Категории лица и числа

Категория лица, выражающая значение персональности, справедливо считается одной из основных в системе морфологических признаков глагола наряду с формами времени и наклонения. Грамматисты видят в совокупности этих категорий средство выражения предикативности высказывания, и хотя персональность в сочетании с темпоральностью и модальностью не исчерпывают значения предикативности, они отражают ее важнейшие стороны, определяя организующую роль глагола в структуре предложения.

Для стилистической оценки рассматриваемых категорий важно, что лицо и число из всех формальных признаков глагола наиболее способствует наглядности, конкретности изображения действия, от чего зависит и экспрессивная окраска глагольных форм, и специфика их использования в разных стилях речи. Переносное употребление личных форм глагола создает разнообразные стилистические оттенки в их значении.

Использование форм лица и числа глаголов в функциональных стилях подчиняется определенным закономерностям. Наиболее свободно указанные формы функционируют в художественной речи, тогда как в официально-деловом стиле они сведены до минимума. Это объясняется преобладанием глагольности в художественной речи, ее личностным характером в противовес именному типу речи деловых документов и господствующему в них "безличному" стилю изложения, исключающему указание на конкретное лицо.

Научный стиль выделяется полным отсутствием глаголов 2-го лица единственного числа и очень редким употреблением 2-го лица множественного числа. В соответствии с функциональной спецификой научного стиля в нем широко используется 1-е лицо множественного числа, означая так называемое авторское мы: Как нам представляется; Как мы считаем; Ниже мы приводим диаграммы; Напомним, что...; Заметим, что... и т.д., а также мы совокупности – при активном привлечении слушателей, читателей к описываемому: Станем нагревать стержень...; Возьмем более поздний период... и т.п.

Нередко 1-е лицо множественного числа в научном стиле получает характерный оттенок обобщенности: Мы называем пустым сосуд, если в него ничего не налито; безличности: Длительный звук мы называем музыкальным (ср.: принято называть...); Описанные особенности мы можем выразить таким образом (можно выразить...).

В то же время в научном стиле практически отсутствует самое характерное для l-го лица множественного числа значение – указание на нескольких лиц (я и другие), которое как исключение встречается лишь в коллективных трудах.

В научном стиле 3-е лицо глагола также отражает его отвлеченность – указывает преимущественно не на лицо, а на предмет: Водород получается следующим образом. В научном изложении глаголы 3-го лица очень часто приобретают неопределенно-личное значение, иногда с оттенком обобщенности: Эти свойства приписывают кислороду. Во многих случаях формы 3-го лица в научном стиле, по существу, не содержат вовсе указания на какого-либо деятеля, он неконкретен, неизвестен: Материя познается...; Присутствие масла не замечается...

Официально-деловой стиль также характеризует ограниченность употребления личных форм глагола. Форма 1-го лица единственного числа употребляется лишь в особых клишированных оборотах некоторых видов деловых бумаг, например в заявлении: Прошу рассмотреть; доверенности: Доверяю получить, а также в резолюциях: Разрешаю; Не возражаю. Формы 2-го лица единственного и множественного числа практически не употребляются, что обусловлено экстралингвистическими факторами и господствующей здесь "безличной" формой речи. Глаголы 3-го лица в этом случае употребляются чаще, чем в научном стиле. Это объясняется ОГЛАВЛЕНИЕм официально-деловых текстов: в них регулируются отношения между лицами, организациями, устанавливаются их права и обязанности. Поэтому в документах, закрепляющих такие отношения, называются лица и предметы, а глаголы согласуются с их наименованиями в 3-ем лице: Окончательные расчеты производятся...; Платежи вносятся...; Поставщик обязуется... и др. Причем в официально-деловом стиле в отличие от художественной речи форма 3-го лица глагола очень часто указывает не на субъект действия, а приобретает страдательное значение: Выплата страховой суммы производится по истечении срока...; Договор признается недействительным...

Публицистический стиль дает простор для использования всех трех личностных форм глагола в единственном и множественном числе. Обращение к ним обычно диктуется стремлением журналиста сделать текст живым, эмоциональным. Повествование от 1-го лица обычно ведется в тех случаях, когда автор пытается показать свое отношение к факту, воздействовать па читателя. Личные формы глагола дают возможность выразить ту или иную мысль через субъективное восприятие автора или его героев, что значительно повышает действенность речи, решает проблему "очеловечивания" темы, затронутой публицистом. Приведем яркий пример:

Либеральные златоусты лишены общения с жаждущей их живого слова аудиторией. Однако это парадоксальным образом не сказывается на их, так скажем, материальном положении. <...> Обличать, бунтовать, ёрничать, глумиться, элементарно злобствовать, оказывается, необычайно выгодно.

Ну, хорошо, они присяжные, можно сказать, профессиональные демократы.

Я же демократ скорее стихийный, по происхождению и душевному складу. Значит ли это, что разница в нашем жизненном укладе должна буквально подавлять воображение. Я пойду выстаивать очередь в районной поликлинике за льготным рецептом, а они упорхнут на Мальдивы скорбеть о неуважении в их несчастном отечестве к незыблемым основам европейского правосознания. <...> Никогда еще в истории России оппозиционная активность не была столь коммерчески выгодна.

Заметьте, я ничуть не подвергаю право литератора искренне страдать по поводу российского устройства и российской политики. Я лишь, по нынешнему выражению, не догоняю, каким образом эти высокие чувства уживаются с презрением к отечественной культуре и цивилизации как таковой... <...>

Над этим курортом [Майами]... витает дух сытой российской оппозиции. Суть его, этого духа, в эгоистическом равнодушии к реальным проблемам страны и народа. Я даже не хочу обвинить оппозицию в особой агрессивности и злобе, она именно безразлична и равнодушна ко всему, что не есть ее собственное благополучие и сытость. Зато уж чрезвычайно чувствительна ко всему, что представляется ей на эту сытость покушением. <...>

Насколько я понимаю, именно это и называется: "прогибаться под изменчивый мир". А ведь когда-то призывали к совершенно противоположному^[1].

В статье Анатолия Макарова, опубликованной в "Литературной газете", прежде всего обращает на себя внимание разнообразие личных форм глагола, в частности таких, которые свойственны диалогической речи, что придает стилю эмоциональность. Речь от первого лица в наибольшей мере содержательно определяет это формально письменное монологическое повествование как "подтекстовый диалог", полемически направленный к представителям современных оппозиционных течений и партий. С помощью названных грамматических средств публицист репрезентирует свою позицию гражданина, патриота, представителя российской интеллигенции, сторонника русской национальной культуры, государственности и духовности. Убедительность изложения при этом максимальна.

В случае возможной конкуренции личных форм глагола, конкретизирующих действие, и синонимичных им, но при этом придающих речи обобщенный, отвлеченный характер, журналист отдает предпочтение первым; ср.: Я пишу эти заметки... – Эти заметки писались..:, Забудем прошлое... – Забудется прошлое... Личные формы глагола, которые употреблены в обобщенном, неопределенно-личном значении, в контексте воспринимаются почти конкретно: Нет, не примиримся – за 1-м лицом множественного числа мыслится не обобщенный субъект с отвлеченным значением, а русские люди как убежденные противники войны. В подобных случаях в публицистическом тексте употребление лица глагола становится средством образной конкретизации речи.

В материалах, посвященных актуальным темам современности, журналисты используют такие личные формы глагола, которые помогают представить информацию живой, исходящей непосредственно от человека, от действующего лица. Вот примеры заголовков газетных статей: Штурмуем рекорды•. Держим экзамен; Ищем модель Содружества – форма 1-го лица в этих случаях предпочтительнее формы 3-го лица (Держат экзамен).

Не чужды публицистическому стилю и приемы переносного употребления личных форм глагола, приобретающих в тексте дополнительные оттенки значения и экспрессии.

Художественная и разговорная речь характеризуются использованием всех личных форм глагола, которые функционируют здесь не только в своих основных грамматических значениях, но и в образных, возникающих при переносном употреблении форм лица. Использование разнообразных экспрессивных оттенков лица глагола получает эстетическую функцию в художественных и публицистических произведениях, на чем следует остановиться подробнее.

В экспрессивной речи развита синонимия личных форм глагола. Богатство значений отличает употребление 2-го лица единственного числа. Эта форма может:

а) указывать па говорящего:

Эх, бывало, заломишь шапку,

Да заложишь в оглобли коня,

Да приляжешь на сена охапку,–

Вспоминай лишь, как звали меня.

(С. Есенин);

б) исключать конкретное лицо: Это здесь ты отчаянный, а в Москве из тебя слова не вытянешь; а также представлять его обобщенно:

Наскучило идти – берешь извозчика, и сидишь себе, как барин, а не хочешь заплатить ему, – изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет (Н. Гоголь).

Во множественном числе 2-е лицо также может передавать обобщенно- личное значение: Если, говоря с начальником, вы ему позволите поднять голос, вы пропали... (А. Герцен).

Форма 3-го лица единственного числа может приобретать безличное значение: Тихо светит по всему миру: то месяц показался из-за горы (Н. Гоголь). Это же значение развивается у глаголов прошедшего времени в форме среднего рода единственного числа: Из сада несло сладким запахом лип (И. Тургенев). Во множественном числе 3-е лицо при отсутствии подлежащего в предложении развивает неопределенно-личное значение: Здесь судят военных преступников; такое же значение приобретают формы множественного числа глаголов прошедшего времени: Уж сколько раз твердили миру, / Что лесть гнусна, вредна... (И. Крылов). Подобное употребление глагола подчеркивает, усиливает его значение. Афористический характер высказыванию придает обобщенно-личное значение 3-го лица множественного числа: Снявши голову, по волосам не плачут (поел.), а также множественного числа у глаголов прошедшего времени, у которых форма лица грамматически не выражена: Голосовали – веселились, подсчитали – прослезились (заголовок статьи). Реже 3-е лицо получает в контексте значение 1-го лица: Тебе говорят или нет?!; ер.: Тебе говорю.

Форма 1-го лица единственного и множественного числа также может приобретать обобщенное значение: Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу, Что имеем, не храпим, потерявши, плачем (поел.). Во множественном числе эта форма обобщает говорящего и собеседника (собеседников): Мы почитаем всех нулями, / А единицами – себя (А. Пушкин); выступает в значении "авторского мы":

Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и дальнейших происшествий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми, или о коих мы слегка только упомянули в начале нашей повести (А. Пушкин).

Такое же значение свойственно и множественному числу глаголов прошедшего времени: ...дочь Кирила Петровича, о которой сказали мы еще только несколько слов... (А. Пушкин). Реже 1-е лицо во множественном числе употребляется в значении 2-го лица, подчеркивая участие говорящего, сочувствие:

Нина! Нина! Это вы... вы... Я точно предчувствовал, весь день душа моя томилась ужасно. О, моя добрая, моя ненаглядная, она пришла! Не будем плакать, не будем (А. Чехов).

Особой экспрессией выделяются наиболее редкие переносы значения личных форм глагола. Так, о себе говорящий тоже может отозваться как о 3-ем лице: Я увидел себя как бы со стороны и отметил: а он держится правильно! Эта же форма изредка используется по отношению к собеседнику: О, моя добрая, моя ненаглядная, она пришла! (А. Чехов). Подобное употребление 3-го лица исключает обращение к собеседнику, хотя имеется в виду именно он; реплика принимает форму отвлеченного замечания, характер ремарки.

На стилистическую окраску личной формы глагола влияет и сочетание ее с личным местоимением либо пропуск его. Как заметил В. В. Виноградов, "формы настоящего времени 1-го и 2-го лица в сочетании с личными местоимениями являются более нормальными и нейтральными, чем соответствующие формы без личных местоимений"^[2], поэтому пропуск местоимений воспринимается как стилистический прием. Так, один из героев Ф. М. Достоевского, оценивая речь сатирического персонажа, замечает: Всего более обозлило меня то, что он почти уже совсем перестал употреблять личные местоимения – до того заважничал. В другом случае сам писатель комментирует этот стилистический прием:

Подхожу сегодня к зеркалу и смотрюсь в него, – продолжал Фома, торжественно пропуская местоимение я. – Далеко не считаю себя красавцем, но поневоле пришел к заключению, что есть же что-нибудь в этом сером глазе...

В заключение еще раз отметим, что всевозможные случаи стилистического использования личных форм глагола, придающие речи яркую изобразительность, лиризм или, напротив, резкость, афористичность и т.д., характерны лишь для эмоциональной речи и недопустимы в официальноделовом и научном стилях.