Лекция 3. Научные основы криминалистической тактики
Криминалистическая тактика как самостоятельный раздел появилась в структуре криминалистики в 1960-х гг. Вначале она называлась следственной тактикой, а до этого в криминалистических работах обозначалась словосочетанием "уголовная тактика". Понятие "следственная тактика" уже понятия "криминалистическая тактика", поскольку в подлинном смысле слова соответствует тактике, которую использует следователь в процессе расследования, и не охватывает в полной мере тактику судебной деятельности, тактику оперативно-разыскную, тактику при производстве судебных экспертиз и других видов правовой деятельности.
Становлению криминалистической тактики как самостоятельного раздела криминалистики предшествовали длительные дискуссии среди криминалистов. В ее формировании и развитии на первоначальном этапе большую роль сыграли работы А. Н. Васильева, А. И. Винберга, В. П. Колмакова, А . Н. Колесниченко, В. Е. Коноваловой, Р. С. Белкина, В. И. Попова и других ученых-криминалистов. Особый вклад в ее становление и развитие внес заведующий кафедрой криминалистики юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова профессор А. Н. Васильев. Докторская диссертация, которую он защитил в 1960 г., так и называлась "Основы следственной тактики". В ней подводятся итоги многолетним творческим исследованиям А. Н. Васильева, многочисленным публикациям и довольно напряженной полемике, которую ему пришлось вести, чтобы утвердить следственную тактику как один из важных самостоятельных разделов криминалистики.
Позднее, подчеркивая особую роль следственной тактики, он напишет: "Следственная тактика является сердцевиной криминалистики и ее основной движущей силой, как главное "думающее устройство" в криминалистике, от которого в определенной зависимости находятся другие разделы криминалистики... Следственная тактика — это метод действий в расследовании для достижения цели, рассчитанный на оптимальный эффект при относительно минимальной затрате времени и сил".
Острие полемики, которую вел А. Н. Васильев, было направлено на преодоление позиции тех криминалистов, которые не рассматривали тактику следствия как самостоятельную "часть криминалистики с собственным ОГЛАВЛЕНИЕм, своими задачами и местом в системе криминалистики". А. Н. Васильев цитирует представителя этих взглядов Б. М. Шавера, который писал: "Поскольку следствие представляет единое, неразрывное целое, в котором нет деления на тактические и технические действия и способы получения и использования доказательств, наука криминалистика, отражая объективный ход следствия, не может делиться на тактику и технику..." Опровергая это утверждение, А. Н. Васильев резонно замечает: "Как бы ни были связаны между собой научно-технические средства и тактические приемы, это не одно и то же и требует раздельной разработки". По мнению Шавера, пишет далее А. Н. Васильев, поскольку такое разделение существует в буржуазной криминалистике как выражение стремления предпочесть исследование вещей (техника) и тем самым избавиться от живых людей как источника получения доказательств (тактика), мы не должны вводить это деление в советскую криминалистику. "Но нельзя забывать, — отмечает Васильев, — что все зависит от того, какое ОГЛАВЛЕНИЕ вкладывается в понятия техники и тактики... надо рассматривать вопросы по существу, не презюмируя их порочность только на том основании, что аналогичные термины имеются в буржуазной науке".
А. Н. Васильеву пришлось опровергать еще один тезис Б. М. Шавера, считавшего, что вопросы тактически целесообразного проведения следственных действий относятся к области уголовного процесса, а криминалистика — не наука о проведении следственных действий, она не изучает способы их проведения и не отыскивает лучшие формы допроса, обыска, осмотра, поскольку это дело процесса. Приведя аргументы против этого тезиса, А. Н. Васильев пишет: "Нельзя смешивать процессуально-правовые требования, являющиеся для следователя обязательными, и тактические рекомендации. Последние нередко имеют альтернативный характер и применяются там, где это целесообразно в зависимости от индивидуальных особенностей дела"[1].
Последний тезис Б. М. Шавера совпадал и с позицией отдельных процессуалистов. Так, М. С. Строгович, признавая криминалистику особой научной дисциплиной, связанной с уголовным процессом, писал, что "поскольку она изучает способы наиболее успешного правильного совершения процессуальных действий <...> в этой своей части криминалистика представляет собой уголовно-процессуальную дисциплину, продолжение или специальный курс уголовного процесса, но криминалистика в то же время и научно-техническая дисциплина в той ее части, в какой она разрабатывает приемы технических наук (технологии, физики, биологии и т.д.) с целью применения к задачам расследования преступлений. Когда криминалистика выступает как юридическая дисциплина, она входит в состав науки уголовного процесса"[2].
Такое двойственное, противоречивое понимание криминалистики — как самостоятельной научной дисциплины и одновременно как части уголовного процесса, — разумеется, не соответствовало действительному положению вещей, реальному вкладу и усилиям процессуалистов по развитию следственной тактики. Претензии процессуалистов и их желание присоединить к уголовно-процессуальной науке положения следственной, криминалистической тактики не подкреплялись и не могли подкрепиться собственными тактико-криминалистическими изысканиями, поскольку, разрабатывая высокие фундаментальные процессуальные теории, им было некогда изучать и обобщать реальную практику расследования, разрабатывать конкретные тактические положения, специфические нормативно-процессуального характера приемы проведения отдельных следственных действий. Наиболее целесообразные приемы проведения таких следственных действий, как допрос, осмотр, предъявление для опознания, следственный эксперимент, обыск и др. разрабатывались и предлагались не процессуалистами, а криминалистами. А такое новое для УПК РФ следственное действие, как "проверка показаний на месте" появилось после длительных многолетних дискуссий криминалистов с процессуалистами, которые были категорически против введения в уголовно-процессуальный закон этого следственного действия.
Рассматривая понятие следственной тактики, ее предмет и другие основные положения, А. Н. Васильев последовательно проводил мысль о том, что следственная тактика является частью криминалистики, взаимодействующей с другими ее частями. В автореферате при защите докторской диссертации А. Н. Васильев формулирует понятие следственной тактики.
"Понятие "тактика" означает не простую совокупность определенных действий, но и направленность их на наиболее эффективное достижение целей с наименьшей затратой сил. Правильно было бы именовать систему общих приемов расследования общей тактикой расследования, а приемы расследования отдельных видов преступлений — тактикой расследования отдельных видов преступлений, но так как наименование "следственная тактика" и "методика расследования отдельных видов преступлений" прочно вошли в практику, вряд ли целесообразно ставить вопрос об изменении их"[3].
Не придавая принципиального значения наименованию тактики: "уголовная"[4], "тактика следствия"[5], "криминалистическая"[6], "следственная", А. Н. Васильев отдавал все же предпочтение понятию "следственная", "как уже сложившегося, привычного и к тому же удачно выражающего волевой, поисковый характер тактики".
Использование в криминалистической литературе наименования "криминалистическая тактика" скорее отражает стремление к единообразию в названии всех разделов криминалистики ("Криминалистическая техника", "Криминалистическая тактика", "Криминалистическая методика"), нежели истинное ОГЛАВЛЕНИЕ тактики. Тактика в первую очередь обслуживает следственную деятельность — деятельность в процессе предварительного следствия, дознания, судебного следствия. Название "криминалистическая" отражает принадлежность тактики к криминалистике, но не ее непосредственное предназначение. Соглашаясь или не соглашаясь с этим суждением, все же следует признать, что применительно к конкретным видам деятельности по раскрытию и расследованию преступлений криминалистическая тактика подразделяется на тактику следственную, т.е. ту, которую непосредственно использует следователь, тактику оперативно-разыскной деятельности, тактику судебно-экспертной деятельности, тактику обвинения, тактику судебную, или тактику судебного следствия. По мнению теоретиков криминалистики, название "Криминалистическая тактика" более точно отражает суть предмета криминалистической науки и специфический круг рассматриваемых ею вопросов.
С точки зрения положений уголовного судопроизводства выделяется еще и тактика защиты, но она не разрабатывается криминалистикой, а лишь изучается криминалистической тактикой с целью предложения следственной практике эффективных приемов преодоления и нейтрализации попыток защиты помешать установлению истины по делу. При этом в криминалистической тактике разрабатываются рекомендации по выбору наиболее целесообразной линии поведения во взаимоотношениях со стороной защиты.
Основные положения следственной тактики формировались, включались в следственную деятельность на протяжении длительного времени по мере накопления опыта борьбы с преступностью. В лучших из них, самых эффективных отражались здравый смысл, практическая сметка, житейский опыт, мудрость человечества. Они опирались на психолого-логические обоснования рациональности различных способов, средств установления преступлений и лиц, их совершивших. Первые описания приемов проведения некоторых следственных действий уже содержались в древних источниках права различных государств. Некоторые особенности допроса свидетелей описывались, например, в сборнике Ману, относящемся к V в. до н.э., в индийском комментарии к нему, а также в правовом источнике того же периода Нарады. В них, в частности, указывалось, как выбирать свидетелей, достойных доверия, и по каким признакам можно сделать вывод о лжесвидетельстве[7]. Начиная с XVII в. в отечественной правовой литературе стало формироваться представление о порядке и некоторых определенных методах раскрытия и расследования преступлений. Так, в работе И . Т. Посошкова "Книга о скудости и богатстве", изданной в 1724 г., наряду с установлениями условий и правил отправления судопроизводства, описывались отдельные приемы инквизиционного розыска.
Позднее, в 1830—1840 гг., в правовой литературе одновременно с изложением процессуальных процедур стали более обстоятельно рассматриваться приемы и рекомендации по проведению ряда следственных действий. В 1831 г. в Санкт-Петербурге в издательстве А. Смердина было выпущено "Руководство по следственной части", в котором описывались весьма приближенные к тактико-криминалистическим конкретные положения и рекомендации по проведению допросов, очных ставок, освидетельствования и других действий. В 1833 г. уже в Москве издается работа Н. Орлова "Опыт краткого руководства для произведения следствий с показанием приличных узаконений". Она состояла из двух частей. В первой излагались понятия следствия, преступления, преступников, производителей следствий и др., а во второй части описывались способы производства следствий, их начало, производство допросов.
Особенно показательна в плане содержания некоторых исходных тактико-криминалистических положений изданная в 1846 г. в Санкт-Петербурге книга под названием "Основные формы уголовных следствий, вообще принятые при их производстве" (далее — "Основные формы уголовных следствий"). Под ее заголовком написано: "Собраны Д. Долговым"[8]. В ней содержатся не только определенные процессуально-тактические положения, но и прилагаются конкретные, отработанные на практике расследования преступлений формы протоколов таких следственных действий, как обыск, "розыск" к открытию следов, улик, на которых "основаны обвинения", "спросы" (допросы), "свидетельство" в смысле "освидетельствования" ко "всякому найденному телу, от какой бы причины смерть ему ни последовала, насильственной или случайной". "Свидетельство" предусматривалось широко и не только "в увечьях, побоях, ранах для определения степени их опасности", "в делах о растлениях", "умышленных лишениях беременности", "оскоплениях", но и "в делах о делателях фальшивой монеты, составителях подложных актов и т.п.", а также в определении причиненных "лицу или обществу убытков: пожаром, наводнением, порубкой леса и т.п. свидетельством".
В этом же разделе содержится еще одно существенное тактико-криминалистическое положение: "Когда обвинительным фактом против подсудимого служат какие-либо знаки, например следы ног на песке или снеге, то следователь должен их сличить с обувью или голой ступней подсудимого или подозреваемого в преступлении и об открывшемся составить свидетельство". Там же содержится рекомендация о порядке сличения подписей, когда "против подсудимого обвинительным или оправдательным фактом будет подпись руки его на чем-либо, от которой он отопрется". А в параграфе 50 записано следующее очень важное и для современного уголовного судопроизводства условие: "Всякое свидетельство, кроме растления и у живых женщин закрытых частей тела, должно быть производимо в присутствии четырех понятых... они предварительно приводятся к присяге"[9] . Характерно, что некоторые положения современной тактики обыска уже отмечены в этой работе: "Как главное условие обыска есть то, чтобы отыскать скрытое или утаенное, то следователь должен стараться приступить к нему без малейшей огласки, внезапно". "Следователь приступает к обыску только тогда, когда против того лица, у которого обыск предполагается, есть доносчик, истец или достаточные улики, чтобы предполагать скрытие у него отыскиваемого". Здесь же перечисляются и ситуации, когда "вообще обыски надо делать"[10].
В "Основных формах уголовных следствий" значительное внимание уделялось допросу, который тогда обозначался словом "расспросы". Предусматривались расспросы "доносчика или истца", "подсудимого, оговариваемого или в преступлении подозреваемого", "прикосновенного к делу" ("кто есть ни свидетель, ни ответчик, например, родственник подсудимого, в преступлении с ним не участвовавший и даже о нем не знавший"), "свидетелей", "очные ставки" и "повальный обыск" ("повальным обыском называется спрос не менее 24 человек из того общества, к которому принадлежит подсудимый, о поведении его до совершенного им преступления").
В этих разделах содержатся, с точки зрения современных представлений, некоторые конкретные рекомендации тактического характера. Так, применительно к допросу подсудимого там записано следующее: "Подсудимого следователь спрашивает по вопросам, предварительно составленным из обстоятельств того дела, о котором поручено ему исследование. В этих вопросах надо изложить обстоятельства преступления, взятые из розыска, из показаний доносчика или истца или из других документов, в дело поступивших. Если из ответов подсудимого возникнут новые вопросы, то надо писать их вслед за прежде составленными... В важных уголовных делах и тогда, когда подсудимый явно упорствует в показании истины, следователь должен, для увещевания его, приглашать местного приходского священника". Данное положение весьма сравнимо с современными тактическими рекомендациями об использовании при допросах метода убеждения и других приемов психического воздействия на допрашиваемого.
Полезные соображения тактического характера содержатся и в следующих позициях: "Свидетелей надо спрашивать вопросами, предварительно составленными из тех обстоятельств дела, которые им, по чьей-либо ссылке могут быть известны". "Если в ответах спрошенных под присягою свидетелей будет разноречие, то надо дать им очные ставки". Очные ставки "лучше давать вслед за спросами тех, о показаниях которых об одном обстоятельстве вышло разноречие, это облегчает и следователя, и то судебное место, которое будет рассматривать произведенное им следствие".
В основных формах уголовных следствий можно увидеть и некоторые, возможно, весьма смутные зачатки такого будущего следственного действия, как предъявление для опознания, которое чаще всего может предшествовать очной ставке. Это действие обозначено как "очный свод": "До привода свидетеля к присяге следователь обязан дать ему очный свод: свидетелю истца или доносчика — с подсудимым, а свидетелю подсудимого — с истцом иди доносчиком. На очном своде надо спросить: Свидетеля: знает ли он подсудимого или истца, против которого будет свидетельствовать? Истца, доносчика или подсудимого: допускает ли он показанного ему свидетеля спросить под присягой?" Следующее положение можно отнести к тем, которые направлены на обеспечение объективности проводимого следствия: "Если истец, доносчик или подсудимый на очном своде отведет свидетеля от присяги, то следователь должен обратить строгое внимание на справедливость и уважительные причины отвода, помня, что согласное во всем показание двух свидетелей под присягой есть полное доказательство к оправданию или обвинению подсудимого".
В основах уголовных следствий особое значение придается выделению общих положений. Такое выделение можно рассматривать как обозначение уже тогда одного из основных признаков тактических положений. Об этом записано так: "По всем родам уголовных преступлений общие формы производства следствий одни и те же; частные же изменяются условно, смотря по роду преступления или происшествия"5. Указание на общие формы уголовных следствий является тем специфическим признаком, который позволяет отграничить тактические положения от других разделов криминалистики. Стремление к обеспечению всесторонности производимых следствий, разумность, дальновидность излагаемых положений усматриваются и в следующей записи: "Для уголовных следствий важны бывают и частные сведения; их указывает ход самого дела и они, как случайные, не могут быть положительно (т.е. заранее. — Примеч. авт.) определены. Вообще к ним принадлежит все то, на что есть хотя малейшая ссылка по делу, или что может разъяснить, раскрыть, подтвердить или опровергнуть что-либо уже открытое по следствию"[11].
Особое внимание в изложении "Основных форм уголовных следствий" придавалось оценке, проверке, специальному исследованию получаемых от подсудимого сведений. Здесь предусматривались три вида таких допрашиваемых: "подсудимый, оговариваемый или в преступлении подозреваемый". "Если подсудимый будет оговаривать кого-нибудь в участии, то со всею точностью следователь должен открыть розыском, заслуживает ли доверия оговор, могут ли оговариваемые по образу жизни своей быть участниками преступления. При собственном сознании подсудимого следователь розыском должен раскрыть, точно ли сознание его справедливо; подтверждают ли его обстоятельства, сопровождавшие преступление, и ход самого исследования; ибо очень нередко бывает, что подсудимый, подкупленный настоящим, скрытым преступником, или от других причин —ложно оговаривает себя. Чаще всего это случается между арестантами, содержащимися в остроге. При уликах против подсудимого следователь при розыске должен обратить на них особенное внимание, не могли ли они по каким-либо обстоятельствам пасть на невинного подсудимого. Если в розыск вошло обстоятельство об открытии у кого-либо похищенного, орудий, вещей преступления и т.п., то следователь самое точное внимание должен обратить на то, не могло ли похищенное или вещи преступления быть подброшены к тому, у кого найдены. Оставя без внимания это важное обстоятельство, следователь может, приняв кажущееся преступление за истинное, потерять следы к открытию преступника".
И подводя итог всем этим предостерегающим, очень важным с точки зрения расследования установлениям, в основных формах уголовного следствия записано так: "Одним словом розыск должен буквально разъяснить как прямые, так и все побочные вопросы преступления или происшествия; и сколько можно приблизительнее определить, точно ли подсудимый есть действительный преступник или же ошибочно или умышленно оговоренный и потому невинно подозреваемый и точно ли в деле кроется преступление".
Особая примечательность этих положений, как верно подмечено Е. П. Ищенко, заключается в том, что в них нет ссылок на конкретные нормы процессуального права[12]. Следователь здесь предстает не как лицо, наделенное соответствующими уголовно-процессуальными полномочиями, а как должностное лицо, расследующее криминального характера деяния, которые признаны общественно опасными и за которые установлена уголовная ответственность. И следователь пока еще производит расследование не на основании определенных, установленных уголовно-процессуальным законом положений, а в соответствии с образовавшимися на практике приемами и методами следственной деятельности. Этот сложившийся порядок (процедура) уголовных следствий являлся основой формирования норм уголовно-процессуального (формального) права и одновременно определял систематизацию и последующую, дальнейшую разработку криминалистических и тактико-криминалистических приемов, методов и средств, относящихся к производству отдельных следственных действий и процессу расследования преступлений[13] .
Из их содержания можно усмотреть некоторые исходные положения, которые и ныне определяют сущность криминалистической тактики, ее наиболее важные задачи и принципы. Они соответствуют основной, общей задаче криминалистики, суть которой в том, чтобы своими научными разработками, специфическими, криминалистическими средствами, приемами и методами содействовать борьбе с преступностью, способствовать оптимизации деятельности органов дознания, предварительного следствия, судебной экспертизы и суда по раскрытию, расследованию и предупреждению преступлений[14]. Задачи криминалистической тактики должны соответствовать и основным принципам уголовного судопроизводства, которое имеет своим назначением, как это записано в ст. 6 УПК РФ, "защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления; защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод".
Но это все высокие, самого общего уровня задачи и принципы. И за ними не должны теряться те конкретные, непосредственные, образно можно сказать, весьма "приземленные" цели и задачи, на достижение которых должны быть направлены криминалистические и особенно тактико-криминалистические теоретические и практического характера разработки. В "Основных формах уголовных следствий" они обозначены достаточно емко и ясно, отображая самые элементарные типовые, т.е. повторяющиеся ситуации расследования. Тактический смысл этих положений заключается в том, чтобы разрабатываемый криминалистического, тактико-криминалистического характера инструментарий мог: 1) оказать действенную помощь следствию в исследовании происшедшего события, определить является ли оно криминальным; 2) помочь разыскать, установить виновное лицо; 3) при этом помочь проверить, удостовериться, убедиться в том, что выявленный в ходе следствия подозреваемый (подсудимый) в силу разных причин не оговорил себя либо кого-либо другого; 4) помочь удостовериться в том, является ли он действительно тем самым лицом, которое совершило данное преступное деяние.
Нужно отметить, что сам термин "тактика" появился в криминалистических публикациях несколько позднее самого понятия криминалистика. Одной из первых работ, посвященных непосредственно тактике, считается работа немецкого ученого Альберта Вейнгарта. Она была опубликована в 1912 г. в Санкт-Петербурге под названием "Уголовная тактика. Руководство к расследованию преступлений". В предисловии к ней А. Вейнгарт написал: "...В борьбе с преступностью, как и на войне, прежде всего необходимы: энергическая деятельность, проявление личной инициативы и быстрота. Но, приступая к расследованию с возможной поспешностью, отнюдь не следует действовать необдуманно и наугад. Расследование каждого преступления, а в особенности важных—должно вестись по определенному методу, систематически и по выработанному плану... Книга эта имеет целью служить руководством по составлению подобных планов расследования и их выполнения. Она должна дать криминалисту-практику все то, вместе взятое, что стратегия и тактика дают военному. Вот почему я и называю это руководство к методическому расследованию преступлений — "уголовной тактикой"".
В этой работе Вейнгард излагает порядок и особенности производства допроса, ареста, осмотра, обыска, некоторых оперативных мероприятий, отдельные приемы исследования вещественных доказательств.
В ОГЛАВЛЕНИЕ тактики уже изначально вкладывались следующие очень важные ее элементы: проявление личной инициативы (предприимчивости), следование определенному методу, обеспечение быстроты, оперативности, систематичности, организованности, плановости расследования преступлений. Обобщая эти особенно важные составляющие эффективной практической деятельности, можно отметить следующее. Чтобы преуспеть в своем деле, надо действовать оперативно, т.е без промедления, быстро, но помнить поговорку: "Поспешай медленно". А это значит: действуй обдуманно, по плану, систематично, организованно.
В качестве основных задач тактики назывались: изучение наилучших приемов проведения отдельных следственных действий, их наиболее целесообразной последовательности.
Чтобы уяснить более полно сущность и ОГЛАВЛЕНИЕ криминалистической тактики, следует вначале разобраться, а что понимается под термином "тактика". Слово "тактика" является производным от греческого сакЫке, что означает "искусство построения войск, искусство ведения боя; теория и практика подготовки и ведения боя; способы, приемы, избранные для ведения боя; совокупность средств, приемов и способов достижения какой-либо цели, линия поведения кого-либо"[15].
Однако с точки зрения криминалистического понимания, тактика это не просто совокупность средств, приемов и способов достижения цели, а система наиболее рациональных, целесообразных, оптимальных действий — средств, приемов и способов подготовки и осуществления следственной деятельности, направленной на раскрытие, расследование и предупреждение преступлений. И это не просто линия поведения кого-либо, а наиболее эффективная, соответствующая определенным реальным условиям линия поведения лица, осуществляющего расследование.
По существу, слово "тактика" чаще всего используется, когда мы встречаемся с такими видами деятельности, в которых имеются противоречия, столкновения, соперничество, несовпадения интересов различных лиц, групп, организаций, социальных структур. В этом противоречии, противоборстве, соревновании, конкуренции интересов каждая из взаимодействующих сторон стремится выиграть, победить, решить свои проблемы вопреки интересам и даже за счет интересов другой стороны.
Наиболее рациональные и целесообразные способы, приемы и средства осуществления деятельности, оптимальный образ действий, наиболее эффективная линия поведения в непростых, сложных взаимодействиях и взаимоотношениях людей и подразумевается под словом "тактика".
Выделяются тактика военная, спортивная, коммерческая, предпринимательская. Под военной тактикой подразумевают тактику подготовки и ведения конкретного боя, локального сражения. В спорте слово "тактика" используется, когда в спортивных соревнованиях выстраиваются определенная линия защиты и нападения и такое сочетание различных приемов спортивной борьбы, которое должно обеспечить победу над противником. Известно, что в основе предпринимательской, коммерческой деятельности лежит острое соперничество, стремление превзойти конкурирующие структуры в решении специфических задач того или иного вида деятельности. Здесь большую роль играет не только отличное знание рыночных отношений, но еще и умение находить в особых правовых условиях и конкретных ситуациях наиболее эффективные решения. В тактике предпринимательской деятельности для достижения успеха, кроме того, нужны еще и волевые усилия, особое интеллектуальное напряжение, позволяющее успешно решать возникающие довольно сложные задачи.
При равных условиях в конкурентной борьбе, как и в спорте, побеждают не просто сильнейшие или более высокого уровня профессионалы, а те, кто способен еще и к проявлению в заданных условиях особых волевых усилий, обладает достаточно сильной внутренней энергией, обеспечивающей принятие и реализацию наиболее эффективных решений. Как отмечал А. Р. Ратинов, с психологической стороны следственная тактика в значительной части представляет собой борьбу психологии взаимодействующих, участвующих в деле лиц: их интеллекта, воли, характера, нравственных принципов[16].
В криминалистической литературе встречается еще и такое понятие, как "криминалистическая стратегия". Однако этот термин нередко используется не в его истинном значении, а лишь для того, чтобы подчеркнуть особую значимость всей совокупности основных приемов деятельности при достижении какой-либо конкретной конечной цели[17]. Если тактика изначально понималась как искусство ведения боя, наука о ведении боя, то стратегия — это искусство ведения войны, наука ведения войны, искусство руководить действиями какого-нибудь коллектива для достижения общих, главных целей в его борьбе с противником. Стратег (от греч. stratëgos) — "человек, владеющий искусством руководить действиями масс, коллектива"; "полководец, знаток искусства ведения войны", "военачальник, главнокомандующий"[18]. С учетом такого понимания термин "стратегия" не вполне подходит, когда говорят о стратегии расследования какого-либо преступления. И уж совсем неверно писать, как это подчеркнуто в одной из кандидатских диссертаций по психологии, о стратегии допроса. Термин "стратегия" будет уместен, например, когда идет речь о борьбе с организованной преступностью, борьбе с преступностью несовершеннолетних, расследовании криминальной деятельности какого-либо конкретного значительного по составу преступного сообщества.
Из отечественных криминалистов первым использовал термин "уголовная тактика" профессор Иван Николаевич Якимов (с 1950 г. — первый заведующий кафедрой криминалистики юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова). Он рассматривал ее как самостоятельную часть криминалистики. "Следственная тактика, — писал И. Н. Якимов, — система целесообразных способов преследования преступника для его задержания и обезвреживания"[19] . В 1925 г. им была опубликована работа, которая называлась "Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике". В этой работе в разделе "Уголовная тактика" основное внимание уделялось характеристике преступной деятельности и преступников, тайным способам их общения, способам совершения преступлений, методам розыска, способам секретной работы, применяемым при преследовании, т.е. установлении преступников и их задержании, словесному расспросу, обследованию преступников, проведению у них обысков и их допросу. В ОГЛАВЛЕНИЕ тактики тогда еще не включался осмотр места происшествия. И. Н. Якимов выделил его в отдельный от тактики раздел под названием "Техника производства осмотра". Со временем ОГЛАВЛЕНИЕ тактики существенно изменилось. В работе под названием "Техника и методика расследования преступлений", опубликованной в 1934 г., ее авторы С. А. Голунский и Г. К. Рогинский рассматривали уголовную тактику как раздел криминалистики, в котором изучаются тактические приемы расследования и, в частности, как правильнее и целесообразнее производить отдельные следственные действия, с чего начать расследование и как его закончить, как расположить все следственные действия в их взаимной связи[20].
В процессе развития криминалистики уточнялись, корректировались понятие, ОГЛАВЛЕНИЕ, система криминалистической тактики, ее категориальный аппарат. При этом выделялись самые основные, существенные признаки ее общих научных положений, рекомендаций, особых предписаний и приемов: рациональность, оптимальность, эффективность, целесообразность, как обеспечивающих тактическую сущность следственной деятельности. Например, А. Н. Васильев в самых первых определениях тактического приема, отмечал, что "это наиболее целесообразный подход (метод, способ) к правильной организации и проведению расследования в целом по делу, а также в отдельных действиях, обеспечивающий эффективность и быстроту разрешения задач всего расследования или данного действия"[21]. Все отмеченные четыре основных признака являются этимологически близкими, однако не совпадающими по смыслу, и характеризуют криминалистическую тактику в ее разных ракурсах.
Рациональность — рациональный (от лат. rationalis — разумный) — "разумно обоснованный"; оптимальность — оптимальный (от лат. optimus — наилучший) — "наиболее благоприятный, наилучший"; эффективность — эффективный (от лат. effectus — "действие, результат чего-либо; сильное впечатление, производимое от кого-либо, кем-либо, чем-либо; следствие каких-либо причин; средство, прием для создания определенного впечатления) — производящий впечатление; дающий определенный эффект, действенный, впечатляющий"[22]; целесообразность — целесообразный — в буквальном смысле "соответствующий поставленной цели" — производное от слова "цель". Цель может пониматься как осознанный образ предвосхищаемого результата, который приобретает побудительную силу, начинает направлять действие и определять выбор возможных способов осуществления действия, деятельности[23].
При всем при этом есть еще один весьма существенный признак, отличающий, характеризующий научные положения криминалистической тактики. Его выделение обусловлено тем, что в принципе любая следственная деятельность в процессе расследования преступлений должна соответствовать перечисленным признакам, т.е. быть рациональной, оптимальной, целесообразной, эффективной. А специфическим, весьма существенным признаком криминалистической тактики является то, что она разрабатывает и аккумулирует наиболее общие положения, относящиеся к организационно-плановым началам расследования, приемам, способам, средствам осуществления следственных действий, линии поведения лиц, производящих расследование. В эти общие положения не включаются специфические признаки следственных действий, следственной деятельности при расследовании преступлений определенного вида, группы, рода. Например, тактикой разрабатываются самые общие приемы допроса, осмотра, обыска и не выделяется специфика их проведения по делам об убийствах, криминальных автодорожных происшествиях, кражах, разбоях и т.п. Особенности производства этих и других следственных действий, обусловленные конкретным характером совершенного криминального деяния, излагаются в соответствующих методиках расследования отдельных видов преступлений.
В криминалистической литературе пока еще не сложилось общепризнанного определения криминалистической тактики и продолжаются дискуссии по поводу понятий тактического приема, тактической рекомендации и соотношения этих понятий. Преобладающее значение занимает мнение о том, что криминалистическая тактика — это система рекомендаций о наиболее целесообразных, рациональных приемах производства следственных действий и процесса расследования. Все же следует признать, что содержащееся в этих определениях суждение о том, что в криминалистической тактике в основном содержатся рекомендации о способах действий в тех или иных ситуациях не вполне точно. Чтобы разобраться в этом, стоит еще раз взглянуть на историю становления положений криминалистики и ее связи с уголовным процессом.
Становление и развитие тактико-криминалистических положений происходило не в полном смысле параллельно формам уголовно-процессуального права, а во взаимосвязи, определенном их единстве. Об этом как раз и свидетельствуют рассмотренные выше "Основные формы уголовных следствий". Разграничение положений уголовного процесса и криминалистики осуществлялось за счет включения в формальное право (уголовно-процессуальный закон) тех способов следственных действий, которые в силу их рациональности, оптимальности являли необходимость следования им в обязательном порядке во всех основных ситуациях расследования. Разумеется, не все из них вошли в уголовно-процессуальное право, поскольку развитие процессуальных норм определяется еще и своими внутренними закономерностями — в закон включается лишь то самое характерное, что определяет ОГЛАВЛЕНИЕ процессуальной нормы применительно к каждому конкретному следственному действию.
Включение в процессуальный закон разработанных криминалистикой приемов проведения отдельных следственных действий, привело к появлению точки зрения о том, что эти приемы не утратили своего тактико-криминалистического характера и их необходимо считать криминалистическими. Как отмечали авторы этого мнения, "обязательность или необязательность тактического приема не определяет его сущности. Обязательность есть выражение оценки тактического приема законодателем как наиболее эффективного средства расследования в данном случае"[24] . Однако обязательность содержащегося в законе определенного способа производства следственного действия, и обязательность выполнения некоторых тактических приемов, не вошедших в уголовно-процессуальный закон, совершенно разные категории. Бесспорно, несоблюдение последних в процессе расследования не влечет за собой непосредственно каких-либо негативных в процессуальном плане последствий[25].
Однако вряд ли стоит считать принадлежащими криминалистике те приемы, методы и средства, которые вошли в процессуальный закон. Они не могут принадлежать криминалистике, поскольку являются частью закона. Претензии на этот счет могут внести лишь путаницу в разграничение теоретических и иных положений уголовно-процессуальной и криминалистической наук. Как вполне резонно заметил в свое время профессор А. Н. Васильев, в криминалистике и без этих, вошедших в уголовно-процессуальный закон приемов и средств достаточно других тактико-криминалистических положений. Разумеется, сам факт включения в уголовно-процессуальный закон тех или иных тактических предложений является важным свидетельством результативности криминалистических разработок. Однако ошибочно считать, что фактор обязательности или необязательности тактического приема не определяет его сущности. Именно подобное мнение и обусловило сложившееся в криминалистической тактике суждение о том, что все ее приемы имеют рекомендательный характер. А это далеко не так.
Многие приемы, разработанные криминалистической тактикой, приобрели в силу своей рациональности, целесообразности и оптимальности по отношению к типовым ситуациям, складывающимся в процессе расследования и производства отдельных следственных действий, характер необходимости их обязательного выполнения. Такие обязательные для выполнения в ходе следствия тактические положения давно известны. Они могут относиться к самым общим положениям тактики либо к тактике проведения конкретных следственных действий. Так, например, выдвинутые по делу следственные версии должны обязательно проверяться одновременно, а не последовательно одна за другой. Здесь отсутствует какой-либо выбор для следователя. Единственное возможное допущение при этом заключается в следующем. Из всех выдвинутых при данных обстоятельствах версий следователь может отдать предпочтение какой-либо одной из них, но при условии, что он сможет либо будет иметь возможность проверить одновременно, параллельно с ней и все остальные версии. Одновременная проверка всех версий возможна лишь тогда, когда по каждой из них на самом первоначальном этапе расследования намечены и будут проведены все неотложные следственные действия. В подобной ситуации у следователя нет никакого иного выбора, кроме как выполнить данное тактическое положение. Невыполнение его приведет к тому, что если следователь увлечется проверкой какой-либо одной версии, и далее, если она не подтвердится, будет проверять их одну за другой, то в результате упущенного времени скорее всего не сможет раскрыть преступление либо в полной мере установить истину по делу.
И выделяемый в криминалистической литературе такой признак тактического приема, как избирательность, под которым в последнее время стала пониматься свобода выбора приема, имеет ограниченный характер и может иметь отношение только к определенному кругу следственных действий и складывающимся в процессе расследования ситуациям. Например, в ситуациях допроса подозреваемых (обвиняемых) тактикой принято выделять три типовые ситуации: первая — когда недостаточно доказательств, изобличающих то или иное лицо в совершении преступления; вторая — когда в доказательствах имеются существенные пробелы; третья — когда доказательств достаточно для изобличения лица в совершенном преступлении. С учетом этих ситуаций тактикой разработаны и предложены следственной практике системы различных приемов. На их основе следователь с учетом складывающейся ситуации, личных особенностей допрашиваемого, характера и объема имеющихся доказательств осуществляет при допросе выбор тех приемов, которые, на его взгляд, представляют имеющиеся доказательства наиболее весомыми и убедительными. И здесь результативность его действий будет зависеть еще и от профессионального знания и умелого использования совокупности тех приемов, которые разработаны и рекомендуются тактикой допроса. В подобных ситуациях, как верно подмечено А. Н. Васильевым, прием действительно предстает как "научная рекомендация, к применению которой следователь подходит творчески, имея возможность выбора, руководствуясь оценкой следственной ситуации и соображениями целесообразности"[26].
Однако даже при производстве допроса имеются ситуации, когда следователю необходимо действовать только так, как это предписывает криминалистическая тактика. Если следователь пренебрежет конкретным тактическим положением, не выполнит содержащегося в нем предписания о том, как наиболее целесообразно действовать в той или иной ситуации, он может потерять доказательство и возможность установления истины по делу.
Например, криминалистической тактикой предписывается в начале самого первого допроса подозреваемого обязательно спросить его об алиби, чтобы помешать ему позднее с помощью адвоката либо других лиц придумать более правдоподобное объяснение того, где он находился в момент совершения преступления. А подозреваемого в совершении сексуального посягательства, помимо этого, необходимо еще обязательно на первом допросе спросить о его сексуальных контактах, обстоятельствах его интимной, половой жизни, чтобы он потом не заявил ложно о своей импотенции. Получение таких сведений позволит избежать в последующем необходимости назначения медико-сексологической экспертизы для выяснения вопроса о том, действительно ли он страдает импотенцией. Обязательность выполнения этого тактического правила обусловлена еще и тем, что такая экспертиза обычно дает не категорическое, а вероятное заключение.
Тактикой также разработан набор конкретных действий и приемов, позволяющих проверить, нет ли в показаниях подозреваемого, обвиняемого самооговора или же оговора других лиц в криминальном деянии, к которому они не причастны. В систему этих приемов включаются: 1) детализация показаний допрашиваемого об обстоятельствах расследуемого события применительно к определенному месту, где произошло преступное событие; 2) проверка его алиби и алиби тех лиц, которых он изобличает в своих показаниях[27]; 3) тщательный детализированный допрос указанных им свидетелей, которые могут подтвердить его ссылку на алиби; 4) проведение при необходимости проверки показаний на месте как подозреваемого, так и тех лиц, на которых он ссылается; 5) сопоставление полученных данных с другими имеющимися доказательствами, и т.п.
Использование перечисленных приемов является не только желательным, но и крайне необходимым. Тактические положения об этом уже не будут носить характер рекомендации, поскольку невыполнение их чревато неустановлением истины по делу и вполне возможным привлечением к уголовной ответственности невиновных. К тактическим правилам следует отнести и содержащееся в рассмотренных выше "Основных формах уголовных следствий" следующее положение: "При спросе по одному делу нескольких человек, преступников или подозреваемых в преступлении, следователь не должен допускать сношений между спрошенными с неспрошенными еще; в противном случае первые могут условно направить ответы последних и тем уничтожат средства к раскрытию истины"[28].
Примерно такое же правило было выведено в криминалистической тактике по поводу допроса свидетелей. И здесь сложилась очень интересная ситуация, которая подтверждает то обстоятельство, что нередко разработанные криминалистами наиболее целесообразные процедуры, порядок, последовательность, алгоритм проведения тех или иных следственных действий воспринимаются законодателем, как носящие обязательный характер, и включаются в качестве нормативного правила в уголовно-процессуальный закон как дополнение к тем нормативного характера способам действий, которые были включены ранее. Так, предложенное криминалистами правило о том, что свидетели по одному и тому же делу должны допрашиваться порознь и в отсутствие других свидетелей в свое время вошло в уголовно-процессуальный закон — в ст. 158 УПК РСФСР 1960 г. Там же было записано, что при этом следователь принимает меры к тому, чтобы свидетели, вызванные по одному и тому же делу, не могли общаться между собой. В нынешнем УПК РФ такая норма отсутствует. Поэтому содержавшиеся в ст. 158 УПК РСФСР положения приобретают ныне характер не нормативного, а всего лишь того тактико-криминалистического правила, несоблюдение которого хотя теперь не имеет процессуальных последствий, но по-прежнему чревато серьезным ослаблением доказательственной ценности полученных по делу свидетельских показаний, поскольку не исключено, что свидетели, общаясь друг с другом перед допросом, могут потом в своих показаниях невольно для себя воспринять и передать сведения, услышанные от других лиц.
В процессе расследования необходимо учесть некоторые обязательного характера тактические процедуры, предписания, относящиеся и к другим следственным действиям. Так, результативность предъявления для опознания во многом зависит от объективных и субъективных факторов, сопровождавших восприятие внешних признаков каких-либо лиц и предметов. Учитывая данное обстоятельство, следователь должен подготовить опознающего психологически к некоторым стрессовым элементам ситуации предъявления для опознания. Это как раз и есть то самое предписание, которому надо следовать почти всегда, чтобы эмоционально значимая чаще всего для потерпевшего либо свидетеля-очевидца обстановка не помешала результативности проводимого следственного действия. В число обязательных условий, которые следователю при этом необходимо учесть, входит и возможность производства так называемого встречного опознания, когда оба лица готовы и могут опознать друг друга. В качестве уже не правил, а лишь рекомендаций здесь могут выступать предлагаемые тактикой различные способы проведения такого опознания, что, действительно, выбирается следователем с учетом различных обстоятельств, условий, складывающихся по делу.
В тактико-криминалистической литературе уже давно подробно описываются процедуры проведения отдельных следственных действий. По существу, это своеобразная программа, алгоритм, включающий в себя не один какой-либо тактический прием, а их целую систему, в которой излагаются приемы, используемые при подготовке, проведении и фиксации конкретного следственного действия. Их достаточная отработанность на практике, детальное описание в тактико-криминалистической литературе дают основание утверждать, что это уже не рекомендации, а определенная технология следственного, которой надо следовать, чтобы не утратить должных оснований для успеха расследования.
На современном этапе важное значение для следственной практики приобретает разработка определенных стандартов, в которых бы четко описывались технологии исследования и проведения тех или иных элементов, модулей следственных действий. К таким криминалистическим стандартам относится, в частности, определенная совокупность уже разработанных правил, которым необходимо следовать, например, при осмотре угнанного, брошенного после криминального события транспортного средства (обязательное участие специалистов для выявления дактилоскопических, биологических следов на ручках с внешней и внутренней стороны, рулевом управлении, тормозной системе и других поверхностях салона автомобиля, фиксация одорологических и микроследов на обшивках сидений и т.д.). Алгоритмическая программа технологии включает описание цели следственного действия, задач, решаемых на определенном его этапе, конкретных средств, приемов, порядка, последовательности их проведения и всего процесса реализации[29].
К примеру, при осмотре места происшествия выделяются четыре стадии его проведения: подготовительная, обзорная (ориентирующая), детального исследования, стадия фиксации. На каждой из этих стадий решаются свои задачи, которые направлены на достижение основной цели — выявить, зафиксировать имеющиеся следы, особенности и основные элементы обстановки места происшествия. В рамках алгоритмической программы предусматриваются и некоторые основания для следственного маневра — возможность выбора при определении границ осмотра, точки начала движения, выбора методов пространственного охвата обследуемой территории. Однако этот маневр все же в определенной степени ограничен. Так, следователь на стадии детального исследования и фиксации его результатов должен сначала использовать статический метод, т.е. не изменять положение отдельных объектов, а уже потом динамический. К тому же при производстве осмотра надо обязательно учитывать возможность инсценировок, к которым может прибегнуть преступник с целью уйти от ответственности. Своеобразным правилом является крайняя нежелательность по делам об убийствах, разбоях и других тяжких и менее тяжких насильственных преступлениях, а также кражах производить первоначальный осмотр места происшествия с участием подозреваемого, обвиняемого. Нарушение данного предписания чревато потерей в дальнейшем возможности проведения такого важного с точки зрения проверки виновности конкретного лица следственного действия, как проверка показаний на месте[30] .
Тактика проведения обыска также предполагает обязательное следование некоторым правилам его проведения. Как уже отмечалось, надо обеспечить скрытность начала обыска и внезапность его производства. Разработаны специальные приемы тактики проникновения в помещение, его начала. В процессе обыска необходимо обеспечить наблюдение за обыскиваемым, учитывать изменения его психического состояния, использовать прием под названием "словесная разведка", при поиске тайников использовать новейшие технические средства и при этом обращать внимание на некоторые характерные признаки тайников, и т.п.
Изложенные позиции убеждают в том, что в основе понимания сущности следственной тактики лежат не только тактические рекомендации либо тактические приемы. И это отнюдь не просто система тактических приемов либо тактических рекомендаций. Структурное ОГЛАВЛЕНИЕ тактики гораздо сложнее, и она основывается не только на рекомендациях. Сущность следственной тактики определяет сложное сочетание приемов, рекомендаций, предписаний, носящих характер подлежащих обязательному следованию тактических правил, технологий, процедур, тактико-криминалистических знаний, которые ради успешности следствия надо в определенных ситуациях непременно учитывать.
На современном этапе своеобразной парадигмой является не рекомендательный характер тактических положений, а необходимость следования тактическим установлениям как определенному обязательному условию, обеспечивающему результативность следственной деятельности. Сведение сущности тактики к рекомендациям ослабляет важность ее научно-практических положений, поскольку создает впечатление о необязательности использования разработанных ею самых рациональных, целесообразных, эффективных приемов, средств, способов деятельности. Если все изложенное попытаться представить в виде понятия, то тогда определение криминалистической тактики будет выглядеть следующим образом.
Криминалистическая тактика — это система наиболее общих научных положений, опирающихся на результаты изучения закономерностей преступной деятельности, обобщение следственной практики, данные юридических и иных специальных наук, на основе которых разрабатываются и аккумулируются специальные знания, организационно-плановые начала, наиболее рациональные и целесообразные приемы, правила, технологии и рекомендации по определению наиболее эффективной линии поведения и способам осуществления конкретных следственных и судебных действий в специфических ситуациях, возникающих в процессе раскрытия, расследования и предупреждения преступлений.
Структурное ОГЛАВЛЕНИЕ следственной тактики весьма обширно. Изложенные выше положения отвечают общим принципам криминалистической науки: принципу историзма, принципу системности тактико-криминалистического знания и принципу единства теории и практики.
Помимо изложенных положений, относящихся к истории, становлению криминалистической тактики, ее задачам, понятию, в ее систему входит следующее:
1) сущность и соотношение основных тактических понятий;
2) основы использования тактико-криминалистических данных о закономерностях преступной деятельности;
3) частные криминалистические теории и учения (криминалистическое учение о версиях, организационно-плановых началах расследования; теория криминалистического прогнозирования; криминалистическое учение о личности преступника, иных участников уголовного судопроизводства и использовании данных о них в процессе расследования; учение о следственных ситуациях — криминалистическая ситуалогия; теория принятия решений и др.);
4) тактико-криминалистические основы осуществления взаимосвязи с правоохранительными органами, общественными и иными организациями; специфика реализации оперативно-разыскных данных в процессе расследования;
5) тактика использования специальных познаний и помощи специалистов;
6) система знаний о способах криминального противодействия расследованию, их нейтрализации и преодоления в процессе расследования;
7) тактико-организационные основы проведения отдельных следственных и судебных действий.