Международные экономические организации в эпоху глобализации: новые вызовы

Коренные изменения в мировом хозяйстве в 90-е гг. прошлого столетия обеспечили процесс глобализации мирохозяйственных связей. Эксперты МВФ определяют глобализацию как "растущую экономическую взаимозависимость стран всего мира в результате возрастающего объема и разнообразия трансграничных потоков товаров, услуг и капиталов, а также благодаря все более быстрой и широкой диффузии технологий". Существенно, однако, то, что это количественное наращивание взаимозависимости всех стран сопровождается появлением нового качества мирохозяйственных экономических отношений. Мировое экономическое сообщество из рыхлой совокупности более или менее взаимосвязанных стран превращается в целостную экономическую систему, где национальные (страновые) социумы оказываются как бы составными элементами единого всемирного хозяйственного организма, а их судьбы в возрастающей мере определяются ходом развития этого организма как целого.

Глобализация – не столько новая ступень интернационализации хозяйственной жизни, сколько новая эпоха в экономической истории человечества. Она реализуется посредством: углубления системы МРТ; растущей либерализации международной торговли (выражающейся в открытии национальных рынков товаров и услуг путем постепенного снятия торговых ограничений и барьеров); противодействия протекционистским методам в международной торговле; опережающего роста движения капиталов (по отношению к обмену товарами) и формирования мирового финансового рынка; революции в средствах телекоммуникаций; появления всемирной компьютерной сети Интернет; беспрецедентного роста могущества ТНК (в материальной сфере и сфере технологий и услуг); развития интеграционных тенденций на региональном и межрегиональном уровнях; расширения международного сотрудничества в решении глобальных проблем. Процесс глобализации мировой экономики объективно способствует экономическому росту, ускорению и увеличению масштабов обмена передовыми технологиями, содействует экономическому и социальному прогрессу всех стран мира.

Существенные негативные стороны и проблемы табелизации сводятся к следующим:

• растущая уязвимость процессов воспроизводства отдельных стран перед негативным внешним воздействием;

• дестабилизирующее воздействие на мировую экономику и финансы трансграничных переливов спекулятивных капиталов;

• ускоряющаяся дифференциация в уровне благосостояния между развитыми и основной массой развивающихся стран и вытеснение значительного числа стран на обочину мирового хозяйственного развития;

• угроза терроризма, распространения преступности, наркомании и др.

Иными словами, глобализация несет в себе не только блага, но и серьезные опасности, главная из которых состоит в том, что геоэкономические процессы получают все большую самостоятельность, становятся внестрановыми и потому все менее управляемыми. Вырвавшись из-под контроля национальных государств и обретя глобальные масштабы, они нередко оборачиваются стихийным бедствием для многих стран. В первую очередь это относится к финансовой сфере, где массовые и быстрые перетоки ссудного капитала нарушают равновесие в этой сфере и порождают разнообразные кризисные ситуации.

Валютно-финансовая сфера недопустимо оторвалась от реального производства, что грозит колоссальными разрушительными последствиями. Практически неконтролируемое быстрое трансграничное перемещение огромных масс капиталов мощно воздействует на национальные экономики, особенно развивающиеся и трансформирующиеся, причем деструктивное влияние может оказывать не только "бегство" капиталов, но и массированный прилив в страну зарубежных финансов, вызванный погоней за высокой прибылью. Этот феномен имел место в странах Юго-Восточной Азии накануне финансовой катастрофы 1997 г., от которой пострадали не только непосредственно вовлеченные в нее государства, но и другие.

Таким образом, уже в конце XX в. экономическая открытость большинства стран принципиально изменила соотношение между внутренними и внешними факторами развития национальных хозяйств: судьбы национальных экономик все больше определяются внешней экономической средой. В создавшихся условиях национальные государства столкнулись с принципиально новой ситуацией – потерей возможности эффективно использовать такие традиционные рычаги макроэкономического регулирования, как импортные ограничения и экспортные субсидии, изменения курса национальной валюты и ставки рефинансирования центрального банка. Глобализация хозяйственной жизни объективно снижает эффективность государственного регулирования экономики. Поэтому перед мировым сообществом все острее стоит задача совершенствования механизма коллективного регулирования мирохозяйственных процессов.

В политике предотвращения глобальных финансовых кризисов важное место отводится регулирующим механизмам и институтам финансовой сферы, и прежде всего, в отношении повышения ее стабильности и снижения рисков для инвесторов и заемщиков.

В этих условиях колоссально возрастают регулирующая роль и ответственность международных экономических и финансовых организаций (ВТО, МВФ, Всемирного банка, ОЭСР и др.), разрабатывающих и внедряющих в мирохозяйственные отношения универсальные нормы, стандарты и правила.

МВФ и Всемирный банк, как показали события конца 1990-х гг., оказались не готовы к внезапному разрушительному финансовому кризису. Одна из причин этого состоит в том, что МВФ и МБРР были созданы по Бреттон-Вудским соглашениям в совершенно другую эпоху и с совершенно другими функциями. Они были гораздо скромнее и касались главным образом развитых стран. Главной целью МВФ было поддержание международной валютной стабильности и снятие ограничений на валютные операции. МБРР был создан в целях предоставления долгосрочных кредитов (в отличие от краткосрочных кредитов Μ ВФ) для послевоенного восстановления Европы. Их, в сущности, можно было называть своеобразными "кассами взаимопомощи". Но со времени крушения колониальной системы империализма и появления большого числа развивающихся стран возникли проблемы адресного перемещения огромных финансовых ресурсов, к решению которых указанные организации не были приспособлены.

Как МВФ, так и МБРР продолжали давать стандартные рекомендации странам, испытывавшим затруднения в экономике, по "финансовой стабилизации и структурной адаптации". Причем под последней подразумевалась адаптация их финансовых систем с ориентиром на успешное функционирование ТНК и ТНБ. С этой целью усиленно пропагандировались идеи либерализации и открытости экономик развивающихся стран. Последовавшие этим советам страны оказались уязвимы для внешних финансовых воздействий, импортируемых кризисных ситуаций. Те же государства, которые остались достаточно независимыми от международных финансовых организаций, достигли экономического успеха сами.

Учитывая их роль в глобальных экономических переменах, развитые страны оказывают наибольшее влияние на определение направлений деятельности и операций ключевых международных экономических организаций. Например, развитые страны являются основными донорами кредитов МВФ и займов Всемирного банка и имеют в этих организациях подавляющее число голосов, поскольку еще с 1944 г., с Бреттон-Вудской конференции, действует принцип взвешенного голосования: страна располагает таким количеством голосов, которое определяется ее квотой, т.е. финансовым взносом в МВФ и МБРР. А сама квота определяется на основе доли страны в мировом ВВП и в мировом экспорте. Таким образом, наибольшим количеством голосов в этих ключевых валютно-финансовых организациях располагают США, Япония, Германия, Франция и Великобритания.

Хотя в ВТО действует принцип "одна страна – один голос", основные торговые державы, те же развитые страны, играют решающую роль в определении повестки дня многосторонних торговых переговоров. Доминирование стран Севера становится очевидным и при взгляде на национальность их высших менеджеров. По молчаливому соглашению, президентом Мирового банка всегда является американец, а исполнительный директор МВФ – представитель европейской страны; все генеральные директора ГАТТ и ВТО до 1999 г. также были европейцами^[1].

Все это отражает процессы усиления экономической роли развивающихся стран в мировом хозяйстве: страны "третьего мира" были слабо представлены в руководящих органах этих организаций, а большинство социалистических стран до 1970 г. вообще не были их членами. Подтверждением этой тенденции служит и образование в 1999 г. еще одной неформальной международной организации – "Большой двадцатки" (G20) – координационного форума министров финансов и председателей ЦБ ведущих промышленно развитых и стран с формирующимися рынками. В эту группу входят такие развивающиеся государства, как Аргентина, Бразилия, Индия, Индонезия, Китай, Саудовская Аравия и др. Их значение в мировой экономике постоянно растет. Таким образом, G20 дополняет механизм G7 и действует параллельно с ней.

Зачастую Бреттон-Вудская система рассматривается в качестве источника беспрецедентного экономического роста и благоприятных перемен в мире в последние 60 лет. Однако тип экономического роста, который поощряли эти организации, вытекал из рекомендаций США и других развитых стран. Международные экономические организации поддерживали либеральный подход к экономическому развитию, основывающийся на том, что международное процветание и мир наиболее вероятны в условиях свободного перемещения товаров и капитала по всему миру. Такой либеральный подход, как показали события последнего десятилетия, дает колоссальные преимущества богатым развитым странам как ядру глобальной мировой экономики и катастрофически разоряет периферию мирового хозяйства.

Если исходить из либеральных критериев, ключевые международные экономические организации действовали вполне эффективно в 1950–1970-е гг., способствуя либерализации, экономическому росту и стабильности. Во-первых, "холодная война" усилила намерения США развивать хозяйственную кооперацию со странами Западной Европы и Японии, когда быстрое восстановление послевоенной экономики рассматривалось как предпосылка формирования мощной оппозиции Советскому Союзу. Во-вторых, Соединенные Штаты, как мировой гегемон, были в состоянии и стремились к лидерству в установлении принципов и правил осуществления послевоенной торговых, финансовых и кредитных отношений. В-третьих, относительно небольшое число стран, разделявших взгляды и согласных с лидерством США, было вовлечено в мировую экономическую систему. Наконец, послевоенные экономические институты были сконструированы таким образом, что национальные правительства могли преследовать свои внутренние цели, например, стремиться к полной занятости, и одновременно придерживаться международных правил и обязательств.

Несмотря на прежнюю эффективность, ключевые международные институты столкнулись со все возрастающими проблемами в регулировании глобализирующейся экономики уже в конце 1960-х гг., когда Западная Европа и Япония имели в 1960-е гг. гораздо более высокие темпы экономического роста, чем США. Последние потеряли уверенность в своем доминировании и все меньше поддерживали хозяйственный либерализм. Например, стремление к торговому протекционизму ясно обозначилось, когда в 1971 г. торговый баланс этой страны был сведен с дефицитом. Западная Европа и Япония все больше оспаривали лидерство США, а закат "холодной войны" усилил разногласия между развитыми странами.

Другим фактором, обусловившим вызов ключевым международным институтам, стало растущее влияние развивающихся стран, давно разочарованных в политике международных организаций. Поворотным пунктом стал первый нефтяной шок 1973 г., когда нефтедобывающие страны Ближнего Востока – члены ОПЕК, установили блокаду на экспорт нефти в страны Запада, поддержавшие агрессию Израиля против соседних арабских стран, и подняли цены на нефть на 400%.

Последующие негативные события в мировой экономике бросили вызов способности к регулированию экономики промышленно развитым странам и ключевым международным институтам.

Третий вызов им исходил от сил глобализации, в частности от потоков капитала. Растущая международная мобильность капиталов затруднила не только регулирование, но даже мониторинг многих событий в глобальной экономике. Общий объем ресурсов, которыми располагают международные институты, нс идет ни в какое сравнение с объемом спекулятивных капиталов, ежедневно перемещающихся через границы стран. Нет ни одной международной организации, которая могла бы эффективно отследить деятельность ТНК и ТНБ как основных субъектов таких колоссальных финансовых потоков. В результате многие аналитики скептически высказываются относительно способности международных экономических организаций обеспечить эффективное регулирование глобальной экономики.

Наконец, растущее членство в организациях развивающихся и бывших социалистических стран также ослабляет способность этих организаций к эффективному регулированию. В то время как некоторые эксперты считают, что международные экономические организации должны стать еще более репрезентативными, другие придерживаются точки зрения, что принятие решений в таких громоздких организациях затруднено. Огромное число членов таких организаций может привести к большим сложностям и сбоям в координации, мониторинге и консультациям в сфере экономической политики.

В то время как МВФ, Всемирный банк и ВТО продолжают выполнять важные функции в глобальной экономике, некоторые либеральные аналитики пришли к мысли, что такими организациями должно руководить небольшое число стран, экономический вес которых дает им право на лидерство и тем самым возлагает на них ответственность. Действительно, начиная с 1960-х гг. передовые развитые страны часто обособлялись в небольшие группы, представлявшие их интересы в ключевых организациях. Эти группы включают членов ОЭСР, "Большую семерку" и "Большую пятерку" (США, Япония, ФРГ, Франция и Великобритания). Эти небольшие мощные группы оказываются более влиятельными и эффективными в координации политики развитых стран в эпоху глобализации и существования трех центров экономического соперничества – США, Западной Европы и Японии. Более того, развитые страны имеют возможность контактировать в таких группах, не делясь информацией и участием в принятии решений с менее развитыми странами.

Но в противоположность либеральным экономистам, рассматривающим такие группы важными для обеспечения экономического лидерства и стабильности, многие считают, что их существование позволяет экономически наиболее мощным развитым странам исключать периферийные страны из процесса принятия важных для всей мировой экономики решений. Хотя в МВФ и Всемирном банке принято взвешенное голосование, тем не менее такие группы предпочтительнее, чем небольшие группы стран, хотя бы потому, что в них, по крайней мере, менее развитые страны представлены за столом переговоров.

Справедливости ради необходимо отметить тот факт, что и некоторые развитые страны выражают недовольство уровнем своего представительства в ключевых институтах. Например, в Германии и Японии неоднократно подвергалось критике то обстоятельство, что влияние обеих стран в этих организациях не растет пропорционально росту их экономической мощи. Так, представители Германии на встрече Советов директоров МВФ и Всемирного банка в 1988 г. заявили, что "у американцев – реальная сила, у французов – хорошие позиции в высшем руководстве, а немцы и японцы за все это платят". Таким образом, до недавних пор ни один из топ- менеджеров ключевых международных экономических институтов не являлся ни немцем, ни японцем. Даже США выразили недовольство в связи с тем фактом, что на протяжении многих лет все исполнительные директора ГАТТ были европейцами. Когда же в 1995 г. пришло время выборов первого исполнительного директора ВТО, американцы поддержали кандидатуру представителя Мексики. Но в тот раз американцам не удалось ничего изменить.

Таким образом, процесс глобализации способствовал увеличению числа членов МВФ, ВБ и ВТО, и впервые они наконец-то становятся универсальными по своему составу организациями. Хотя глобализация и содействовала увеличению размеров этих организаций, она также усложнила им возможности влиять на международные экономические отношения.

Быстрые перемещения капитала по всему миру являются лишь одним из факторов всепроникающего влияния частных контрагентов, таких как ТНК и ТНБ, в эпоху постепенного роста взаимозависимости. Эти изменения ставят все более сложные задачи не только перед управленческими возможностями крупных международных организаций, но и перед государствами-членами, которые образуют эти организации. В попытке скоординировать действия развитые страны все чаще обращаются к более компактным, менее формальным объединениям, таким, как "Большая семерка" и "Большая двадцатка".

Последняя включает 19 крупнейших национальных экономик и Евросоюз, ее назначение – служить площадкой для обсуждения вопросов функционирования мировой финансовой системы. Создание "Большой двадцатки", куда включены все страны "Большой семерки" и еще ряд стран с формирующимися рынками, еще раз подтверждает увеличение удельного веса развивающихся стран в мировом хозяйстве, которые не были адекватно представлены в обсуждениях актуальных вопросов мировой экономики и принятии решений, напрямую затрагивающих их интересы.