"Дух Женевы". "Дух Кэмп-Дэвида".
Подобно военной стратегии, существенные изменения на протяжении 1950-х гг. претерпевала и дипломатия "сверхдержав". Именно в этот период Москва и Вашингтон начали постепенно отходить от жесткой конфронтации, свойственной начальному этапу "холодной войны", и предприняли попытки наладить советско-американский диалог. Правда, в силу ряда причин эти попытки были робкими и мало результативными, однако в результате усилий советской и американской дипломатий был заложен тот фундамент, опираясь на который "сверхдержавы" сумели перейти от "холодной войны" к разрядке в 1970-е гг.
Сближение между Востоком и Западом вообще и между лидерами биполярного мира, СССР и США, в частности, встретило на своем пути многочисленные препятствия. Прежде всего советскому руководству пришлось преодолевать глубоко укоренившиеся (в период позднего сталинизма) представления о Соединенных Штатах как о "главном сатане". Рассматривая США как "главный очаг реакции и агрессии, оплот империалистических сил", сталинское руководство сделало вывод о том, что "империалистический лагерь" следует расколоть и добиться изоляции на международной арене возглавляющих его Соединенных Штатов.
О принципиальной возможности именно такого развития событий И. В. Сталин писал еще в 1952 г.: "Внешне все будто бы обстоит “благополучно”: Соединенные Штаты Америки посадили на паек Западную Европу, Японию и другие капиталистические страны; Германия (Западная), Англия, Франция, Италия, Япония, попавшие в лапы США, послушно выполняют веления США. Но было бы неправильно думать, что это “благополучие” может сохраниться "на веки вечные”, что эти страны будут без конца терпеть господство и гнет Соединенных Штатов Америки, что они не попытаются вырваться из американской неволи и стать на путь самостоятельного развития"[1]
Видимо, советская нога от 10 марта 1952 г., содержавшая проект мирного договора с Германией и предусматривавшая восстановление Германии как единого нейтрального государства, была попыткой расколоть западный лагерь, изолировать США и, если возможно, повторить успех советской дипломатии в Рапалло в 1922 г. Успех повторить, однако, не удалось: 15 дней спустя западные державы — США, Великобритания и Франция — отвергли идею нейтральной Германии.
После смерти И. В. Станина новое советское руководство стало пересматривать некоторые аспекты сталинской внешней политики, прежде всего се ярый антиамериканизм. Убедившись в прочности Североатлантического альянса и в непоколебимости американского лидерства по ту сторону "железного занавеса", новый советский лидер — Никита Сергеевич Хрущёв — во-первых, постарался консолидировать "лагерь социализма" и, во-вторых, наладить советско-американский диалог.
Никита Сергеевич Хрущёв
Ведь в начале 1953 г. сменилось руководство не только в Москве; к власти в США пришел Д. Д. Эйзенхауэр, консервативный республиканец и национальный герой, который мог возобновить диалог с Советским Союзом, не опасаясь обвинений в "мягкотелости по отношении к коммунистам" и "предательстве национальных интересов".
Но были и объективные причины, которые, вопреки идеологической нетерпимости с той и с другой стороны, подталкивали советское и американское руководство к сближению. Ведь вышеупомянутые кардинальные перемены в "коридорах власти" Москвы и Вашингтона совпали с радикальным изменением стратегического баланса: благодаря появлению водородных бомб и межконтинентальных реактивных бомбардировщиков обе страны впервые имели возможность нанести гарантированный термоядерный удар по территории другой "сверхдержавы". Советские и американские высшие военные и политические руководители постепенно начали отходить от взгляда на ядерное оружие лишь как на "фугас большой мощности", постепенно осознавая все стратегическое и политическое значение "Бомбы".
Например, в своей статье в газете "Правда" от 3 декабря 1954 г. маршал Александр Михайлович Василевский (в то время — первый заместитель
министра обороны СССР) писал о чудовищной разрушительной мощи ядерного оружия: "На нас, военных людях, лежит ответственность за сотни миллионов жизней, которые могут погибнуть в будущей войне, ответственность за разрушение крупнейших центров культуры и промышленности, которые могут быть стерты с лица земли. Разрушительная сила, которую дала в руки военных наука, настолько велика, что и мы, военные, должны понимать, насколько необходимо, чтобы атомное оружие было запрещено, и чтобы за этим запрещением был установлен эффективный международный контроль"[2].
В свою очередь президент Д. Д. Эйзенхауэр в ходе своей встречи с лидерами американского конгресса (декабрь 1954 г.) был вынужден признать, что Соединенные Штаты более не неуязвимы от вражеского нападения.
Отсюда — постепенно крепнущее в Москве и Вашингтоне понимание неизбежности диалога по проблемам ограничения и сокращения вооружений. Следует отметить, что советская сторона возлагала на этот диалог большие надежды, чем американское руководство, рассчитывая на то, что контроль над вооружениями при благоприятных условиях поможет нейтрализовать огромное американское превосходство в ядерных вооружениях.
Этим объясняются и целый ряд масштабных советских инициатив о запрещении атомного и водородного оружия, и предложения о сокращении обычных вооружений, выдвинутые в 1950-е гг., и мораторий на ядерные испытания после 31 марта 1958 г.
Американская сторона достаточно скептически относилась в то время к перспективам достижения советско-американских соглашений по ядерным вооружениям, занимая пассивную позицию и отделываясь такими малозначительными или даже совершенно неприемлемыми для Москвы инициативами, как "Атомы для мира" и "Открытое небо", что объясняется прежде всего нежеланием Вашингтона утратить свое стратегическое ядерное превосходство. Вот почему США никак не отреагировали на такие подвижки в советской позиции, как заявленное на IX сессии ГА ООН согласие Москвы на инспекцию ядерных объектов со стороны Комиссии ООН по атомной энергии на постоянной основе, как готовность советской стороны к инспектированию не только ядерных, но и неядерных объектов (о чем было объявлено в мае 1955 г.), как согласие с западными инициативами о значительном сокращении численности обычных вооруженных сил.
Единственным успехом советско-американского диалога по проблеме контроля над ядерными вооружениями в то время было соглашение между Москвой и Вашингтоном по программе "Атомы для мира". Само это предложение было выдвинуто президентом Д. Д. Эйзенхауэром в ходе его выступления 8 декабря 1953 г. на сессии ГА ООН.
Выражая желание "найти приемлемое решение проблемы гонки атомного вооружения, которая набрасывает тень не только на дело мира, но и на жизнь всего мира", президент США предложил: "Правительства, которых это главным образом касается, в гой мере, в какой это разрешает элементарное благоразумие, должны приступить теперь же и продолжать в дальнейшем совместно передавать из своих запасов нормального урана и расщепляющихся материалов какую-то часть международному органу по атомной энергии. Мы надеемся, что такой орган будет создан под эгидой Организации Объединенных Наций... Более важная задача этого органа но атомной энергии состояла бы в разработке методов, с помощью которых эти расщепляющиеся материалы можно было бы выделять для мирной деятельности человечества" [3].
Немудрено, что в Кремле заинтересовались этим предложением и, во всяком случае, не отвергли его с порога, ведь впервые с июня 1946 г., когда был выдвинут пресловутый "план Баруха", в американской позиции по контролю над атомными вооружениями были замечены хоть какие-то подвижки.
Однако попытки Москвы расширить рамки инициативы президента Д. Д. Эйзенхауэра, поставив вопрос об одновременном запрещении применения атомного и водородного оружия и его ликвидации, натолкнулись на жесткий отказ Вашингтона: рассматривая ядерное оружие как фундамент своей стратегии "массированного возмездия", американская сторона была совершенно не готова отказаться от своего ядерного превосходства в результате заключения соответствующего соглашения.
Тем не менее, в данном вопросе Советский Союз пошел навстречу Соединенным Штатам, приняв в июле 1955 г. решение о передаче в Международный фонд при создаваемом Международном агентстве, но атомной энергии ООН (МАГАТЭ) 50 кг расщепляющихся материалов. Созданное в 1957 г. МАГАТЭ, как известно, внесло большой вклад в дело обеспечения нераспространения ядерного оружия после вступления в действие Договора о нераспространении в 1970 г.
Свидетельством дальнейшего отхода от "плана Баруха" — который чуть ли не 10 лет оставался "священной коровой" американской дипломатии, — стало начало советско-американо-британских переговоров о полном прекращении ядерных испытаний в 1958 г. Пять лет спустя эти переговоры завершились подписанием трехстороннего договора о запрете на ядерные испытания на суше, в воздухе и под водой.
Особую роль в нормализации отношений между Востоком и Западом сыграла встреча в верхах в Женеве в 1955 г. руководителей СССР, США, Великобритании и Франции — первая такая встреча после 1945 г. 19—23 июля лидеры великих держав в ходе как пленарных заседаний, так и многочисленных неформальных встреч обсудили вопросы германского мирного урегулирования, европейской безопасности, разоружения и развития контактов между Западом и Востоком. Никаких договоренностей (кроме директив министрам иностранных дел о дальнейшем обсуждении этих вопросов) не было достигнуто, однако уже то обстоятельство, что саммит не свелся к обмену пропагандистскими штампами, можно было рассматривать как настоящий дипломатический прорыв. В Вашингтоне, Лондоне, Москве и Париже пришли к общему выводу — диалог между Востоком и Западом возможен. И даже Дж. Ф. Даллес поддался "духу Женевы": после саммита он заявил: "Отныне советская политика основана на терпимости, что включает хорошие отношения с другими странами".
Именно в Женеве между советским и американским руководителями установились не только политические, но и человеческие контакты. Своеобразным проявлением "духа Женевы" стал визит Н. С. Хрущёва в США в сентябре 1959 г. Этот визит не привел к подписанию "судьбоносных" договоров или к достижению "прорывных" соглашений. Принятое, по итогам визита в Кэмп-Дэвиде (28 сентября 1959 г.), загородной резиденции американских президентов, Совместное советско-американское коммюнике поражает своей пустотой и бессодержательностью.
Совместное советско-американское коммюнике
"Председатель Совета Министров СССР И. С. Хрущёв и президент Д. Д. Эйзенхауэр имели откровенный обмен мнениями в Кэмп-Дэвиде. В некоторых из этих бесед приняли участие министр иностранных дел СССР А. А. Громыко и государственный секретарь США К. Гертер (имеется в виду Кристиан Арчибальд Гертер. — В. Б.), а также другие официальные лица обеих стран.
Председатель Совета Министров СССР и президент согласились, что эти беседы были полезными для выяснения позиций обеих сторон по ряду вопросов. Эти беседы не имели целью вести переговоры. Однако выражается надежда, что обмен мнениями будет способствовать лучшему пониманию мотивов и позиций каждой стороны и этим самым способствовать достижению справедливого и длительного мира.
Председатель Совета Министров СССР и президент Соединенных Штатов согласились, что вопрос о всеобщем разоружении является самым важным вопросом, который стоит перед миром в настоящее время. Оба правительства приложат все усилия к достижению конструктивного решения этой проблемы.
В ходе бесед имел место обмен мнениями по германскому вопросу, включая вопрос о мирном договоре с Германией, и были изложены позиции обеих сторон.
В отношении берлинского вопроса было достигнуто понимание, при условии согласия с этим других непосредственно заинтересованных сторон, о возобновлении переговоров с целью достижения решения, которое будет соответствовать интересам всех заинтересованных сторон и интересам поддержания мира.
В дополнение к этим вопросам состоялись полезные беседы по ряду вопросов, касающихся отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами. Эти вопросы включали вопрос о торговле между двумя странами. По вопросу о расширении обменов людьми и идеями был сделан значительный прогресс в ходе бесед официальных представителей и ожидается, что соответствующие соглашения будут достигнуты в ближайшее время.
Председатель Совета Министров СССР и президент Соединенных Штатов согласились, что все неурегулированные международные вопросы должны быть решены нe путем применения силы, а мирными средствами путем переговоров.
Наконец, было решено точную дату ответного визита президента в Советский Союз весной будущего года согласовать через дипломатические каналы" [4].
Но нe оно стало главным результатом хрущевского вояжа за океан.
Советский лидер смог лично убедиться, что "кровавые американские империалисты" — это не монстры, а живые люди, и их страх перед "советской военной угрозой" не притворен. Американцы же увидели не занрограммированного в Кремле марксистского робота, а импульсивного, горячего, искреннего человека, готового спорить и убеждать в своей правоте кого угодно — от рабочего до президента.
Лед "холодной войны" был сломан; была создана благоприятная политико-психологическая возможность для уважительного, равноправного и продуктивного диалога двух "сверхдержав".
В результате появилась возможность делегациям СССР и США на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1959 г. выработать совместный проект резолюции о всеобщем и полном разоружении, к которому присоединились в качестве соавторов все члены ООН. Советско-американское сотрудничество нашло свое отражение и в международном договоре об использовании Антарктики в мирных целях.
Выводы
Хотя диалог между Москвой и Вашингтоном и не привел тогда, в 1950-е гг., к решающим прорывам в области ограничения и сокращения вооружений, нельзя недооценивать перемены в тоне этого диалога. Озлобленные инвективы, которыми обменивались лидеры биполярного мира в конце 1940-х - начале 1950-х гг., сменились достаточно конструктивным обсуждением международных проблем в ходе саммитов руководителей Востока и Запада.