Гештальт-терапия с детьми

Гештальт-терапия с детьми сложилась в 1970-е гг., когда в детстве стали видеть не только период зависимости и уязвимости, не только период травм, которые могут в дальнейшем стать источником страданий и проблем во взрослой жизни, когда может понадобиться помощь психоаналитиков. У детей перестали отмечать только неправильное поведение, которое нужно корректировать, но признали детей как переживающих личностей, проживающих важный и уникальный опыт жизни.

Книга американской исследовательницы В. Оклендер "Окна в мир ребенка" положила начало этому направлению гештальт-терапии с детьми. В Советском Союзе детскую психотерапию рассматривали в рамках психиатрии, но психологические исследования Д. Б. Эльконина, М. И. Лисиной, Л. И. Божович, клиническая практика В. Е. Кагана, А. И. Захарова и О. С. Никольской утверждали представление о ребенке как о личности, формирующейся и развивающейся в отношениях с окружающими взрослыми и сверстниками. Это оказалось надежной основой для использования и развития гештальт-подхода в работе с детьми.

Понимание детства в гештальт-терапии

Сформулировать взгляд гештальт-терапии на детство можно таким образом: в картине всей жизни — это период предконтакта, время ориентации в жизни, в мире и в себе, когда преобладает общее возбуждение как ответ на ситуацию новизны, когда любопытство обладает огромной движущей силой, равнозначной силе выживания. Детство содержит в себе в свернутом, нераскрытом виде все потенциальные возможности, которые будут разворачиваться на протяжении всей жизни. Детство — это время первичного опыта, когда все происходит впервые, все требует исследования и осмысления, когда вещи, события и переживания приобретают свой первичный смысл в контексте отношений с окружающими людьми.

Дети, конечно, зависят от взрослых, они даже выжить без них не могут, не могут сами прокормить себя, одеть, выучить и т.д. — все это делают для них взрослые. Однако у детей всегда есть некоторый ресурс автономии и самостоятельности. Даже младенец может вопить и брыкаться, таким образом регулируя удовлетворение своих потребностей. С возрастом дети, научающиеся сначала ползать, потом ходить, разговаривать, а затем и пользоваться холодильником, микроволновкой и компьютером, могут много для себя сделать самостоятельно без участия взрослых.

Не только в поведении, но и в понимании себя, в саморегуляции ребенок одновременно нуждается во взрослых (это не равноценно зависимости), и в то же время он обладает определенным ограниченным ресурсом автономии. Именно этот запас автономии, т.е. способность ребенка поддерживать и реализовывать саморегуляцию в данный момент своего развития, и определяют ту зону, в которой размещается гештальт-терапия с детьми. Если ребенок может передвигаться, он может регулировать дистанцию в отношениях с другими людьми; если он умеет разговаривать, он может заявлять о себе не только криками и жестами, но и при помощи речи и т.д.

Предмет гештальт-терапии с детьми

Дети, безусловно, находятся под влиянием своей семьи и отражают те проблемы и особенности, которые образуются в семье. Но у них есть способность активно участвовать в семейной ситуации, активно осмысливать происходящее в семье, а не только воспроизводить услышанные от взрослых слова. Дети способны использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах, способны брать на себя ответственность. Именно эти способности могут быть источником страданий и приводить к искаженному развитию (например, когда ребенок считает, что родители ссорятся из-за его плохого поведения).

Однако эти же способности становятся средством исцеления и регуляции развития, когда ребенок способен разделить свою ответственность за выбор своего поведения и ответственность родителей за их выбор их поведения. Осознавание себя и своих жизненных обстоятельств и становится предметом работы гештальт-терапии с ребенком. Ясное осознавание, обнаружение себя во всей целостности своего опыта позволяет ребенку перестроить неэффективное поведение и удовлетворить актуальную потребность в росте.

Препятствиями для осознавания себя оказываются различные паузы в процессе построения контакта между человеком и окружающим миром. Такими прерываниями могут оказаться:

• конфлюенция (неразличение своих ощущений и переживаний);

• интроекция (замена своих желаний и чувств долженствованиями, чужими ожиданиями, предписаниями или оценками);

• проекция (отчуждение своих переживаний и приписывание их окружающему миру);

• ретрофлексия (остановка моторных реакций, фиксация в виде напряжений и направление движений на себя).

Восстановление способности к осознаванию происходит в результате преодоления прерываний контакта и возвращения способности к творческому приспособлению. Дальше мы рассмотрим клинические примеры и методы работы с различными прерываниями контакта у детей.

В виду особенности рефлексии дети с неудовольствием отвечают на вопрос "А что ты сейчас чувствуешь?", за их словами часто стоят нелогичные и неожиданные для взрослых сообщения, что прекрасно было показано еще К. Чуковским в книге "От двух до пяти". Но ребенок даже в очень раннем возрасте способен различать удовольствие и неудовольствие, способен идентифицировать и отвергать, что ему подходит, а что нет, распознавать некоторый опыт как собственное переживание, различать "Я" и "не-Я", интегрировать опыт в целостную картину благодаря в первую очередь телесности и эмоциональности — интегративным аспектам психики. Гештальт-терапия владеет самыми разными средствами, поддерживающими осознавание детьми собственных психических процессов (игры, рисунки, работа с глиной, движения, сенсорные упражнения), которые, помимо беседы, могут поддержать процесс осознавания. Кроме того, в гештальт-терапии используются формы сопровождения ребенка, которые могут поддержать процесс ассимиляции полученного опыта.

Гештальт-терапия как процесс-ориентированная терапия дает нам большой выбор конкретных методов работы. Предметом терапии может быть как индивидуальный процесс ребенка, так и процесс отношения между ребенком н другим человеком, и между ребенком и родителем. В зависимости от этого терапевт поддерживает саморегуляцию ребенка или саморегуляцию системы "родитель — ребенок". В этом случае акцент делается не только на восприятие себя, но и на восприятие другого, не только на осознавание своих эмоций и действий, но и распознавание и дифференциацию эмоций и действий другого человека. Для этого гештальт-терапевт использует все многообразие вариантов совместной деятельности: рисование, моделирование, конструирование, разыгрывание сюжетов, игры по правилам и другие виды совместных действий, которые требуют учитывать присутствие другого человека.

Терапевтические отношения и терапевтический контракт

Конечно, работу психотерапевта организуют и оплачивают взрослые люди или организации. И ребенка приводят взрослые — буквально приводят за руку или направляют в сторону кабинета психотерапевта. Терапевтический запрос тоже формулируют взрослые, и, конечно, результат в конце работы будут "принимать" взрослые — родители, учителя или врачи. Но при этом ребенок все равно остается равноценным и равноправным участником терапевтического процесса.

Невозможно поддерживать саморегуляцию субъекта, не признавая его субъектности, активности и ответственности. Поэтому гештальт-терапевту важно заключать два терапевтических контракта и вступать в двойные терапевтические отношения — с ребенком и со взрослыми. Важно прояснять проблему, неудобство или страдание каждого, уточнять, в чем может заключаться помощь психотерапевта, на что надеется ребенок и на что — взрослый.

Бывает так, что ребенок надеется, что в результате терапии взрослый подобреет, а взрослый рассчитывает, что ребенок поумнеет, имея в виду, что сами-то они, конечно, в полном порядке и меняться им не придется. Важно информировать и взрослого, и ребенка о методах работы и возможных результатах, прояснять для них обоих, что такое конфиденциальность отношений и в чем могут быть ее ограничения, точно так же как в случае угрозы здоровью и благополучию необходимо проинформировать тех, кто может помочь разобраться с опасной ситуацией. Важно договариваться о распределении времени между взрослым и ребенком, а кроме того, получить согласие от обоих на предложенный формат работы.

Конечно, ребенку не хватает целенаправленности и силы воли для того, чтобы продолжать вести разговор на неприятную тему — например, рисовать или показывать себя злого, или рассказывать про то, как он с чем-то не справился. При этом аргумент "мы же с тобой договаривались" не всегда срабатывает. По в гештальт-подходе сопротивление рассматривается как проявление автономии и самостоятельности ребенка, проявление способности различить подходящее для себя и неподходящее. Даже если это не совпадает с ожиданиями терапевта, он поддерживает эту позитивную составляющую сопротивления и создает условия для более ясного осознавания ребенком своего присутствия в контакте.

Важно не то, что ребенок не слушается взрослого, когда тот предлагает ему поиграть или о чем-то поговорить, а то, что ребенок способен отличить то, что он хочет делать, от того, чего он делать не хочет. Следовательно, терапевт поддерживает способность ребенка к автономии и различению "Я" и "не-Я", когда обращает внимание на отказ или сопротивление ребенка.

Для детского гештальт-терапевта есть несколько важных задач: создать безопасное пространство и установить доверительные отношения с ребенком, подобрать подходящую игру или занятие, чтобы сделать опыт ребенка более ясным и осознанным, а затем обсудить и осмыслить его.