Может ли демократия предотвратить войну?

Мир, свободный от войн и кровавых конфликтов, был идеалом, проповедовавшимся лучшими умами человечества. Большую популярность такая позиция получила в Новое время по мере постепенного вызревания рыночной экономики и гражданско-правовых общественных отношений. Уже на заре Нового времени возникли сакраментальные вопросы следующего характера.

- Что приносят с собой коммерция и свободная конкуренция: конфликт или сотрудничество, мир или войну?

- Что в большей степени обеспечивает процветание и богатство народов: война или мир?

На эти вопросы в разные эпохи разные авторы в зависимости от множества факторов давали разные ответы. Вспомним в связи с этим, что, вступая в Первую мировую войну на завершающей ее стадии, тогдашний президент США В. Вильсон провозгласил, что она будет последней войной, призванной положить конец всем войнам. Однако всего лишь через 20 лет после Версаля и известных "14 пунктов" В. Вильсона вся планета стала ареной всемирной бойни, невиданной в истории человечества как по своим масштабам, так и по своей жестокости.

Когда 9 ноября 1989 г. пала Берлинская стена, многие уповали на то, что в Европе, да и в мире в целом, наступит, наконец, период гармонии и порядка. Сложилось убеждение, согласно которому тенденция к утверждению во все более растущем числе стран и регионов демократии в конечном итоге приведет к коренному изменению самой природы внутри- и внешнеполитических отношений во всемирном масштабе. Главным же ее результатом, по мнению многих исследователей и наблюдателей, станет исчезновение войн из жизни человечества.

И действительно, если раньше наиболее экономически развитые и мощные военные державы воспринимали друг друга как угрозу, то в нынешних реальностях представляется маловероятной ситуация, при которой индустриально развитые страны Западной Европы и Северной Америки обратят свою вооруженную мощь друг прочив друга. Создается впечатление, что страны, которые во Второй мировой войне боролись друг с другом не на жизнь, а на смерть, теперь отказались от военной силы в качестве инструмента решения возникающих между ними спорных вопросов.

Однако было бы неразумно из этого делать слишком обобщенные оптимистические выводы.

Верно, что взаимоотношения государств в современном мире нельзя представлять как гоббсовскую войну всех против всех. Нельзя также изображать дело таким образом, будто насилие или угроза его применения и сейчас постоянно неотвратимо витают над странами и народами. Все же необходимо признать суровую реальность конфликтов и войн и их неискоренимость из жизни международного сообщества.

Изменения, происшедшие в последние два-три десятилетия, в том числе переход целой группы стран на рельсы демократического развития, не уменьшили риска войн и вооруженных конфликтов. В этом плане утопия отнюдь не стала действительностью. Сама демократия (хотя она, возможно, самая справедливая форма правления) сопряжена с множеством издержек именно с точки зрения развязывания страстей, эмоций, враждебности и конфликтов.

Парадоксальным образом одновременно с увеличением числа стран, вставших на путь демократического развития, возросло также число стран, где вспыхнули гражданские войны. События в бывшей Югославии, бывшем СССР и отдельных регионах Африки и Азии воочию демонстрируют, насколько болезнен переход от одной системы к другой. Ликвидация авторитарных и тоталитарных режимов и переход на рельсы демократизации могут способствовать развязыванию дремлющих сил межобщинных и этнических фобий и кровавых конфликтов.

Нынешние войны и вооруженные конфликты могут оказаться лишь верхушкой айсберга потенциального брожения, от которого, возможно, нс застрахованы даже исторически наиболее консолидированные народы и государства. Можно утверждать, что увеличение числа стран с демократическими режимами не всегда и не обязательно ведет к утверждению демократических принципов в отношениях между государствами.

Более того, с величайшим сожалением приходится констатировать, что ядерное оружие отнюдь не отменило возможность невозможного, поскольку, как показывает исторический опыт, человек и человеческие сообщества часто действовали вопреки очевидному. Конец холодной войны, уверения об отказе от глобальной военно-политической и идеологической конфронтации отнюдь не привели (и не могли привести) к ликвидации громадных арсеналов ядерного и обычного вооружений.

С одной стороны, предпринимаются усилия по сокращению этих арсеналов и постановке их под контроль. С другой стороны, не прекращаются, а, наоборот, расширяются и интенсифицируются работы по созданию новейших и высокоточных средств ведения войны, основанных на новых физических принципах (например, плазменном, лазерном, психотропном, геофизическом и др.).

Из этого, казалось бы, сам собой напрашивается вывод, что для достижения всеобщего мира необходимо создание некоего универсального наднационального мирового государства. Но такая перспектива, как уже указывалось, не имеет под собой сколько-нибудь серьезных оснований, поскольку она потребовала бы радикального изменения самой природы человека.

Само существование национального государства в определенной степени обусловлено угрозой войны и необходимостью соответствующей подготовки к ней. Как отмечал Дж. Холл, войны создавали государства в не меньшей степени, чем государства создавали войны1.

Из всего этого можно сделать вывод, что в обозримой перспективе мир отнюдь не трансформируется в некий единый универсум, характеризующийся господством мира и согласия между народами, он останется сообществом множества конкурирующих и взаимодействующих, конфликтующих и сотрудничающих друг с другом государств и пародов, стран, культур, конфессий, союзов, коалиций и т.д.