Мастер стиха
Рассматривая черты лирики Некрасова в сфере ее идей, тематического и жанрового своеобразия, невозможно не говорить о мастерстве автора. Он был еще и замечательный техник стиха, художник-артист, изощренный знаток стихотворных форм, великий труженик. Неслучайно одно из его стихотворений так и названо – "Форма" (1877):
Форме дай щедрую дань
Временем
Стих, как монету, чекань
Строго, отчетливо, честно.
Техника некрасовских стихотворений совершенна, почти фантастична, до такой степени она отточена; образ создается не только значением слов, пластично рисующих картину, но и звуками, тончайшими приемами инструментовки. Некрасов – величайший в русской поэзии мастер аллитераций, сопоставимый в этом смысле разве только с Пушкиным. Достаточно вспомнить финал поэмы "Мороз, Красный нос" (сцена смерти героини). С точки зрения звуковой инструментовки он поистине гениален:
Послышался шорох случайный –
Вершинами белка идет...
Ком снега она уронила, скакнув по сосне,
А Дарья стояла и стыла
В своем заколдованном сне.
Эта поразительная техника аллитераций настолько совершенна, что не бросается в глаза, она незаметна, органична. В подобных случаях Л. Н. Толстой говорил: "Такое мастерство, что мастерства и не видно".
Некрасов в своем опыте расширил использование стихотворных метров: для его стихов характерны не только двухсложные, но и трехсложные размеры, т.е. он развивает здесь скорее не пушкинскую, а лермонтовскую традицию. Однако и ямб у Некрасова великолепно выполняет свою работу. Интерес к трехсложным размерам в какой-то мере объясняется тяготением к мелодике народных песен. Например, дактиль использован в стихотворениях "В полном разгаре страда деревенская..." (1863), "Несжатая полоса" (1854), "В деревне" (1854). Особенно любим поэтом анапест: "Огородник" (1846), "Тройка" (1846), "Похороны" (1861) ("Меж высоких хлебов затерялося..."). Однако анапест присутствует и в стихотворениях исповедального толка, отмеченных напряженным состоянием души лирического героя: "Рыцарь на час" (1860–1862), "Надрывается сердце от муки..." (1862 или 1863), "Что ты, сердце мое, расходилося?..".
Следует отметить, что Некрасов исключительно смел и изобретателен в ритмике стиха. Например, метрическая схема начальной и конечной (первой – пятой), т.е. опоясывающих строф, знаменитого стихотворения "Пророк" (1874) ("Воспоминание о Чернышевском"), такова:
Не говори: "Забыл он осторожность! /––/–//––/–
Он будет сам судьбы своей виной!.." //–/–/–/–/
Не хуже нас он видит невозможность //–/–/–––/–
Служить добру, не жертвуя собой. –/ – / – / /
............................................................
Его еще покамест не распяли, –/–/–/–––/–
Но час придет – он будет на кресте; //–///–––/
Его послан бог Гнева и Печали –/–///–––/–
Царям земли напомнить о Христе. –/–/–/–––/
Стихотворение это (пятистопный ямб) представляет собой сложную полифонию голосов: 1) автора-повествователя, 2) его оппонента и 3) самого Пророка, т.е. человека, о котором идет речь, – Чернышевского. Общий же ритм, несмотря на перебои голосов и свою зыбкость, подвижность, вариативность, оказывается между тем строго выдержан именно благодаря ритмической организации стиха, где возникают тождественные, отчетливо воспринимаемые повторы в виде сверхударных стоп (в каждой второй строке обеих строф и безударных в каждой четвертой строке). Кроме того, композиционное кольцо стягивает начальную и конечную строфы стихотворения еще и за счет аналогичных ритмических построений, скрытых в тонких смысловых ассоциативно-образных связях:
Не говори: забыл он осторожность...
(Его еще покамест не распяли...)
Он будет сам судьбы своей виной...
(Но час придет – он будет на кресте...)
Служить добру, не жертвуя собой ...
(Царям земли напомнить о Христе...)
Такая соразмерность не может быть рассудочно выверенной, "рассчитанной". Это именно чувство формы, чувство художественной гармоничности, которое было развито у Некрасова в высшей степени, и, конечно же, – работа взыскательного поэта над ритмической упорядоченностью стиха.
В качестве подобного примера можно привести стихотворение-исповедь, стихотворение-признание 1860 г. "Что ты, сердце мое, расходилося...", написанное во время осложнений в редакции "Современника", когда ее покидал Тургенев, обрушившийся с резкими (и несправедливыми) нападками на своего недавнего соратника, получившими большой общественный резонанс. Стихотворение было прочитано на одном из благотворительных концертов, где выступали известные писатели, тепло приветствовавшиеся публикой. Некрасов был встречен гробовым молчанием: клевета делала свое дело. Однако когда он прочел стихотворение своим слабым, хриплым, срывающимся голосом, произошло, по воспоминаниям очевидцев, нечто совершенно неожиданное. Все вскочили со своих мест, начались восторженные овации. Однако Некрасов нс вышел на поклон.
Что ты, сердце мое, расходилося?
Постыдись! Уж про нас не впервой
Снежным комом прошла-прокатилася
Клевета но Руси но родной.
Не тужи! пусть растет, прибавляется,
Не тужи! как умрем,
Кто-нибудь и о нас проболтается
Добрым словцом.
Стихотворение написано трехстопным анапестом, в ряде случаев – с усеченной четвертой стопой. Впечатление пульсирующего, прерывистого дыхания, повышенная "нервность" стиха возникают за счет искусственно созданной аритмии. В заключительном четверостишии кажется, что взволнованное чувство достигает своего предела (поэтом используется ритмическое построение, требующее своего продолжения, но одновременно это, оказывается, в момент неожиданно прерванной строки, еще и стилистическая фигура нагнетания экспрессии, т.е. повтор однородных смысловых конструкций):
Не тужи! пусть растет, прибавляется,
Не тужи! как умрем...
Именно в этот момент высшего всплеска волны напряжения (в шестой строке) вместо трех постоянных появляются вдруг две стопы, а затем, уже в завершающей строке, как неожиданный ритмический удар, вместо анапеста – одностопный дактиль! Так работает изощренный мастер стиха. Некрасов исключительно дерзок в своих художественных решениях, отмеченных глубочайшей искренностью чувства, высказанного не просто в выразительных ритмических, а в ритмически смыслообразующих конструкциях. Естественно, что и эффект восприятия таких стихов оказывался сильнейшим. Можно понять воодушевление слушателей, предубеждение которых оказалось сломленным одухотворенной мыслью-чувством и "гипнозом" выразительнейшей и искусно созданной некрасовской стихотворной формы.