Наука как социальный институт. Эпоха постмодерна

Теперь попробуем понять, как возможно бытование науки и научного сообщества в наше время с "организационно-деятельностной" точки зрения. Центральная проблема в данном случае выглядит следующим образом: с одной стороны, ученый – предельно свободный человек, расширяющий границы познаваемого мира. С другой стороны, он же в определенном смысле является слугой "социальной машины" науки, работником фабрики "по производству знаний". Зависимость характера организационных форм научной деятельности от базовых тенденций развития социокультурной среды мы условно назовем "парадоксом ученого".

Начнем с того, что общепринятым стал анализ самого феномена научной деятельности в трех основных ракурсах или по трем проблемным срезам. Во-первых, наука именно как определенный тип деятельности, реализуемый в соответствии с установленными нормами, правилами и методами. Во-вторых, наука как часть и (или) форма культуры, культуросообразная определенной традиции или формирующая саму культурную традицию. И наконец, в-третьих, возможно и необходимо рассмотрение науки как специфического социального института или системы институтов, различного типа социальных общностей, непосредственно взаимодействующих со структурами социума как такового. Анализ социальной природы науки сразу же выводит нас на проблематику отношений ученого и власти, формирования управленческих систем в научно-исследовательской деятельности, проектирования "социального заказа" на результаты научной работы.

Очевидно, что любой ученый работает не в пустоте или на необитаемом острове, а совместно с другими учеными, используя при этом материальные, информационные, политические или культурные ресурсы различных государственных и социальных структур. С другой стороны, сама система социально-политических и культурных факторов общественной жизни, тенденции ее развития в значительной степени проблематизируют деятельность отдельно взятого исследователя, вносят определенные "искажения" в процесс реализации методологических стратегий исследовательской деятельности.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть прямую зависимость характера организационных форм научной деятельности от базовых тенденций развития социокультурной среды. Таких тенденций, на наш взгляд, две. Рассмотрим их подробнее.

Первая – процесс "глобализации" общественной жизни. Что такое современная глобализация, вроде бы все представляют, но мало кто может ясно выразить ее ключевые признаки. Глобализация, на наш взгляд, не просто процесс унификации норм и правил экономической деятельности. Для глобализации характерны три основных признака. Во-первых, установление единых принципов и норм организации деятельности независимо от конкретной предметной области, на которую направлена деятельность. Во-вторых, унификация правил и норм коммуникации между субъектами деятельности, включая создание единой информационной среды, сформированной интернет-технологиями (но не только Интернет тому виной). И в-третьих, формирование единой системы ценностей, которыми пользуется человек, пытающийся определить достоверность своего действия.

Последний признак, т.е. поиск всеобщих критериев достоверности или, другими словами, подлинности человеческого действия, является принципиально важным и в каком-то смысле первичным по отношению к другим составляющим глобализационного процесса. Если вспомнить, что история науки Нового времени начиналась со знаменитого вопрошания Р. Декарта о критериях достоверности знания, то становится ясно, что стратегия глобализации на установление единых и окончательных критериев достоверности во всех сферах социального бытия не может не оказать хоть какое-нибудь влияние на ОГЛАВЛЕНИЕ и практику реализации традиционных методологических принципов научной деятельности. Вполне возможно, что именно сейчас возникает необходимость своеобразного повторения вопроса Р. Декарта о критериях достоверности знания. Однако теперь этот вопрос должен быть непосредственно связан с попыткой определения границ и оснований сферы достоверного действия в науке, понимаемой как социальный институт. С другой стороны, такое понимание выводит нас на анализ взаимосвязей практики исследовательской деятельности с иными типами социальных практик.

Вторая из указанных тенденций развития социокультурной среды – формирование "постмодернистского мировоззрения". Сам по себе феномен постмодернизма связан с огромной философско-культурологической традицией попыток его осмысления. Позволим себе указать несколько ключевых признаков постмодернизма, имеющих важное значение в контексте обсуждаемых проблем.

1. Постмодернизм есть форма мировоззрения, стремящаяся подвергнуть сомнению возможность формирования и реализации так называемых метасценариев, т.е. единых стратегий и программ освоения бытия и проектирования новых картин реальности. В этом аспекте постмодернизм противостоит модернистскому проекту постепенного обнаружения подлинного знания о мире и реконструкции самого мира на основе полученного знания. Постмодернисты настаивают на возможности существования лишь отдельных "сценариев" развития социального бытия, принципиально не сводимых друг к другу.

2. Непосредственно вытекающее из первого тезиса отрицание объективности и универсальности истины, причем главным объектом критики постмодернистов является, прежде всего, понятие универсальности истины. Любой субъект может сформировать свое представление об истине для, так сказать, "домашнего употребления". Но у него нет прав и возможностей предъявлять свою истину другим субъектам деятельности в качестве "руководства к действию". Свой тезис о невозможности универсальной истины постмодернисты обосновывают ссылками на особенности использования языка как формы представления самой истины. В целом система коммуникаций для постмодернистов является пространством своеобразной игры в значении слов и предложений. Правила такой игры (или игр) устанавливаются субъектом деятельности в зависимости от первичных целевых установок самой деятельности. В конечном счете фундаментальная стратегия организации коммуникативной деятельности заключается в наиболее эффективном доказательстве своего права на обладание и выражение истины.

3. И здесь начинает проявляться еще одна важнейшая особенность постмодернистского мировоззрения и постмодернистского образа действий – право обладать истиной используется субъектом с одной целью. Эта цель – достижение власти, доступа к управлению ресурсами в определенной социальной системе. В рамках такого подхода сама истина, а также способы ее получения становятся лишь средствами властвования.

Все вышесказанное постмодернисты в полной мере относят к научной деятельности и научной методологии, полагая одной из главных целей научного сообщества сохранение и расширение господства над иными видами социальной практики. В концепциях постмодернизма современная наука предстает озабоченной не только увеличением своих собственных ресурсов и сохранением своего собственного организационного и методологического потенциала. Научное сообщество претендует на трансляцию своего способа видения мира в окружающее социокультурное пространство. Наука навязывает свою методологию отношения к любой проблеме обывателю, мешает ему формировать собственные стратегии. И в этом заключается ее опасность для "нормального общества". Наука "общеобязательна", а потому опасна для каждого отдельно взятого человека, стремящегося сохранить собственную индивидуальность. В наиболее радикальных версиях постмодернизма даже предлагаются различные проекты "разрушения" научной деятельности в ее традиционных формах, а также разрушение всего того, что поддерживает и сохраняет традиционное представление о знании и методах его получения, например образовательная деятельность.

Нетрудно заметить, что две базовые тенденции развития социокультурной среды – глобализация и постмодернизм – противостоят друг другу. Глобализация направлена на установление единого и общеобязательного порядка, постмодернизм выступает против всякой унификации в использовании категорий истины и порядка. Ничего странного в такой "диалектике эпохи", на наш взгляд, нет. Дело в том, что глобализация организует деятельность сообществ, а постмодернизм – это форма и стиль современного мышления. При этом постмодернизм появляется в качестве вполне закономерного средства и результата компенсации последствий глобализации в сознании интеллектуалов. Мыслящие люди не могут примириться с торжеством единообразия, диктуемого глобализацией, с Царством Всеобщности. Им очень хочется хотя бы в самом мышлении сохранить свободу, сохранить возможность формировать собственные представления и формы работы с информацией. Чем сильнее отдельный субъект вынужден подчиняться единым нормам и технологиям организации деятельности, тем в большей степени проявляется его стремление к свободе мысли. Если сконцентрировать внимание на конкретной разновидности интеллектуалов – современном ученом, то становится зримой вся глубина проблемной ситуации, в которой он пребывает, сдавленный с двух сторон жерновами глобализации как ключевой формы организации деятельности и постмодернизма как ключевой формы организации мышления. Снова, как и в эпоху Нового времени, ученый призван ответить на принципиальный вопрос о критериях достоверности своего знания. Но теперь его специфическая научная деятельность неразрывно связана со структурами деятельности всего социального бытия. Социальное бытие, различные системы социальных практик включают в себя, "приватизируют" науку, дают ей необходимые основания и соответствующее место в социальном пространстве, но одновременно претендуют на управление формами и ОГЛАВЛЕНИЕм исследовательской деятельности.

В конечном счете сама наука и ее основной субъект – ученый – становятся элементами, частями глобальной "социальной машины". Да, в качестве винтиков такой машины им гарантировано определенное место, определенная доля ресурсов и возможностей. Но только до тех пор, пока научная деятельность не начинает выходить за установленные социальной машиной границы, нарушать "правила игры". Формирование глобальных "социальных машин", на наш взгляд, есть закономерный и неизбежный результат взаимодействия двух тенденций развития социокультурной среды, о которых уже шла речь, – глобализации и постмодернизма. На их пересечении рождается глобальный социальный механизм, поглощающий отдельно взятого человека. Теоретики постмодернизма уже давно говорят об "антропологической катастрофе", об исчезновении сущности человека и самого понятия "человек". Субъекту деятельности все труднее сохранять свое собственное "Я", свое "человеческое". Причем чем активнее человек включается в социальные системы, тем быстрее идет процесс деформации и разрушения его субъективности. Расширение границ пространства коммуникаций и непрерывное усложнение коммуникативной системы приводят к невозможности удержать смысл и назначение самих коммуникативных действий в пределах сознания отдельно взятого человека. Все вышесказанное в полной мере относится к человеку науки. Ученые не могут отгородиться от процессов разрушения субъективности непреодолимой преградой, состоящей из набора классических принципов научной методологии. Однако парадокс заключается в том, что данное обстоятельство не лишает эффективности машину по "производству научных знаний".

Тем не менее вопрос "что мы можем знать?" незаметно превращается в вопрос "как мы можем быть?" Вопрос об условиях, границах и смыслах социального бытия отныне напрямую обращен к фигуре ученого. Исследователь как составная часть социального мира вынужден заново определять условия, границы и формы своего собственного существования в социальном мире. Если раньше и были получены надежные методологические рецепты организации научной деятельности как таковой, то в наши дни только этих рецептов и правил оказывается явно недостаточно. При этом хотим особо подчеркнуть, что традиционная методология науки отнюдь не потеряла своего значения, а даже укрепила собственное влияние в рамках процесса глобализации. Мне представляется, что в сложившейся ситуации перспективы развития научной деятельности целиком связаны с разработкой и реализацией новых стратегий и форм организации деятельности исследователя. Эти стратегии должны предоставить ученому новые средства работы с ресурсами различного типа, новые возможности формирования таких систем деятельности, в которых субъект науки смог бы сохранить себя, свою позицию по отношению к базовым социокультурным процессам и структурам.

Разработка новых систем организации научной деятельности, несомненно, является сложнейшей и многоплановой проблемой. В решении данной проблемы нельзя забывать об эпистемологических основаниях любой конкретной организационной схемы. В связи с этим классические категории, темы и проблемы эпистемологии требуют своего дальнейшего продумывания.

"Философия науки" как особая философская дисциплина прошла несколько этапов своего развития, точкой отсчета которого можно условно полагать ее "позитивистское рождение", когда приобрела особую актуальность задача исследования методов, логики и языка точных наук.

На различных этапах акцент делался на существенно разных темах и проблемах научного познания. Однако есть в этом движении определенная внутренняя логика, которую со всеми оговорками можно представить следующим образом.

Первый этап. "Первый позитивизм", "второй позитивизм", "неопозитивизм". Главная задача – понять сущность естественнонаучной теории как таковой, ее структуру, систему средств формирования теоретического знания. В конечном счете на этом этапе разговор ведется, прежде всего, о проблеме роста научного знания. Сама наука представляется неким "идеальным предприятием" но производству совершенного знания. Ученые – служители этого "предприятия", не подвластные никому и ничему, за исключением научной методологии и непреодолимого влечения к Истине.

Второй этап. "Постпозитивизм". Попытки подвергнуть всестороннему анализу влияние на процесс роста научного знания различных так называемых вненаучных факторов – социальных, культурных, духовных, политических и т.д. Здесь наука перестает существовать в качестве замкнутого на себе самом вида деятельности, начинает активно взаимодействовать с культурными традициями и социальной средой. Конечно, такое взаимодействие всегда имело место, но теперь проблематика социокультурных измерений процесса научного познания становится для философов науки интересной и "перспективной" темой.

Третий этап. Современная ситуация. Научное производство неотделимо от процессов формирования и реализации государственной политики. Этому периоду, его проблематике уже дана достаточно подробная характеристика, но хотелось бы еще раз подчеркнуть, что проблемы формирования механизмов власти, управления и организационной деятельности становятся в настоящее время центральными проблемами, вне зависимости от того, интересуются ими философы науки или нет.

Нам представляется, что в настоящее время философия науки призвана ответить – с методологической, культурологической и иных точек зрения – на ряд принципиальных вопросов.

1. Критерии разграничения фундаментальной и прикладной науки. Пока что, условно говоря, кто как хочет (естественно, в своих интересах), тот так и разграничивает эти две области научной работы.

2. Критерии "эффективности" науки – как прикладной, так и фундаментальной. Что такое эффективная наука в ее различных аспектах? Откуда брать такие критерии? Из практики какого типа?

3. Проблема формирования инновационных циклов в науке. Как построить реально работающую инновационную цепочку, начиная от позиции заказчика на результаты научно-исследовательской деятельности и заканчивая снова тем же заказчиком, использующим научные результаты в практической деятельности?

4. Проблема образовательной подготовки современного исследователя. Как научить его средствам и технологиям работы в социокультурной среде, умению сопрягать различные типы ресурсов с целью достижения эффективных результатов? Другими словами, как вернуть исследователю активную позицию по отношению к социальному бытию?

И это далеко не полный перечень тех проблемных вопросов, которые должны стать предметом философско-методологического дискурса – сегодня и в обозримом будущем. От степени полноты ответов на эти вопросы во многом зависят перспективы науки как уникальной формы свободного развития человека.