Категория залога
При стилистической оценке категории залога важно показать функционально-целевую специализацию соотносительных действительных и страдательных конструкций, а также экспрессивные особенности некоторых залоговых форм.
Многие русские глаголы можно употребить в форме действительного и страдательного залога, образуя соотносительные конструкции; см., например: Автор пишет аннотацию – Аннотация пишется автором; Книги выдают в читальном зале – Книги выдаются..:, Решили, что повесть нужно опубликовать – Было решено, что... Соотносительные залоговые обороты могут быть трехчленными (первая пара конструкций), двухчленными (вторая пара) и одночленными (последний пример).
Наиболее ярко страдательное значение выражено в трехчленной конструкции с творительным падежом, указывающим на реальный субъект действия: Средства выделяются (выделены) организациями. В других страдательных конструкциях к основному значению залога добавляются различные семантические оттенки, а грамматические варианты залоговых значений превращаются в лексические. В частности, отмечается непроизвольный характер действия: Считается, что..; указывается на совершение действия помимо воли субъекта: Средств не выделялось; Работа была прервана. Таким образом, главная особенность страдательного залога заключается в его способности обозначать действие в отвлечении от субъекта, в статике. При этом в пассивных конструкциях нередко на "категориальное значение глагола накладывается дополнительное значение качества, свойства, способствующие нейтрализации значения процессуальности и динамики"[1]: Соли обнаруживаются кислотой; Наследственность передается рассаде посредством ее семян.
Страдательным конструкциям отдается предпочтение в научном и официально-деловом стилях: для них в высшей степени показательно обобщенное указание на действие как на факт (а не на поступательный процесс) без конкретизации времени его осуществления, без уточнения субъекта, но при выдвижении на первый план самого действия и его объекта.
В научном стиле реализуется такая важная черта пассива, как изображение фактов объективной действительности, независимых от воли субъекта познания – исследователя: Водоросли использовались в пищу..:, Политические теории создавались под сильнейшим влиянием того общественного положения, которое...
В официально-деловом стиле страдательные глаголы усиливают акцент на самом действии как необходимом, неизбежном, в чем отражается предписывающий характер стиля: Административный штраф взимается..:, Взыскание налагается... и т.п. В деловых документах, требующих особой точности, страдательные конструкции обычно включают указание на производителя действия – существительное в творительном падеже: Следственными органами установлено..:, Убытки возмещаются... и т.д. Однако часто и здесь указание на субъект действия опускается, если в толковании текста не возникает двусмысленности: Окончательные расчеты производятся на станции назначения; Выполнение плана перевозок учитывается в учетной карточке.
В публицистическом стиле глаголы страдательного залога употребляются реже, чем в других функциональных стилях, хотя в некоторых случаях обращение к подобным формам стало почти традицией: В материалах конференции указывалось...; В наших комментариях подчеркивалось... и т.п. Журналисты порой излишне увлекаются пассивными конструкциями. Вот, например, типичные случаи их использования: За последние годы организация снабжения значительно улучшилась; Прежде в фанерном производстве использовалось ограниченное число разновидностей древесины (газ.). Между тем чрезмерное насыщение речи глаголами страдательного залога не украшает слог публициста. Экспансия страдательных оборотов порождает штампованную речь, поэтому журналистам надо по возможности отказываться от страдательных глаголов на -ся, заменяя их активными глаголами действительного залога.
В разговорной и художественной речи употребление страдательных конструкций часто оценивается как нежелательное явление "канцелярита". Действительно, обращение к возвратным глаголам страдательного залога наносит ущерб стилю. Например, вряд ли можно признать удачными такие фразы: Материал копился долго; Ошибки исправляются постепенно. Пристрастие к глаголам страдательного залога нередко придает речи комизм: Птенцы выкармливаются насекомыми; Племенные бычки по решению акционеров продались другой агрофирме; Лён мочится и треплется.
Неуместное употребление возвратных глаголов иногда осложняется двуплановым восприятием их залогового значения – они могут указывать и на страдательный, и на средневозвратный залог (с общевозвратным значением); например: Деталь бросается в ванну. В результате такого употребления возникают невольные каламбуры:
Ко встрече большой воды готовятся откачивающие средства и другие механизмы; Четыре тысячи пальто отсюда ежедневно отправляются в магазины столицы; В помощь охотнику в сани впрягается собака; Поросята сразу после рождения обмываются и вытираются полотенцем.
В современном литературном языке формы страдательного залога от некоторых глаголов архаизовались. В XIX в. писатели употребляли, например, такие глаголы:
Скоро комната наполнилась детьми, девочками и мальчиками. Их было пятеро. Шестое принеслось на руках (Н. Гоголь); Слова произнеслись полушепотом, за ними следовал глубокий вздох... (Ф. Достоевский).
В последнее время в общественно-политической сфере деятельности достаточно продуктивны возвратно-страдательные формы глаголов: Документы направлялись на рассмотрение неоднократно; Ваш вопрос рассматривался дважды; Ответственность определяется..:, Проблема решается... и т.д. Синкретизм возвратного и страдательного значения глаголов в подобных словоупотреблениях позволяет говорящему выбрать такую речевую стратегию, в ходе которой субъект действия не называется, следовательно, в данном высказывании невозможно установить, кто является исполнителем.