Лекция 6. Людвиг Бинсвангер

Многим из нас знакомо чувство восторга, которое охватывает нас, когда мы видим закат солнца или бушующее море. Картины природы вызывают у нас изумление, радость, восхищение. Такие чувства мудрецы разных времен называли возвышенными. Вот как, к примеру, описывает свое состояние очарованности немецкий философ Артур Шопенгауэр: "Полумрак от грозных черных туч. Исполинские, голые нависшие скалы, которые своей теснотой закрывают вид. Шумящие, пенистые воды. Стоны по ущельям несущегося ветра. Мы стоим у безбрежного, бурей взрываемого моля. Волны, величиной в дом, вздымаются и опускаются, со страшной силою разбиваясь об острые скалы. Они высоко взбивают на воздух пену, буря воет, море ревет, молнии сверкают из черных туч, и удары грома заглушают бурю и море".

Конечно, не каждый день мы стоим возле бушующего моря, да и не все могут с предельной захваченностью пережить высокие чувства ликования, душевного подъема. Пушкин такие состояния называл упоением. Он писал:

Есть упоение в бою

И бездны мрачной на краю...

Духовность — это способность человека переживать возвышенные чувства, восхищаться глубиной и мощью человеческой мысли, дерзать, творить и воплощать в жизнь свои идеалы. В судьбе некоторых народов бывают такие времена, когда люди утрачивают способность к возвышенным переживаниям. Они перестают думать о высших силах мира, не хотят оценивать свои поступки и мучиться угрызениями совести, молиться, чтить память предков. Свою жизнь они посвящают развлечениям, сытости, примитивным увлечениям. Так случилось с Римской империей перед началом ее распада. Народы исчезают с исторической арены, если они утрачивают духовность.

Духовную культуру общества определяют прежде всего те ценности и святыни, которые есть у этих народов. Ценность — это то, что дорого и свято для человека. Пушкин пишет, например, о таких чувствах, которые безмерно дороги нам.

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу... Любовь к отеческим гробам, Любовь к родному пепелищу.

Любовь к отеческим гробам — это почитание предков. Мы гордимся нашей историей, великими политиками и полководцами страны, подвигами народа. Мы чтим память и наших родственников, ушедших из жизни. Мы продолжаем их труд, их святое дело. "Родное пепелище" — вовсе не то, что осталось от пожара. Это наша отчизна, к которой мы испытываем патриотические чувства. Духовная культура — это религиозные святыни, великие достижения искусства, поразительные научные открытия, высоты философской мысли.

Лекция духовности

Благодаря учению Л. Бинсвангера в психоанализ вошла тема духовности человека. Еще при жизни З. Фрейда многие исследователи упрекали его в том, что он рассматривает человека только как биологическое создание. Что касается русских философов и психологов, то они пытались выстроить верхний этаж человеческой психики, который характеризует феномен духовности. Вот и Бинсвангер тоже обратил внимание, что многие пациенты несмотря на усложнение психотерапевтической техники не могут расстаться с собственными страданиями. У него возникла догадка, что, возможно, многим пациентам просто не хватает способности подняться до жизни духа и вести общение с врачом на этом уровне.

В 1927 г. Бинсвангер поделился своими соображениями с Фрейдом. Тот не разделил это мнение. Он ответил в том смысле, что о существовании духовной жизни человека философы знали давно. Но при этом они упускали из виду то, что связано с активностью инстинктов. Фрейд же считал, что аналитик должен быть особенно бдительным там, где звучит благородная фраза, рождается некая претензия на духовность. По сути дела, Фрейд полагал, что такого рода духовность надо разоблачить. Поэтому на вопрос Бинсвангера он ответил: "Дух — это все". Иначе говоря, оставаясь в русле духовности, невозможно перейти к конкретному, специализированному анализу.

Озадаченный Бинсвангер не согласился с этим мнением. Более того, он предложил рассматривать любую клиническую историю через человеческое бытие. А в этом плане особую ценность приобретает жизнь человеческого духа, которая раскрывает экзистенциальные глубины человеческого создания. Бинсвангер пришел к убеждению, что аналитик не должен связывать с пациентом конкретный запрос, жалобу или состояние дискомфорта. Человека можно понять только в том случае, если нам откроется полнота его человеческого существования. В этом устремлении можно выявить развертывание экзистенциальных возможностей человека. Так в истории психоанализа родился еще один вариант данного учения — экзистенциальный психоанализ.

Понятие "экзистенциальный анализ" имеет множество смыслов. Под ним нередко подразумевают: 1) попытку онтологического обоснования психо (пато) логии и психотерапии; 2) связующее звено между философской и медицинской (в частности психиатрической) антропологией, а также 3) разработку новых терапевтических подходов, позволяющих лечить невротиков и психотиков. Экзистенциальный психоанализ считают также нередко самостоятельным психотерапевтическим методом. Однако такое определение будет недостаточным. В результате деятельности разных авторов психотерапевтическая практика не только обогатилась новым методом. Речь идет не только о модификации психотерапевтических техник. Точнее рассматривать экзистенциальный психоанализ в русле философской рефлексии. Именно она показала недостаточную теоретическую обоснованность психоанализа и содействовала более сложной философской экспертизе.

Классический психоанализ, как известно, возник в результате психотерапевтической работы. В первом томе нашего издания подчеркивалось, что у истоков нового направления были определенные клинические истории, к примеру случай Анны О., которая в 1880—1882 гг. лечилась у Йозефа Брейера, другие невротические ситуации, ставшие предметом особого изучения. Затем на основе этого материала постепенно возник интерес к более глубоким пластам душевной жизни людей. В результате появился не только клинический, но и философский психоанализ.

Экзистенциальный психоанализ сложился совсем иначе. Он начался с глубокой философской рефлексии, с изучения философско-антропологических проблем, с постижения глубинных основ человеческого существования и лишь затем дал возможность для расширения психотерапевтической практики. Таков путь от теории к практике. Но, с другой стороны, в экзистенциальном психоанализе обнаружилась тенденция, которая не может восприниматься иначе как эксцентричная. Речь идет о желания постичь тайну человека, не обращаясь ни к какой теории. Экзистенциальные психоаналитики в этом смысле стремились к тому, чтобы извлечь человека из всяких теоретических систем, из сложившегося мышления традиционной психиатрии и даже из психоаналитической рефлексии. Так провозглашался призыв получить искомое знание о человеке "поверх" клинической практики. Иначе говоря, обрести знание, свободное от знания.

Можно считать парадоксом эту потребность, с одной стороны, отвергнуть все теоретические конструкции, а с другой — добиться тончайшей методологической рефлексии. Экзистенциальные терапевты настаивали на том, что сама клиническая история способна пробудить теоретическую работу. Это означает, что первая встреча с больным не должна быть отягощена никакими уже известными подходами. В этом смысле экзистенциальный психоанализ гораздо ближе к психотерапевтической практике, чем может показаться на первый взгляд. Важно уяснить также и еще один парадокс. Экзистенциальный психоанализ начинается с безоговорочного принятия классического психоанализа как основы собственной теоретической и практической деятельности. Это сочетается тем не менее с обостренной и отчаянной полемикой, которая характеризует критику классического психоанализа.

Экзистенциальный анализ явился результатом яростных дискуссий между психиатрами, психотерапевтами в связи с философской концепцией Мартина Хайдеггера. Это как раз и привело к преображению онтологического метода. Отныне он стал ориентироваться на рассмотрение конкретных жизненных ситуаций человека. Основателем экзистенциального психоанализа считается Людвиг Бинсвангер (1881—1966). Однако следует сразу уточнить, что он был единственным "отцом-основателем" экзистенциального психоанализа. Можно назвать многих исследователей, которые стремились внести свой вклад в психиатрию и психологию. Следует упомянуть А. Шторха, X. Кунца, В. фон Бейера и др. И все же данное феноменологически-антропологическое направление сложилось именно благодаря разносторонней и последовательной работе Л. Бинсвангера. Правда, само словосочетание "экзистенциальный психоанализ" появилось позже, в 1943 г. Эта инициатива принадлежала швейцарскому психиатру Й. Вирше. Что касается Д. Мосса, то его вклад в экзистенциальный психоанализ был связан с попыткой освоить идеи М. Хайдеггера.

В качестве теоретического фундамента экзистенциального психоанализа следует назвать феноменологию Эдмунда Гуссерля. Он внес немалый вклад в упрочение философской антропологии. Он считал, что философская антропология помогает развитию и углублению феноменологической психологии. Гуссерль отмечал, что самое существенное свойство человека — способность одновременно быть субъектом и объектом. Эта способность находит свое выражение в языке. Она объясняет преднамеренность и целеустремленность человеческой деятельности.

Гуссерль считал, что философской антропологии можно дать следующее определение: универсальная наука о человеке, занимающаяся его психической, индивидуальной и социальной сущностью. Гуссерль отводил философской антропологии центральное место среди философских дисциплин. Он считал, что она ближе стоит к точным наукам и не должна заниматься интимной сферой человека. Этим, несомненно, он лишал антропологию права называться философией. Значение феноменологии Гуссерля для экзистенциального психоанализа оказалось не однозначным. Оно менялось в разные периоды его истории. Наконец, конституциональный анализ трансцендентного сознания психотических больных, основанный на интерпретации В. Шиласи идей Гуссерля и разработанный Бинсвангером в его поздних работах, сделал экзистенциальный анализ, ориентированный главным образом на представления Хайдеггера, чуть ли не устаревшим. Реализованная с помощью преобразованной феноменологии возможность целостного понимания человеческого бытия с онтологических позиций как бытия в мире, казалось, позволяла решить эту дилемму.

В июне 1906 г. Бинсвангер поступил на работу в Цюрихскую университетскую клинику "Бургхёльцли" в качестве помощника врача. Тогда это была единственная университетская клиника, в которой вообще всерьез принимали и активно обсуждали психоанализ. В то время Эйген Блейлер развивал там свою концепцию возникновения шизофрении. В том же направлении продвигался главный врач клиники К. Г. Юнг, у которого Бинсвангер защитил диссертацию на тему "Психогальванический рефлекторный феномен", внесшую свой вклад в аналитически ориентированные исследования ассоциаций Юнга. Психодинамическую окрашенность имели также клинические работы Г. В. Майера.

Непосредственным предшественником Бинсвангера, работавшим в "Бургхёльцли", был известный психоаналитик Карл Абрахам. В феврале 1907 г. К. Г. Юнг вместе со своим ассистентом Л. Бинсвангером впервые посетил в Вене Фрейда, с которым он вел переписку. После отъезда Юнга Бинсвангер остался в Вене еще на неделю, где участвовал во всех научных собраниях. С Фрейдом у них установились дружеские отношения, которые сохранялись вплоть до смерти последнего. Но это не мешало Бинсвангеру соблюдать критическую дистанцию по отношению к классическому психоанализу. В ходе психоаналитических семинаров в Вене он сразу обратил внимание на недостаток психиатрических знаний у участников, а также незначительный интерес к философии у самого Фрейда.

Бинсвангер справедливо считал, что классическому психоанализу надлежит сблизиться и с психиатрией и с философией. Сам он принадлежал к известной семье психиатров, жил вместе с больными в частной лечебнице "Бельвью", которую возглавлял его отец и в которой было принято, например, чтобы во время обеда семья врача сидела за одним столом с больными. Этот приобретенный еще в раннем детстве опыт наложил отпечаток на его непосредственное общение с психическими больными. Его дядей был известный невролог и исследователь истерии О. Бинсвангер из Йены, у которого он получил неврологическое образование после нескольких лет обучения психиатрии в Цюрихе. Это объясняет, почему Л. Бинсвангер считал, что в психоанализе основную роль должна играть психиатрия. Поэтому легко понять, что в противоположность скрытым или явным притязаниям психоанализа абсолютизировать свои теории Бинсвангер всегда отстаивал примат клинической психиатрии.

Вместе с тем Л. Бинсвангер испытывал склонность к гуманистической традиции Запада. Ему казалось, что и в этом отношении он должен взять на себя роль посредника, т.е. сблизить психоанализ не только с психиатрией, но и с философской традицией европейской культуры. Переписка Фрейда с Бинсвангером продолжалась с 1907-го по 1938 г. За этот срок они написали друг другу более 100 писем и открыток. Бинсвангер часто навещал Фрейда, а Фрейд гостил у него в Швейцарии. Фрейд строил значительные планы, связанные с этим сотрудничеством. После того как в 1911 г. Бинсвангер унаследовал от отца частную лечебницу для нервнобольных в Кройцлингене, Фрейд постоянно направлял к нему пациентов. Порой пациенты имели диагностические описания, подготовленные тем и другим. Для Фрейда санаторий в Кройцлингене был чем-то вроде первой психоаналитической частной клиники. Но надежды, которые Фрейд связывал с этой лечебницей, не оправдались. Вскоре цюрихская группа во главе с Юнгом решила выйти из Международного объединения. Л. Бинсвангер активно противился этому.

Бинсвангер считал себя учеником Фрейда, но был согласен на роль приверженца. Он считал, что психоанализ выполняет для него роль некоего "жала", заставляющего его "все глубже погружаться в проблему человеческого бытия и пытаться решать ее с помощью науки и философии". Критическая аранжировка оказалась для него, так же как потом и для X. Кунца, жизненной программой. Но общее согласие постепенно сменялось критикой. Раскола как такового не произошло. В это время Л. Бинсвангер много времени уделял клинической работе.

Работа Л. Бинсвангера "Введения в проблемы общей психологии", задуманная в 1912—1913 гг., которую он посвятил Ойгену Блейлеру и Зигмунду Фрейду, раскрывает этапы растущего отчуждения от теории Фрейда. В ней он пытался проследить отношения между естественными науками и психологией, с одной стороны, а далее между психоанализом и психологией — с другой. Первая часть труда была издана только в 1922 г. В ней очевидна близость взглядов Бинсвангера В. Дильтей. Вторая часть труда так и не была издана. После основательного изучения феноменологии Э. Гуссерля Бинсвангер пришел к необходимости преодолеть объективистскую твердолобость, которой страдал и он сам. Выходом из этой ситуации стало знакомство с экзистенциальным анализом М. Хайдеггера.

Хайдеггер представлял дух как действующий. Поэтому он наделял его такими свойствами, как самопринадлежность, свобода и сознание. Экзистенциалисты исходили из тех же основных свойств духа, которые предписывали ему предшествующие философы. Но они редко употребляли данное понятие, предпочитая ему мышление или разум. В то время как милетские философы считали предметом философии познание законов, управляющих миром в его столь разнообразных проявлениях, Сократ направил свои исследования к тому, что придает жизни ее достоинство, — познанию самого себя, ввел философию, по выражению Цицерона, в "сферу человека".