Корни тревоги

Если рассуждать последовательно, то можно прийти к мысли, что необоснованной тревоги нет вообще. То, что человек впал в невротизм, имеет некую причину. Допустим, девочка в детстве пережила сильный стресс. Из-за того что ее родители были репрессированы, в один миг жизнь изменилась, семье пришлось оставить родные края и уехать в ссылку. Разумеется, все это оставляет страшный след в психике. Появляется бессознательное ощущение хрупкости бытия, которое может быть разрушено в одночасье.

Теперь представим себе, что эта девочка уже взрослая женщина. Жизнь ее сложилась в целом благополучно. Семья была реабилитирована. Сама она вышла замуж, сделала карьеру, у нее прочная семья. Но достаточно одного маленького потрясения, чтобы эта женщина быстро впала в невротическое состояние тревоги. Ведь у нее есть опыт, как может неожиданно обрушиться жизнь. Аналитику будет казаться, что страхи этой женщины преувеличены: никакой объективной опасности нет. Повод, вызвавший тревогу, недостаточно основателен. Но так ли это на самом деле?

Подчас наши чувства привязанности, гнева, подозрительности столь мимолетны, что едва достигают сознания, и столь преходящи, что мы забываем о них. Однако за ними также может скрываться громадная динамическая сила. Степень осознания чувства абсолютно ничего не говорит ни о его силе, ни о его значении. Тревога, замечает К. Хорни, может быть определяющим фактором нашей жизни, оставаясь в то же самое время неосознанной нами.

В действительности мы, по-видимому, делаем все возможное для того, чтобы избежать тревоги. Для этого имеется много причин, и самой общей из них оказывается та, что интенсивная тревога — чрезвычайно мучительный аффект. Пациенты, которые прошли через сильные приступы тревоги, нередко говорят, что лучше умереть, чем пережить это заново. В состоянии тревоги человек чувствует себя беспомощным.

Однако чем безнадежнее ощущает себя человек, пишет К. Хорни, опутанный паутиной своего страха и защитного механизма, и чем сильнее ему приходится цепляться за иллюзию, что он во всем прав и совершенен, тем сильнее он инстинктивно отвергает всякий — даже самый отдаленный и глухой — намек на то, что с ним что-то не так и необходимо что-то изменить.

Хорни называет четыре основных способа избежать тревоги, которые существуют в нашей культуре. Первый способ — рационализация, наилучший способ оправдать свое уклонение от ответственности. Он заключается в превращении тревоги в рациональный страх. Скрытую тревогу рацио будет мотивировать реальными причинами. Аналитик будет изо всех сил доказывать, к примеру, матери, что ее тревожность не имеет фактических оснований. Но мама в ответ выставит батарею аргументов. Разве вы не слышали, что в одном из районов Москвы объявился сексуальный маньяк? Нужно ли доказывать, что среди учителей много людей с различными отклонениями? Почему этот человек угощает детей сладостями? Какие у него намерения?

Мы постоянно сталкиваемся с яростной защитой иррациональных установок. Вместо того чтобы чувствовать себя беспомощной жертвой своих эмоций, такая мать считает, что она может активно действовать в данной ситуации. Она никогда не признается в иррациональности собственных настроений. Напротив, она будет считать их абсолютно рациональными и обоснованными. Вместо того чтобы изменить себя, невротик будет продолжать переносить ответственность на внешний мир и, таким образом, уходить от сознания собственных мотивов тревоги.

Второй способ избежать тревоги состоит в отрицании ее существования, т.е. в устранении ее из сознания. Оказывается, можно сознательно отрицать тревогу, пытаться умышленно ее преодолеть. Хорни иллюстрирует это таким примером. Скажем, девушка, которую вплоть до наступления полового созревания мучила тревога (она особенно боялась грабителей), приняла сознательное решение не обращать на эту тревогу внимания. Первое сновидение, которое она предложила аналитику, открыло различные варианты такого отношения.

Оно содержало в себе различные ситуации, которые в действительности ее пугали, но на которые она всякий раз храбро реагировала. В одной из них она услышала ночью шаги в саду, вышла на балкон и спросила: "Кто там?" Ей удалось избавиться от своего страха грабителей, но так как ничего не изменилось в факторах, вызывающих ее страх, остались другие проявления все еще сохраняющейся тревожности. Она оставалась робкой, продолжала жить обособленно, чувствовала себя лишней и не могла приняться ни за какую полезную работу.

Одна из моих пациенток рассказывала, что, стремясь преодолеть чувство страха, которое ее томит, она летом приступила к его изживанию. Так, она заставила себя прыгнуть в речку с обрыва, хотя ей было страшно, пройти по карнизу дома. Она искренне считала, что эти меры помогут найти путь к исцелению. Броситься с обрыва ей удалось, но глубинные истоки тревожности остались. Мы еще долго шли с ней к их искоренению.

Очень часто у невротиков нет такого сознательного решения. Нередко этот процесс протекает непроизвольно. Однако отличие от нормы лежит не в степени осознания такого решения, а в достигаемом результате. Все, чего может достичь невротик, "беря себя в руки", — это устранять явные проявления тревожности, как в случае с девушкой, переставшей испытывать страх перед грабителями. По мнению Хорни, такой результат может иметь практическую ценность и может также обладать психологическим значением для повышения своей самооценки. Но — это очень важно — при этом остаются без изменения основные движущие силы личности и утрачивается действительный стимул для их проработки.

Третий путь избавления от тревоги Хорни связывает с наркотизацией. К ней могут прибегать сознательно, в буквальном смысле принимая алкоголь или наркотики. Однако имеется множество путей и не столь очевидных. Одним из них является погружение в социальную деятельность под влиянием страха одиночества. Ситуация не меняется от того, осознается этот страх как таковой или предстает лишь как смутное беспокойство. Чрезмерная погруженность в работу, преувеличенная потребность в сне, сексуальная активность — вот формы такой наркотизации.

Четвертый способ уйти от тревоги наиболее радикален: он заключается в том, чтобы избегать всех ситуаций, мыслей и чувств, которые могут ее пробудить. Это может быть сознательный процесс. Человек, который боится плавать, не лезет в море. Боящийся гор не занимается альпинизмом. Точнее говоря, человек может осознавать наличие тревоги и даже то, что он ее избегает.