Искусство XVII века

Смерть царевича Дмитрия в Угличе в 1591 г. положила конец многовековой династии Рюриковичей. Недолгое правление Бориса Годунова было ознаменовано знаками беды, голодом, чумой и завершилось началом Смутного времени: появлением Лжедмитрия I – беглого монаха-расстриги Гришки Отрепьева, затем Лжедмитрия II – "Тушинского вора" ("царика" по второму его прозвищу) из крещеных евреев местечка Шклов; бесславным правлением Василия Шуйского; народным восстанием под предводительством И. И. Болотникова; прерываемыми и вновь возобновляемыми войнами с поляками и шведами. Как писал Авраамий Палицын, Бог как будто наказал Россию за "всего мира безумное молчание", за трусость и равнодушие общества. Но не всего: церковь не всегда шла на поводу у светской власти. Как за несколько десятков лет до Смутного времени митрополит Филипп обличал ужасы и изуверства правления Ивана Грозного ("самые мужественные в русской истории речи", которые когда-либо слышали стены Успенского собора, по справедливому замечанию историка), так и страстные призывы патриарха Гермогена к борьбе с интервентами не пропали даром, и в 1611 г. было образовано Первое, а в 1612 г. – Второе ополчение во главе с Кузьмой Мининым и князем Пожарским.

XVII столетие – один из самых сложных и противоречивых периодов в средневековой русской истории. Недаром его называли "бунташным": оно "взрывалось" Соляным (1648) и Медным (1662) бунтами; народное недовольство находило выход в восстаниях под предводительством Ивана Болотникова (казнен в 1608) и Степана Разина (ок. 1630 – 1671). Это также время больших перемен в русской церкви. Реформы патриарха Никона привели сначала к богословской полемике, а затем к расколу церкви, потрясшему духовную жизнь позднего древнерусского общества. "Раскол, поразивший некогда единую нацию, оказался крайне вредным для ее духовного благополучия и существования в будущем", как верно определено историками (Е. В. Анисимов). Вместе с тем после воцарения в 1613 г. первого царя из рода Романовых – Михаила Федоровича (1596–1645), при мудром руководстве возвратившегося из польского плена патриарха Филарета (Романов Федор Никитич; ок. 1554/55 – 1633) и особенно в царствование отца Петра Великого – Алексея Михайловича (1629–1676; русский царь с 1645) страна постепенно входила в русло мирной жизни.

В связи с изменениями в хозяйственной сфере, созданием мануфактур, с общим процессом сближения с Западной Европой происходит решительная ломка традиционного общественного мировоззрения. Тяга к наукам, интерес к реальным сюжетам в литературе, рост светской публицистики, нарушение иконографических канонов в живописи, сближение церковного и гражданского зодчества, пристрастие к декору, полихромии в архитектуре, да и во всех изобразительных искусствах, – все это говорит о быстром процессе обмирщения культуры XVII в.

В борьбе старого и нового, в противоречиях рождается искусство Нового времени. Историю древнерусского искусства завершает XVII в.– и он же открывает путь новой светской культуре.

Архитектура. Активное строительство начинается сразу после изгнания интервентов, с 1620-х гг. В архитектуре этого столетия можно проследить три этапа:

1) в первой четверти XVII в. (и даже в первые его 30 лет) в ней еще сильна связь с традициями XVI столетия;

Успенская (Дивная) церковь Алексеевского монастыря в Угличе

2) середина века – 1640– 1680-е гг. – поиски нового стиля, соответствовавшего духу времени, и его расцвет;

3) конец столетия – отход от старых приемов и утверждение новых, свидетельствующих о рождении зодчества Нового времени.

Церковь Рождества Богородицы в Путинках. Москва

Бажен Огурцов, Антип Константинов и др. Теремной дворец в Московском Кремле

Церковные сооружения начала столетия мало отличаются от храмов XVI в. Так, церковь Покрова в царском селе Рубцове (1619–1625), возведенная в честь освобождения Москвы от поляков, конца "смуты", – бесстолпный, перекрытый сомкнутым сводом храм, по внутреннему и внешнему облику близкий церквям годуновского времени. Здание стоит на подклете, окружено двухъярусной галереей, имеет два придела; от основного объема к небольшой главке идут три яруса кокошников.

Воскресенский собор Ново-Иерусалимского монастыря в Истре

Продолжается шатровое строительство: возводятся церковь в Медведкове (1623; усадьба князя Дмитрия Пожарского, ныне Москва), "Дивная" церковь в Угличе.

Шатры возводятся над колокольнями, воротцами, крыльцами. Шатер вознесся и над Спасской башней Кремля, когда в 1628 г. стали реставрировать его стены и башни, пострадавшие во время интервенции (прочие башни получили шатровое завершение только через 60 лет). В 1630-х гг. сооружено крупнейшее светское здание на территории Московского Кремля – Теремной дворец (1635– 1636, арх. Важен Огурцов, Антип Константинов, Трефил Шарутин, Ларион Ушаков; неоднократно переделывался).

Дворец выстроен на подклете XVI в., имеет верхнее гульбище, "чердак"-теремок с золоченой четырехскатной кровлей. Теремной дворец, созданный для царских детей, всей своей "многообъемностью" жилых и служебных помещений, многоцветностью декора (резной по белому камню "травный" орнамент экстерьера и богатейшая роспись Симона Ушакова внутри) напоминал деревянные хоромы.

Церковь Троицы в Никитниках

В 1640-х гг. складывается типичный для XVII в. стиль – с живописной, асимметричной группировкой масс. Архитектурные формы усложняются, конструкция здания с трудом читается сквозь покрывающий всю стену декор, чаще всего полихромный. Постепенно теряет смысл шатровое зодчество, вертикализм его цельного объема. Появляются церкви, в которых имеются два, три, иногда пять одинаковых по высоте шатров, как в церкви Рождества Богородицы в Путинках в Москве (1649–1652): три шатра основного объема, один над приделом и один над колокольней. Кроме того, шатры теперь глухие, чисто декоративные. Отныне в патриарших грамотах на постройку церкви все чаще появляется фраза: "А чтобы верх на той церкви был не шатровый".

Однако, как уже говорилось, шатры оставались одной из излюбленных форм. В городах они сохранялись в основном на колокольнях, в сельской местности шатровые церкви строились и в XVII, и даже XVIII в. Например, в построенном в 1650– 1660-х гг. патриархом Никоном Воскресенском соборе Ново-Иерусалимского монастыря в Истре под Москвой, как бы повторяющем храм в Иерусалиме, западный объем здания (ротонда) завершается шатром.

Распространяется определенный тип храма – бесстолпного, обычно пятиглавого, с декоративными боковыми барабанами (световой лишь центральный), с подчеркнутой асимметрией общей композиции благодаря разномасштабным приделам, трапезной, крыльцам, шатровой колокольне. Примером может служить церковь Троицы в Никитниках (1631–1634, другая дата 1628–1653), построенная богатейшим московским купцом Никитниковым и напоминающая прихотливостью форм и декоративной многоцветностью (красный кирпич, белокаменная резьба, зелень черепичных главок, поливные изразцы) хоромное строительство.

О. Старцев, Л. Ковалев. Надвратиый теремок Крутицкого митрополичьего подворья. Москва

Богатство архитектурного декора особенно свойственно Ярославлю. Основанный еще в XI в. Ярославом Мудрым, этот город испытал в XVII столетии нечто вроде "золотого века" в искусстве. Пожар 1658 г., уничтоживший в нем около трех десятков церквей, три монастыря и более тысячи домов, вызвал усиленное строительство во второй половине века. Здесь строятся большие пятиглавые храмы, окруженные папертями, гульбищами, приделами и крыльцами, с обязательной шатровой колокольней, а иногда шатрами и на приделах (как например, церковь Ильи Пророка, поставленная на средства купцов Скрипиных, 1647–1650), всегда прекрасно гармонирующие с ландшафтом: церковь Иоанна Златоуста в Коровниках, 1649–1654 (некоторые добавления внесены в 1680-х гг.), ее шатровая колокольня высотой 38 м с многоцветным декоративным убором из поливных изразцов; церковь Иоанна Предтечи в Толчкове, 1671–1687, пятиглавый основной объем которой дополнен десятью главами двух приделов, и все это вместе образует 15-главый эффектнейший силуэт. При многих главах и шатрах эти церкви сохраняют черты регулярности и конструктивной цельности, монументальности.

Церковные иерархи не остаются равнодушными к декоративному богатству тогдашней архитектуры. Митрополит Иона Сысоевич с большим размахом ведет строительство своей резиденции в Ростове Великом на берегу озера Неро (митрополичьи палаты и домовая церковь), называемой обычно Ростовским кремлем (1670–1680-е гг.). Нарядность башен, галерей, крылец, порот не уступает пышности собственно церковных сооружений. И культовая, и гражданская архитектура как бы соперничают в праздничности образа. Как иначе, если не победой светского начала, можно назвать архитектуру Надвратного теремка Крутицкого митрополичьего подворья в Москве (1681–1693 [другая дата – 1694], арх. О. Старцев и Л. Ковалев), весь фасад которого разукрашен многоцветными изразцами?!

Церковь Покрова в Филях

В последние десятилетия XVII в., точнее даже в 1690-х гг., в русской архитектуре появляется новое направление, которое условно именуется "нарышкинским стилем", или "московским барокко" (видимо, потому, что большинство храмов этого стиля было построено в Москве по заказу знатных бояр Нарышкиных, в основном брата царицы Льва Кирилловича). Центричность и ярусность, симметрия и равновесие масс, известные по отдельности и ранее, сложились в этом стиле в определенную систему – вполне самобытную, но, учитывая примененные ордерные детали, близкую (по внешнем оформлении) стилю европейского барокко. Во всяком случае, именно такое название – нарышкинское (московское) барокко – закрепилось за архитектурой этого направления (хотя, строго говоря, оно и не московское вовсе, ибо распространилось за пределами Москвы, и собственно не нарышкинское, так как это еще более сужает понятие). Некоторые исследователи (например, Б. Р. Виппер), считают неправомерным вообще использование термина "барокко", поскольку это "не перелом мировоззрения, а перемена вкусов, не возникновение новых принципов, а обогащение приемов". Архитектура "нарышкинского барокко" – лишь "посредница между старыми и новыми художественными идеями", некая "провозвестница романтического начала" в новом русском искусстве. Но вместе с тем, "совершенно очевидно, ей не хватало смелости, радикализма, подлинного новаторства", чтобы именоваться стилем. Это скорее не барокко, а маньеризм. Барокко проявляет себя здесь лишь в декоре, а тектоническая система остается старой.

Церковь Знамения в Дубровицах близ Подольска

Типичные образцы "нарышкинского барокко" – церкви в подмосковных усадьбах знати. Это ярусные постройки (восьмерики или восьмерики на четверике, известные издавна) на подклете, с галереями. Последний перед барабаном главы восьмерик используется как колокольня, отсюда название подобного рода церквей: "церкви иже под колоколы". Здесь в измененном виде в полной мере давало себя знать русское деревянное зодчество с его ярко выраженной центричностью и пирамидальностью, спокойным равновесием масс и органической вписанностью в окрестный пейзаж. Наиболее ярким примером "московского барокко" является церковь Покрова в Филях (1693–1695), усадебный храм Л. К. Нарышкина ("легкая кружевная сказка", "чисто московская, а не европейская красота"), вертикализм изящного, ажурного силуэта которой находит аналогии в шатровых и столпообразных храмах. Белокаменные профилированные колонки на ребрах граней, обрамление окон и дверей подчеркивают это устремление всего архитектурного объема ввысь.

Не менее прекрасны церковь в Троице-Лыкове (1698– 1704) и церковь в Уборах (1693–1697), обе – творения мастера Якова Григорьевича Бухвостова. Регулярность построения, применение поэтажного ордера, концентрация декоративных элементов в обрамлении проемов и в карнизах роднит эти сооружения. В церкви Знамения в Дубровицах – вотчине Б. А. Голицына (1690–1704), по плану близкой как будто церкви Покрова в Филях, намечается отход от принципов древнерусского зодчества и сближение с барочными европейскими постройками.

Для архитектуры XVII в. характерна ее географическая масштабность: активное строительство ведется не только в Москве и ее окрестностях, но и в Ярославле, Твери, Пскове, Рязани, Костроме, Вологде, Каргополе и др. Процесс обмирщения русской культуры особенно отчетливо, что вполне естественно, проявляется в гражданском зодчестве. Черты регулярности и симметрии прослеживаются в палатах В. В. Голицына в Москве в Охотном ряду, в доме боярина Троекурова, с его великолепной наружной декорацией. Сооружается много общественных зданий: Печатный (1679) и Монетный (1696) дворы, здание приказов (Главная аптека на Красной площади, 1690-е гг.), Сретенские ворота Земляного города, используемые как помещение для гарнизона и более известные как Сухарева башня (1692–1701, арх. Михаил Чоглоков), в частности, в башне размещалась Школа математических и навигацких наук, созданная Петром I (позднее переведенная в Петербург).

Так в ярко выраженной национальной архитектуре XVII столетия с ее живописной асимметричностью, полихромией богатого декора, жизнерадостностью и неисчерпаемостью народной фантазии укрепляются черты регулярности, некоторые приемы западноевропейского зодчества, использование ордерных деталей – элементы, которые получат развитие в последующие века.