Хозяйственная жизнь в обществах с доминированием безличных ("вещных") социальных отношений

Общества с доминированием безличных, или, по определению К. Маркса, "вещных" отношений сложились в Западной Европе и США на рубеже Нового времени, в XVII–XVIII вв. С их возникновением связывают начало эпохи модерна (современности), экономической основой которого являются рынок и капиталистическое товарное производство. Другую характеристику составляет идеология Просвещения, основанная на ценностях прогресса, гуманизма, рационального освоения законов природы и общества и их использования в интересах человечества. Политическим и культурным фоном развития безличных отношений являются становление национальных государств, гражданского общества, развитие массового образования, науки и техники и их превращение в фактор производства, урбанизация, возникновение массовой культуры.

Производство и труд в обществах с преобладанием безличных ("вещных") отношений

Общества с доминированием "вещных" отношений принято называть капиталистическими. Суть этих отношений состоит, по Марксу, в том, что здесь связи между людьми облекаются в форму "отношений вещей". Возникает так называемый товарный фетишизм, состоящий в том, что обмениваемые товары и деньги опосредуют отношения между людьми и благодаря этому приобретают особое значение, становятся овеществленной формой общественных отношений. Люди взаимодействуют уже не через всю полноту их социальных, культурных, личностных характеристик, а как персонификации социально-экономических функций, исполнители неких социальных ролей, носители "экономических масок". Фетишизация общественных отношений закрепляется и углубляется в деньгах, которые подменяют качественную определенность и своеобразие конкретных вещей – товаров абстрактной знаковой величиной (подробнее об этом см. в гл. 5).

В капитале как "самовозрастающий стоимости" происходит полное отчуждение содержательного начала отношений между людьми, и социальное начало предстает как обезличивающее, уравнивающее качественно неоднородные и специфические элементы. Одним из самых значимых последствий фетишизации товарно-денежного обмена, по Марксу, является то, что фетишистское сознание, принимая овеществленные формы социальности за ее подлинную сущность, начинает рассматривать социальную жизнь как форму экономической жизни, формируя вульгарно экономический подход в социальном знании. Маркс отмечает, что "общественное отношение производителей к совокупному труду представляется им находящимся вне их общественным отношением вещей... (Товарная форма) – лишь определенное общественное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую форму отношения между вещами".

Основой развития товарного фетишизма Маркс считал частную собственность на средства производства, социальным последствием которой было разделение людей и отчуждение от природы, друг от друга, от общества, от средств производства и предпосылок собственного труда, от результатов труда и в конце концов – от себя самих. Человек, не имеющий ничего, кроме способности работать и возможности продавать эту свою способность, свою рабочую силу, не един органически с природным и социальным окружением, но оно противостоит ему, воплощая те производственные отношения, в контексте которых он и оказался нищим и обездоленным. Увеличивая своим трудом капитал собственника, работник усиливает и противостоящую ему систему общественного производства, эксплуатирующую и унижающую его. Продукт труда, таким образом, в создание которого вложены силы, умения, способности работника, не только не принадлежит ему, но и, способствуя увеличению капитала, противостоит своему создателю. Время, которое наемный рабочий тратит на труд – а во времена Маркса это в среднем 12–14 ч, тратится им не на развитие своей личности, удовлетворение своих творческих, духовных потребностей, а на увеличение ему же противостоящей общественной силы. Единственное, что работник получает за свой труд – это возможность прокормить себя и семью. В традиционном обществе, когда нет частной собственности и средства производства не отчуждены от труженика, труд не отделен от всех остальных сфер его жизни. Согласно марксовой антропологии труд является свободным творческим самовыражением личности и составляет родовую сущность человека. В условиях капиталистического производства, однако, лишенный частной собственности наемный работник отчуждается от самой человеческой сущности, поскольку "сама жизнь становится для него лишь условием жизни".

Наемный труд в капиталистическом обществе заключает в себе парадокс: нуждаясь в нем как в предпосылке элементарного выживания, рабочий, в то же время, в процессе труда не обогащает свою личность, не развивает свои творческие способности, а, наоборот, обедняет самого себя. Маркс писал: "Конечно, труд производит чудесные вещи для богачей, но он же производит обнищание рабочего. Он создает дворцы, но также и трущобы для рабочих. Он творит красоту, но также и уродует рабочего. Он заменяет ручной труд машиной, но при этом отбрасывает часть рабочих назад к варварскому труду, а другую часть превращает в машину. Он производит ум, но также и слабоумие и кретинизм как удел рабочих".

Частная собственность порождает отчуждение людей друг от друга и от общества, разделяя их на враждебные, антагонистические классы по признаку наличия собственности на средства производства у буржуазии и ее отсутствия у пролетариев. По существу, в условиях доминирования вещных отношений в процессе производства взаимодействуют люди-функции, связанные друг с другом лишь распределением ролей. Хозяина и наемного рабочего на капиталистическом предприятии объединяют лишь обязательства: одного оплатить рабочую силу, другого – выполнить ту работу, которую он обязался выполнять по условиям договора, включая ее объем и качество. Таким образом, вещные отношения являются отношениями безличными.

Из сказанного очевидно, что для того, чтобы безличные отношения стали возможны, должно произойти, во-первых, освобождение участвующих в производстве индивидов от традиционных межличностных связей. Действительно, развитию капиталистического производства повсеместно сопутствовало разрушение крестьянских общин, ремесленных цехов и гильдий, клановых, родовых и даже семейных связей. Атомизация индивида порождала чувство одиночества и беспомощности, враждебности отчужденного социального окружения в противоположность относительно безопасному малому миру традиционной общины. Безличность отношений на капиталистических предприятиях, где рабочие не представляют собой единой целостной общности, а управляющие и хозяева, стоящие на вершине иерархии, не связаны с ними патерналистскими обязательствами, порождают представление об антигуманной сущности капиталистического хозяйства. Именно эту антигуманность обличали и обличают критики капитализма на протяжении всей его истории во всех странах и регионах его распространения.

Во-вторых, для утверждения безличных, вещных отношений на капиталистическом производстве необходимо, чтобы люди были лично свободны, формально равны перед законом и вступали друг с другом в договорные отношения. Уравнивание в правах не всегда сопровождается законодательным упразднением сословий, но они сами отмирают, так как не имеют более значения для правоспособности субъектов. М. Вебер назвал действия на основе закона формально-рациональными, т.е. ориентированными не на реальные интересы людей, моральные ценности, социальные позиции и т.д., а на формальные и для всех в равной степени значимые нормы закона. К. Маркс называл безличные отношения еще и "юридическими", подчеркивая значение права как универсального основания общественных связей.

М. Вебер определил капитализм как рациональную организацию свободного труда. Из истории известно, что в традиционных обществах также нередко использовались рациональные методы организации труда на крупных предприятиях – плантациях, каменоломнях, рудниках, на строительстве дорог, оборонительных сооружений и т.д. Однако в основе этой организации лежало личное принуждение зависимых работников, нередко рабов. Особенность капитализма, который сложился в Новое время на Западе, состояла в том, что здесь именно свободные люди без внешнего принуждения, без насилия самостоятельно включались в производство. Конечно, для наемных работников такой выбор обусловливался в первую очередь экономической необходимостью, поскольку их свобода состояла не только в отсутствии личной зависимости и привязанности, но и в отсутствии собственности и материальных предпосылок жизни. Рынок рабочей силы для капитализма формировался путем жестокого "освобождения" масс населения от традиционных связей с землей, сельским трудом ("огораживания" в Англии XVI–XVII вв., названные революцией богатых против бедных), запретов на нищенство и бродяжничество и т.д. По выражению К. Поланьи, это была "сатанинская мельница", перемалывающая людей со всеми их социальными связями, традициями, привычками, образом жизни в безликие "массы". "Освобожденный" от всего, кроме перспективы голодной смерти человек, естественно, по доброй воле пользуется возможностью наняться на работу и таким образом осуществляет "рациональную самоорганизацию" рабочей силы.

Иначе обстоит дело с "рациональной самоорганизацией" самих капиталистов. Особенностью производства в условиях безличных капиталистических отношений является отсутствие прямой связи с потреблением. Капитал исторически уникален и отличается от традиционного богатства тем, что является, по определению Маркса, "самовозрастающей стоимостью", т.е. капиталистическое производство ориентировано не на непосредственное потребление, а на товарный рынок, и поэтому отделено от домашнего хозяйства. Капиталистический предприниматель как хозяин и организатор производства ориентирован на развитие своего дела, не ограниченное удовлетворением личных потребностей. Он может парадоксальным (на первый взгляд) образом ограничивать себя и в бытовом комфорте, и в предметах роскоши во имя рационального вложения средств в дело. Прибыль используется для расширения производства, наращивания капитала.

В. Зомбарт сравнивает капиталистическое производство с "дурной бесконечностью" и отмечает, что оно абсолютно иррационально по отношению к личности предпринимателя. Маркс отмечал, что капиталистическое производство отчуждает не только личность рабочего, но и личность капиталиста, который сознательно лишает себя разнообразных потребительских, социальных, культурных благ во имя роста капитала: "Чем меньше ты ешь, пьешь, чем меньше покупаешь книг, чем реже ходишь в театр, на балы, в кафе, чем меньше ты думаешь, любишь, теоретизируешь, поешь, рисуешь, фехтуешь и т.д., чем больше ты сберегаешь – тем больше становится твое сокровище, не подтачиваемое ни молью, ни червем – твой капитал".

Безусловно, такое потребительское самоограничение не свойственно современным предпринимателям, в особенности крупным, оно характерно скорее для периода становления капитализма и для мелкого бизнеса, но по самой сути своей капиталистическое производство отличается от традиционного приоритетностью инвестиций. Что же заставляет капиталиста вкладывать все средства, силы, время в производство? В парадигме К. Маркса, раскрывшего политэкономический механизм расширенного воспроизводства, на этот вопрос нет прямого ответа. Из его идеи "товарного фетишизма" можно эксплицировать, что ориентация на расширенное воспроизводство способствует постоянному и бесконечному росту капитала как овеществленной формы существующих (т.е. капиталистических) производственных отношений, т.е. историческому увековечению собственного классового господства.

Специальные исследования, посвященные мотивации капиталистического производства, осуществили М. Вебер и В. Зомбарт. Вебер в классической работе "Протестантская этика и дух капитализма" показал, что в основе стремления к бесконечному накоплению и инвестированию капитала лежат идеи служения богу в мирской деятельности, усовершенствования и исправления мира во славу Божью, профессиональной деятельности как Божественного призвания и успеха как знака избранности и спасения души. Зомбарт в работе "Буржуа" рассматривал в качестве мотива бесконечной наживы синтез экономного, аскетичного, трудолюбивого мещанского начала и предпринимательского духа активного, творческого отношения к миру. (Более подробно теории капиталистического предпринимательства будут рассмотрены в гл 8.)

Еще одним следствием универсализации рыночных отношений является формирование в XX в. особого типа личности, "рыночной ориентации" характера, который проанализировал Э. Фромм в работе "Человек для себя". Он отмечает, что "рыночное понятие ценности, которое означает превосходство меновой ценности над полезной, способствовало формированию сходного понятия ценности в отношении людей и, в частности, в отношении человека к самому себе", сущность которого состоит в том, что человек воспринимает себя самого как товар, как меновую ценность. Наряду с рынком товаров формируется и "личностный рынок", на котором люди всех профессий и специальностей предлагают свои услуги, и их успех зависит не только от профессиональной и личностной состоятельности, но и, в первую очередь, от того, насколько данный субъект конкурентоспособен в сравнении с другими. "И получается так, что человек сосредоточивается и заботится не о своей жизни, счастье, а о том, как бы это стать наиболее ходким товаром, как бы это пользоваться наибольшим спросом".

Таким образом, человек "рыночной ориентации" воспринимает себя как продавца и товар одновременно, и его состоятельность в глазах других, и самооценка определяются успехом, т.е. востребованностью на рынке. Но успех на рынке зависит не только и не столько от качеств личности, сколько от внешних обстоятельств, от складывающейся "конъюнктуры", и получается, что личность человека определяется не ее внутренним миром, способностями, характером деятельности и профессионализмом, а некими внешними, не зависящими от самого человека силами и обстоятельствами. Это порождает в человеке рыночного общества чувства беспомощности и неуверенности в себе, подрывает достоинство и самоуважение личности. Индивидуализация, происходящая в безличном рыночном обществе, оказывается противопоставленной человеческой индивидуальности как чувству независимости и самоценности личности. Индивидуальность характера "рыночной ориентации" оказывается иллюзорной, неподлинной, поскольку черпается не из сознания собственных сил и достоинств, а из внешних оценок, престижа, мнения других о себе.

Равенство людей в условиях рыночных ориентаций, как отмечает Фромм, из признания за каждым индивидом самоценности и определения его не как средства, но как цели (согласно категорическому императиву), трансформируется в простое "безразличие", отсутствие индивидуальности, взаимозаменяемость. И все отношения между людьми окрашиваются этим безразличием, становятся поверхностными, потому что в отношения вступают не люди во всей полноте их личностных характеристик, а товары, "частичные", лишенные самобытности субъекты. Правда, равенство "рыночных характеров" приобретает форму своеобразного "товарищества", основанного на осознании того, что каждый член общества находится в подобном положении, практически никто не имеет "привилегированной" возможности выйти за пределы "личностного рынка".

В целом восприятие себя самого и других людей как товаров, конкурирующих на рынке, заставляет человека развивать в себе не определенные, заложенные природой свойства и способности, а культивировать те черты, которые оказываются наиболее востребованными в данный, конкретный момент. Фромм подчеркивает, что "главной предпосылкой рыночной ориентации является пустота, отсутствие всякого специфического свойства, которое не может стать предметом обмена; ведь любая устойчивая черта характера в один прекрасный день может вступить в конфликт с требованиями, предъявляемыми рынком". Естественной реакцией адаптации человека к условиям рыночной конкуренции является отказ от индивидуальности, взглядов, убеждений, пристрастий, культивирование подвижности, мобильности характера, в основе которого стремление соответствовать сиюминутной конъюнктуре, моде, доминирующему вкусу. Реклама и кино являются теми средствами, через которые тиражируются наиболее востребованные, успешные образы. Популярность этих жанров в современном обществе объясняется тем, что из них люди черпают информацию о том, какими им следует быть и как преподносить себя на "личностном рынке".

В то же время "рыночная ориентация" характера имеет и положительные характеристики, такие как целеустремленность, динамизм, свободомыслие и отсутствие догматизма, терпимость, общительность. Бессодержательность и бессмысленность существования вызывают потребность искать другой, более адекватный образ жизни и иной, плодотворный тип ориентации характера, где положительные черты "рыночного характера" могут трансформироваться в плодотворную ориентацию, где главной целью существования человека является рост и развитие всех его возможностей.