ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС КОНЦА ХIХ - НАЧАЛА ХХ ВЕКА

Последнее десятилетие XIX в. открывает в русской, да и в мировой культуре новый этап. Крупные фундаментальные естественнонаучные открытия, в том числе теория относительности Альберта Эйнштейна, резко поколебали прежние представления о строении мира, сформированные в традициях европейского Просвещения и основанные на суждениях об однозначных закономерностях, на фундаментальном принципе предсказуемости природного явления. Повторяемость и предсказуемость процессов рассматривались как родовые свойства причинности вообще. На этой основе сформировались позитивистские принципы мышления, господствовавшие в мировой науке XIX в. Эти принципы распространялись и на социальную сферу: жизнь человека понималась как полностью детерминированная внешними обстоятельствами, той или иной цепочкой действующих причин. Хотя не все в жизни человека удавалось удовлетворительно объяснить, подразумевалось, что наука когда-нибудь достигнет универсального всеведения, сумеет понять и подчинить человеческому разуму весь мир. Новые открытия резко противоречили представлениям о структурной завершенности мира. То, что прежде казалось стабильным, обернулось неустойчивостью и бесконечной подвижностью. Выяснилось, что любое объяснение не универсально и требует дополнений, - таково мировоззренческое следствие принципа дополнительности, рожденного в русле теоретической физики. Более того, под сомнением оказалась считавшаяся прежде аксиомой идея познаваемости мира.

Усложнение представлений о физической картине мира сопровождалось переоценкой принципов понимания истории. Прежде незыблемая модель исторического прогресса, основанная на представлениях о линейной зависимости причин и следствий, сменялась пониманием условности и приблизительности любой историософской логики. Кризис исторических представлений выразился прежде всего в утрате универсальной точки отсчета, того или иного мировоззренческого фундамента. Появились самые различные теории общественного развития. В частности, широкое распространение получил марксизм, делавший ставку на развитие промышленности и появление нового революционного класса - пролетариата, свободного от собственности, объединенного условиями общего труда в коллективе и готового активно бороться за социальную справедливость. В политической сфере это означало отказ от просветительства ранних и терроризма поздних народников и переход к организованной борьбе масс - вплоть до насильственного свержения строя и установления диктатуры пролетариата над всеми другими классами.

На рубеже XIX-XX вв. мысль о человеке не только бунтующем, но и способном переделывать эпоху, создавать историю, помимо философии марксизма получает развитие в творчестве М. Горького и его последователей, настойчиво выдвигавших на первый план Человека с большой буквы, хозяина земли. Любимыми героями Горького были новгородский полулегендарный купец Васька Буслаев и библейский персонаж Иов, бросившие вызов самому Богу. Горький считал, что революционная деятельность по перестройке мира преобразует и обогащает внутренний мир человека. Так, героиня его романа "Мать" (1907) Пелагея Ниловпа, став участницей революционного движения, испытывает материнское чувство любви не только к своему сыну, но и ко всем угнетенным и бесправным людям.

Более анархично звучало бунтарское начало в ранней поэзии В. В. Маяковского, в стихах и поэмах В. Хлебникова, А. Н. Крученых, Д. Д. Бурлюка, противопоставлявших (по крайней мере в манифестах и декларациях) идеалам общества потребления вдохновенные материалистически-индустриальные утопии.

Другая большая группа писателей, убедившись после трагических событий 1 марта 1881 г. (убийство царя-освободителя) и особенно после поражения революции 1905 г. в бесперспективности насильственных способов воздействия на общество, пришла к идее духовного преображения, пусть медленного, но последовательного совершенствования внутреннего мира человека. Путеводной мировоззренческой звездой для них стала пушкинская идея внутренней гармонии человека. Близкими себе по духу они считали писателей послепушкинской поры - Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, Ф. М.Достоевского, ощущавших трагедию разрушения мировой гармонии, но тоскующих по ней и прозревавших ее восстановление в будущем.

Именно эти писатели видели в пушкинской эпохе золотой век отечественной культуры и с учетом кардинальных изменений социокультурного контекста стремились развивать его традиции, осознавая тем не менее всю драматическую сложность такой задачи. И хотя культура рубежа столетий намного более противоречива и внутренне конфликтна, чем культура первой половины XIX в., новая литературная эпоха получит позднее (в мемуаристике, литературной критике и публицистике русской эмиграции 1920-1930-х гг.) яркое оценочное наименование - "Серебряный век". Эта историко-литературная метафора, связывающая литературу начала столетия с литературой XIX в., во второй половине XX в. обретет терминологический статус и будет распространена, по сути, на всю литературу рубежа веков: именно так в наше время принято именовать эпоху М. Горького и А. А. Блока, И. И. Бунина и А. А. Ахматовой. Хотя названные писатели очень по-разному смотрели на мир и место человека в нем, было и нечто объединяющее их: осознание кризиса, переходности эпохи, которая должна была привести русское общество к новым горизонтам жизни.

Плюрализм политических и философских взглядов, разделявшихся разными литераторами, привел к кардинальному изменению общей картины художественных направлений и течений. Прежняя плавная стадиальность, когда, например, классицизм в литературе уступал место сентиментализму, а тот, в свою очередь, сменялся романтизмом; когда на каждом этапе истории литературы господствующее положение занимало какое-нибудь одно направление, - такая стадиальность ушла в прошлое. Теперь одновременно существовали разные эстетические системы.

Параллельно и, как правило, в борьбе друг с другом, развивались реализм и модернизм, самые крупные литературные направления, при этом реализм не был однородным в стилевом отношении образованием, а являл собой сложный комплекс нескольких "реализмов" (каждая разновидность требует от историка литературы дополнительного определения). Модернизм, в свою очередь, отличался крайней внутренней нестабильностью: различные течения и группировки непрерывно трансформировались, возникали и распадались, объединялись и дифференцировались. Новая ситуация создала почву для самых неожиданных комбинаций и взаимодействий: появлялись промежуточные в стилевом отношении произведения, возникали недолговечные объединения, пытавшиеся совместить в своей художественной практике принципы реализма и модернизма. Вот почему по отношению к искусству начала XX в. классификация явлений на основе "направлений" и "течений" носит заведомо условный, неабсолютный характер.