Французская гегемония в Европе. Внешняя политика кардинала Ришелье

Нация — это гражданское (т.е. буржуазное) общество, имеющее собственное государство, обслуживающее интересы этого общества. Соответственно, устанавливаются иные, неслыханные в докапиталистическую эпоху, соотношения между личностью, обществом и государством. Государство, которое служит индивиду и обществу — да такое показалось бы богомерзкой ересью в средневековой Европе! Однако Новое время, став периодом становления буржуазии как правящего класса, стало и временем формирования новых национальных (т.е. буржуазных) государств.

Этот процесс в Новое время шел двояким путем. С одной стороны, новые буржуазные национальные государства формировались на обломках феодальных империй (Нидерланды). С другой — новые буржуазные нации формировались в ходе преодоления феодальной раздробленности (Франция).

Новые буржуазные нации формируются на основе создания единых национальных рынков, преодоления хозяйственной замкнутости и изолированности. Разумеется, решающую роль здесь сыграла буржуазия и провинциальное обуржуазившееся дворянство, а также протопролетариат крупнейших городов — именно эти слои и поддерживали абсолютных монархов в борьбе с феодальной вольницей.

Но, конечно, не следует впадать в грубый социологизм и судить о политике тех или иных исторических личностей по их классовому происхождению. Мы с вами еще увидим, что нередко деятели с самыми пышными феодальными титулами проводили вполне буржуазно-национальную политику.

К ним относится, прежде всего, Арман Жан дю Плесси, или герцог де Ришелье, более известный как кардинал Ришелье. Именно он поставил вопрос о государственном интересе как об основном ориентире внешней политики Франции.

Герцог дe Ришелье

Это был беспрецедентный разрыв со всем средневековым мировоззрением. Ведь, как уже говорилось, в Средние века отношения между суверенными государствами рассматривались как отношения гражданско- правовые, а нe как отношения из области публичного права. Унаследовав юридическую систему Римской империи, средневековые правоведы (да и практические политики) считали единственным сувереном императора Священной Римской империи, а единственным духовным лидером папу.

Вот почему таким новшеством был провозглашенный герцогом де Ришелье принцип государственного интереса. Действуя в соответствии с этим принципом, он, будучи князем римской католической церкви, поддержал протестантских германских князей в ходе Тридцатилетней войны.

Разумеется, не за просто так — герцог де Ришелье рассчитывал на выход па западный берег Рейна, рассматривая последний (наряду с Пиренеями, Вогезами и Альпами) в качестве естественной границы Франции. При этом герцог де Ришелье (как и его верный помощник и правая рука, Франсуа Леклер дю Трамбле, или отец Жозеф, известный как "серый кардинал") полагал, что национальным интересам Франции соответствует слабая и расчлененная Германия.

Обратите внимание: для герцога де Ришелье и его сподвижников не было ни Нормандии, ни Бургундии, ни Гаскони, ни Шампани. Для них нe ществовало также Священной Римской империи и папской курии. Для них существовала лишь Франция, и ради нее они были готовы на все. Поэтому они (будучи католическими прелатами) и поддержали протестантов богомерзких еретиков, злейших врагов католической церкви. И против кого — против его постолического величества, императора Священной Римской империи Фердинанда III! Происходившая в то время деидеологизация (говоря современным языком) французской политики не означала, разумеется, что в Париже сидели одни лишь грязные и беспринципные циники; все они (и кардинал Ришелье, и отец Жозеф, и кардинал Джулио Мазарини, и другие) были людьми своего времени; например, отец Жозеф продолжал грезить о новых крестовых походах — но для организации таковых требовалось ведь для начала объединить всю Европу вокруг Франции, а для этого нужно было проводить в высшей степени рациональную и реалистическую внешнюю политику.

Эта поддержка выразилась, в частности, в субсидировании вмешательства протестантской Швеции в германские дела (так, Париж выплачивал шведскому королю 1 млн ливров ежегодно; а за это Густав II Адольф обязался выставить на театр военных действий 30 тыс. конницы и 6 тыс. пехоты). После гибели Густава II Адольфа Франция сама вмешалась в ход войны, основательно разорив Западную Германию.

Вестфальский мир 1648 г. закрепил результаты политики кардинала Ришелье (хотя заключал его уже Дж. Мазарини). Франция округлила свои владения, получив Эльзас, Мец, Туль и Верден. Император был вынужден признать существование протестантских княжеств в Германии, которые на многие столетия превратились фактически в вассалов Франции.

Этот мир, по которому Франция приобрела часть Люксембурга, Руссильон, Артуа и Геннегау, подготовил гегемонию Франции в Европе. Принцпипы "политического равновесия", выдвинутые во время переговоров в Мюнстере и Оснабрюке, обеспечили политическое преобладание Франции. Самый опасный из противников Франции — Священная Римская империя — фактически перестал существовать. Торжествовала "исконная немецкая свобода" в Германии, "политическая свобода" в Италии. Другими словами, были достигнуты политическое распыление и беспомощность этих двух европейских стран, с которыми Франция могла отныне делать все, что ей угодно. Вполне понятно, что Дж. Мазарини мог теперь спокойно навязывать своим незадачливым соседям "естественные границы", ссылаясь на времена древних галлов, монархии Пинина Короткого и Карла I Великого в доказательство прав Франции на немецкие и итальянские территории.

Кто еще мог противостоять после 1648 г. французской мощи? Англия после 1640 г. была охвачена гражданской войной, которая, с перерывами, продолжалась вплоть до "Славной революции" 1688 г. Это обстоятельство, разумеется, создавало самые благоприятные условия для французского вмешательства в английские дела. Кроме того, в середине XVII в. две великие морские державы тогдашнего мира — Англия и Голландия — вели борьбу не на жизнь, а на смерть за господство на море (1652—1654 гг.).