Глобализация и угроза терроризма

Начало XXI в. ознаменовалось тем, что на многих языках мира одной из наиболее часто употребляющихся в информационных сообщениях и обыденных разговорах категорий стало понятие терроризма. Естественно, что активизировались и научные исследования, посвященные данной проблематике. Однако если даже ученые не пришли к окончательному согласию относительно используемых в этой связи терминов и их содержания2, то в умах граждан царит полная неразбериха.

Вскоре после теракта в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. Центр стратегического анализа и прогноза провел среди москвичей опрос, участникам которого, кроме прочего, предлагалось ответить на вопрос: "Что означает слово "терроризм"?". Из тысячи опрошенных москвичей 47% ответили, что это - террористические акты (такое определение через слова, связанные с определяемым, очевидно, ничего не объясняет); 38% дали чисто оценочные ответы: "преступление", "варварство", "насилие"; 12% затруднились с ответом; 2% выбрали ответ "не знаю". И лишь 1% опрошенных попытался определить террор как чьи-то действия, направленные на достижение какой-то определенной цели.

По данным сходного опроса фонда "Общественное мнение" неясно и понимание людьми того, кто такие "международные террористы". Это "бандиты, враги человечества, нелюди" - 26%, "преступники мирового масштаба" - 16%, "фанатики" - 6%, "группировка, банда, мафия" - 5%, "наемные убийцы" - 5%, "стремящиеся к мировому господству" - 4%, "агрессивные приверженцы ислама" - 3%, "психически нездоровые люди" - 2%, "мстители" - 2%'. То есть и здесь нет какого-либо ясного понимания проблемы, а лишь мешанина из слов и преимущественно эмоциональных образов.

Итак, представление о некоем враге - терроризме - в сознании людей присутствует. Однако образ этого врага россияне внятно охарактеризовать не могут. Думается, что сейчас, несмотря на появление целого ряда научных работ, посвященных исследованию политических, социальных и психологических аспектов терроризма, в сознании россиян не произошло конструктивных изменений.

Нельзя, безусловно, отрицать увеличение эмоциональной нагруженности проблемы терроризма, особенно после терактов на Дубровке и в Беслане. Явное преобладание в сознании людей эмоций над пониманием того, что есть терроризм, - еще одна проблема, требующая специального внимания.

В определенной степени природа этой проблемы связана с самой сущностью явления терроризма. Буквальное, исходное, латинское значение слова "terror" - страх, ужас. "С точки зрения психологии террор - это состояние очень сильного страха (ужаса), возникающее как реакция на некоторые действия, имеющие целью вызвать именно это состояние у тех, в отношении кого они осуществляются, или же тех, кто является их свидетелем". Однако нельзя забывать о том, что терроризм - это комплексное явление, включающее страх и ужас как цель определенных действий, сами эти действия (террористические акты), их конкретные результаты и весь спектр более широких последствий.

Психологически сложную, многоплановую проблему представляет собой и отношение населения к терроризму. Здесь можно говорить по крайней мере о двух аспектах.

Во-первых, несмотря на то, что реально терроризм - политически нейтральный инструмент (если понимать его как набор методов насилия, направленный на достижение определенной пели), в его оценке действуют "двойные стандарты": в зависимости от того, кто и против кого использует методы терроризма, в сознании людей он подразделяется на "наш" (оправданный, продуктивный) и "не наш" (деструктивный, представляющий опасность). Соответственно первый вариант рассматривается как допустимый (в частности, при необходимости борьбы с "не нашим").

Второй аспект из области эмоциональных оценок терроризма - "притягательная сила", "сладковатый привкус" ужаса. В истории, в том числе и российского общества, есть немало примеров одобрения и сочувствия террористам. Террор как орудие борьбы слабого меньшинства против большинства, сильных мира сего, наделенных властью, привлекателен прежде всего для молодежи благодаря своему сильному романтическому ореолу. С психологической точки зрения почвой для оправдания террористических методов является проекция людей на действия террористов собственных нереализованных, но различным причинам не осуществимых мотивов, желаний, потребностей.

Такое "романтизированное" отношение распространялось на индивидуальный и групповой терроризм и, естественно, возможно только со стороны людей, никоим образом не пострадавших от рук террористов. Однако в современном мире терроризм стал по-настоящему массовым, террористы противопоставляют себя слишком большому количеству людей. Поэтому, хотя, вероятно, всегда будут находиться люди, сочувствующие насилию, сейчас терроризм все больше начинает оцениваться как античеловечный способ действия.

Итак, перечисленные выше факторы современности, кажущиеся свидетельством победы прогрессивных тенденций, как отмечает Л. Г. Ионин, "ведут к усилению консервативного мировоззрения. Это и политический консерватизм, состоящий в нарастающей тенденции ряда стран и регионов к подчеркиванию собственной самобытности и автономии, к отказу безоговорочно следовать модернизационным рецептам, и консерватизм самого духа времени - общей культурной и идейной среды".