типа ("светлый светильник", "трудолюбивый труженик") и метафорического характера ("море житейское", "очи сердечные"). Введение их в канву повествования способствовало парению мысли автора, придавало житию торжественное звучание, сближая его с памятниками ораторской прозы.

Большую роль в смысловой организации текста "Жития Стефана Пермского", по мнению А. М. Ранчина, играют "ключевые понятия, варьируемые и меняющие свои значения". Например, огонь – это и орудие злобы язычников, готовых сжечь проповедника; и знак торжества миссионера, способного "сквозѣ огнь пламень" пройти, доказывая превосходство христианской веры; и символ духовного горения зырян в процессе приобщения их к новой культуре.

Широк круг использованных агиографом источников и литературных образцов, куда прежде всего входят жития святых, как и Стефан Пермский, совершивших миссионерский подвиг. Не случайно Епифаний Премудрый уподобляет героя своего произведения апостолам и первым славянским просветителям – Кириллу и Мефодию. Тема обращения язычников в христианскую веру, как и соответствующая ей метафора возделывания земли, восходит к "Слову о Законе и Благодати" митрополита Илариона. Стефан

Пермский, но мысли агиографа, выступает как достойный преемник Владимира Святого, крестившего Русь.

Научная дискуссия

Вопрос о времени создания "Жития Стефана Пермского" в науке до конца не решен. Из текста памятника известно, что он был написан вскоре после смерти святого, т.е. после 1396 г. Часть исследователей датирует житие концом XIV в. (В. В. Кусков, О. В. Творогов), другие допускают возможность создания произведения в начале следующего столетия (Н. В. Водовозов, Г. М. Прохоров). Б. М. Клосс полагает, что "Житие Стефана Пермского" могло появиться в 1406–1410 гг., поскольку в нем упоминается о долгом отсутствии на Руси митрополита после смерти Киприана.