Литература южной и юго-западной Руси

Традиции "Повести временных лет" были продолжены Киевской летописью, которая много внимания уделяет княжеским междоусобным распрям. В ее составе находится повесть об убиении Игоря Ольговича во время восстания в Киеве в 1147 г. Интересуют летописца и события северо-восточной Руси: под 1175 г. он помещает повесть об убиении Андрея Боголюбского. Под 1185 г. помещена пространная историческая повесть о походе на половцев Игоря Святославича Новгород-Северского.

В XII – первой половине XIII в. политическая роль Киева падает. Выдвигаются новые культурные центры – Чернигов, Переяславль Южный, Владимир Волынский, Холм, Галич. Галицкие князья держат в своих руках торговые связи Руси с Западной Европой, сдерживают натиск венгерских и польских феодалов.

Из литературных памятников этой области до нас дошла лишь Галицко-Волынская летопись, да и то в неполном составе. Это связано с тем, что в XIV в. прикарпатская Русь была захвачена польскими феодалами, которые насаждали там католичество, а католическое духовенство истребляло памятники древнерусской национальной культуры.

Галицко-Волынская летопись, дошедшая до нас в составе Ипатьевской летописи, состоит из двух частей: Галицкой летописи, излагающей события с 1205 по 1264 г., и Волынской –с 1264 по 1292 г.

Галицкая летопись представляет собой связное высокохудожественное повествование о княжении Даниила Галицкого. Составитель летописи отходит от хронологического принципа изложения, он ставит в центр повествования историческую личность князя и создает его биографию. Главное внимание уделяется политическим и военным событиям: борьбе Даниила Романовича с боярами, нашествию монголов. Церковная жизнь вовсе не интересует летописца.

Стиль повествования чисто светский. В Галицкой летописи нет религиозно-моралистических рассуждений, цитат из "священного писания", но зато широко используется стиль героического дружинного эпоса и книжная риторика. Это и придает стилю произведения яркость и поэтичность. Похвалой Галицкому князю Роману, состоящей из целого ряда поэтических сравнений, открывается летопись: "Устремил бо ся бяше на поганыя, яко и лев, сердит же бысть, яко и рысь, и губяше, яко и коркодил, и прехожаше землю их, яко и орел, храбор бо бе, яко и тур".

Летописец вспоминает о деде Романа Владимире Мономахе, который завладел всей землей половецкой и "пил золотным шеломом Дону". Далее приводится замечательная поэтическая легенда о половецких ханах Сырчане и Отроке. Разбитый Мономахом Отрок бежал в Обезы (Абхазию). После смерти Владимира Сырчан посылает к Отроку певца Оря с пучком степной полыни ("емшана"). Запах емшана пробуждает в душе Отрока чувство родины.

"Да луче есть на своей земле костью лечи, не ли чюже славну быти",– говорит он, возвращаясь в родные половецкие степи.

Поэтичность этого сказания дала возможность. Вс. Миллеру в работе "Взгляд на "Слово о полку Игореве" предположить, что это фрагмент героической повести, до нас не дошедшей.

Довольно подробно рассказывается в Галицкой летописи о взятии Киева монголо-татарскими завоевателями в 1240 г. Батый приходит к Киеву "в силе тяжъце". "Многомъ множъствомъ силы своей" враг окружает город: "...и не бе слышати от гласа скрипания телег его (Батыя. – В. К.) множества ревения вельблуд его ирьжания от гласа стад конь его. Ибе исполнена земля Руская ратных". С помощью стенобитных орудий, поставленных Батыем подле Ляцких ворот, врагам удается образовать пролом в стене. Киевляне мужественно обороняются, "...и ту беаше видити лом копеины и щет скепание (щитов рассечение), стрелы омрачиша свет побеженым". После ожесточенного боя город был захвачен противником. Батый, восхищенный стойкостью его защитников, сохраняет жизнь раненому Дмитрию "мужества ради его".

В этом рассказе отсутствует религиозно-моралистическая дидактика, в нем лаконично при помощи художественно емких словесных формул воинских повестей изложены факты, связанные с осадой и штурмом Киева вражескими войсками.

Образ мужественного князя-воина Даниила Галицкого раскрывается летописцем в рассказе о поездке князя в Орду в 1250 г. Когда Батыев посол потребовал у Даниила Галич, князь принял смелое решение: "Не дам полуотчины (половину вотчины) своей, но еду к Батыеви сам". Это решение, подчеркивает летописец, князь принимает не сразу, а после раздумий, находясь "в печали велице".

Встретившись с врагом у Переяславля, Даниил "нача болми скорбети душею". Его смущает необходимость поклониться солнцу, луне, земле и кусту, т. е. дьяволу. "О скверная прелесть их!" – восклицает рассказчик-летописец. И только теперь в его рассказе появляется провиден- циалистский взгляд на события. Даниил богом избавлен "от злого их (врагов) бешения и кудешьства". Батый принимает Даниила в своем шатре. Он предлагает князю испить кумыса, говоря: "...ты уже нашь же татарин: пий наше питье". И эта "честь", оказанная русскому князю Батыем, вызывает горестные размышления летописца: "О злее зла честь татарьская!"

И когда Даниил, пробыв в Орде 25 дней, возвращается в Галич, "бысть плачь обиде его, и болшая же бе радость о здравьи его".

По-видимому, рассказ о пребывании Даниила в Орде написан очевидцем событий, лицом, сопровождавшим князя.

Исследователи неоднократно отмечали близость многих поэтических средств Галицкой летописи "Слову о полку Игореве" (сравнения, связанные с животным миром, использование военной терминологии: "пить шеломом Дону", "изострится на поганых" и т. п.). Подобно "Слову" Галицкая летопись прославляет воинские подвиги.

Волынская летопись посвящена описанию княжения Владимира Васильковича. Здесь обычный летописный хронологический принцип изложения материала. Стиль церковно-книжный, уснащенный обильно цитатами из "писания". В характеристиках князей подчеркиваются религиозно-нравственные качества.

Поэтический героический стиль Галицкой летописи оказал большое влияние на повествовательный стиль северо-восточной Руси, в частности на стиль жизнеописания Александра Невского.