Философия свободы Н. А. Бердяева

По стилю философствования и основной проблематике произведения Николая Александровича Бердяева (1874–1948) относятся к новому, неклассическому экзистенциальному типу философствования. Философские взгляды Бердяева не образуют какой-либо законченной системы с разработанным понятийным аппаратом. Особенность способа его философствования состоит в сопряженности с внутренним опытом, личными чувствами и переживаниями.

Предмет и задачи философии Бердяев определяет с экзистенциально-антропологических позиций. Философия призвана познавать бытие из человека и через человека, черпая ОГЛАВЛЕНИЕ свое в духовном опыте и духовной жизни. Дух – это свобода и свободная энергия, прорывающаяся в природный и исторический мир. Духовная сила в человеке, по Бердяеву, изначально носит не только собственно человеческий, но и богочеловеческий характер, поскольку ее корни заключены в высшем духовном существе – Боге.

Хотя понимание Бердяевым задач философии во многом идет в русле идей философии экзистенциализма, но имеются и существенные отличия.

Бердяев не приемлет экзистенциализм как философию нерелигиозную или недостаточно, по его мнению, религиозную. Себя же он определяет в качестве представителя "религиозного, спиритуального экзистенциализма"^[1]. В отличие от экзистенциалистов, его волнует не столько трагедия человеческого существования, сколько свобода человеческой личности и человеческого творчества. Существование для Бердяева немыслимо вне содержания духовности, творчества, совести, ответственности. Бердяева скорее стоило бы назвать экзистенциально мыслящим философом, а не просто последователем философии экзистенциализма как сложившегося течения со свойственной ему терминологией.

Бердяев внес неоспоримый вклад в развитие философской мысли XX в. Не углубляясь в суть его многообразных философских размышлений, отметим кратко то, что он сделал в этой сфере:

• развил идею свободы как изначально предшествующей бытию и Богу;

• рассмотрел идею творчества, исходящего из изначальной свободы и из нее формирующего бытие;

• поставил и развил антропологическую идею о чело- веке-личности, воплощающем собой творческую потенцию свободы;

• широко осветил идею истории как формы существования творческой личности, обладающей свободой.

Это и есть те основные вопросы, которые он ставил перед собой и решал всю жизнь.

Философия свободы и творчества

Бердяев называл себя "философом свободы". Свобода признается им фундаментальной онтологической реальностью, куда надо стремиться уйти из нашего мира, мира "мнимостей", где нет свободы и, следовательно, нет жизни. Следуя этой своей основной интуиции, он признавал существование внебожественного источника свободы человека. Свобода не создастся Богом, она предшествует Богу, она не может быть ограничена никаким чуждым ей бытием, в том числе и Божьим. Бог выражает лишь светлую сторону этой свободы, и созданный им мир тоже мог бы быть светел и добр, но Бог-творец не может отвечать за свободу, породившую зло. Бог всесилен над сотворенным миром, но он не всесилен над несотворенной свободой. Бердяев предельно, парадоксально заострил эту мысль: "У Бога власти меньше, чем у полицейского".

Человеку трудно понять, почему Бог не создал безгрешного мира, где нет места болезням, детским слезам, страданиям. Ответ прост: в таком мире не было бы свободы, которая лежит в основе мироздания и ограничить которую Бог не может. Мир должен пройти "испытание свободой", чтобы его выбор в пользу добра был не внешним принуждением, но внутренним свободным выбором. Судьба мира в конечном счете совпадает с судьбой свободы в мире.

Примат свободы над бытием определяет и смысл человеческой жизни – "цель человека не спасение, а творчество".

Бердяев мыслил себя пророком творческого преображения мира и христианства. Он утверждал, что если Бог – Творец, а человек создан по образу и подобию Божию, то он тоже должен быть творцом, иначе он как человек не состоится.

Творческий акт для Бердяева всегда есть господство духа над природой и над душой. Творчество немыслимо без свободы, в него всегда входит свобода, она вносит новизну. Возникает вопрос: "В чем заключается трагедия творчества?" Бердяев ее видит в том, что результат творчества, будь то новое социальное движение, новое течение в искусстве, научная теория, начинает жить своей жизнью, независимо от творца. Человек не властен над результатами своего творчества, и в этом состоит его трагедия.

Учение о личности и обществе

Проблема свободы в философии Бердяева тесно связана с проблемой личности. По его словам, "свобода, личность, творчество лежат в основании моего мироощущения и мировоззрения"^[2]. Но что такое личность? Бердяев подчеркивает принципиальное различие между понятиями "личность" и "индивидуум". Понятие "индивидуум" обозначает биологическую природу человека, его индивидуальное телесно-душевное единство. Личность же есть категория религиозно-духовная: исток личности – не в плоти, а в духе. Как индивидуум человек принадлежит природе и обществу, он подвержен действию законов этого мира. Будучи личностью, человек, принадлежит к обществу и коллективу только частью своего существа, как личность он обращен к духовному миру, к Богу и входит в глубокое экзистенциальное общение с Ним. Личность – это "категория духа". Человек должен, ориентируясь на высший духовный мир, преодолеть ограничения своей природы, преодолеть свою внутреннюю раздвоенность и страстность, свои постоянные метания между добром и злом, преодолеть свою замкнутость на себя, стать личностью.

Особенность понимания личности Бердяевым заключается в том, что он рассматривает личность с точки зрения ценностного подхода. Для него ценность личности есть высшая иерархическая ценность в мире, ценность духовного порядка. Ценность личности выше ценностей государства, нации, любых коллективных ценностей.

Ценностное понимание личности определило понимание Бердяевым соотношения общества и личности. По мнению мыслителя, личность имеет безусловный приоритет перед обществом. Личность осознает свое бытие как высший смысл мироздания, она больше и общества, и космоса. Бердяев убеждал читателя, что не личность является частью общества, а, наоборот, общество надо рассматривать как часть личности. Личность лишь частично принадлежит обществу, поскольку в личности есть глубина, которая совсем непроницаема для общества.

Проблема смысла истории

"Смысл истории – в ее конце" – этот известный афоризм Бердяева лучше всего иллюстрирует его эсхатологию – своеобразное учение о конце мира и истории. Он был убежден в том, что историю следует рассматривать в эсхатологической перспективе.

Для понимания конца истории важной является проблема соотношения времени и вечности.

Наше земное время само есть лишь этап, период внутри вечности, оно "зачинается" в вечности, укоренено в ней. Выйдя из вечности и осуществив какую-то задачу, наша история когда-нибудь должна закончиться. История совершается в своем историческом времени, но она не может в нем остаться. Начавшись, история человечества должна будет закончиться. В противном случае, при предположении "дурной бесконечности" мирового процесса, считал Бердяев, в истории не было бы перехода в другое состояние, выхода из несовершенства в полноту вечной жизни.

В связи с уверенностью в конечности земной истории, в том, что время – как отдельный этап вечности – закончится, находились и взгляды Бердяева на прогресс. Бесконечная история была бы бессмысленна, и если бы в ней обнаруживался непрерывный прогресс, то он был бы неприемлем, ибо означал бы превращение каждого живущего поколения в средство для будущих поколений. Значит, теория прогресса ложна и безнравственна, убеждал своих читателей Бердяев. История – не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая борьба противоположностей, сил добра и зла. Но раз нет прогресса, значит, нет и идеального состояния общества, к которому движется человечество. Поэтому все надежды на осуществление такого Царства Божьего, как бы оно ни называлось – коммунизмом ли, теократией ли, не могут сбыться в истории человечества. История – путь к иному миру, значит, задача истории разрешима лишь за ее пределами, в метаистории, в вечности. Бердяев всегда стоял на типичной для экзистенциализма точке зрения, что человек сам творит историю, сам переживает ее, что история – это всегда "моя история", поэтому человек – автор, соучастник, творец истории.

Спасение, с точки зрения Бердяева, может быть лишь всеобщим, когда произойдет религиозное преображение бытия в результате творческих усилий всех людей, и косный, закрепощающий материальный мир падет. Поэтому конец, по Бердяеву, следует понимать как преображение, переход человечества к новому измерению своего существования, к новому зону – эпохе духа, где центральное значение получит любовь – творческая и преображающая.

Судьба России. Русская идея

Мысли о роли и месте России в истории, ее судьбах и предназначении в мировом историческом процессе, т.е. весь тот круг вопросов, который связывается с понятием русской идеи, занимал в творчестве Бердяева особое место. Он начал заниматься этой темой еще в годы Первой мировой войны, которая остро поставила вопрос о русском национальном самосознании, затем постоянно обращался к ней, осмысливая опыт русской революции и Второй мировой войны.

В работе "Судьба России" Бердяев уже неоднократно употреблял понятие "русская идея", причем в самом разнообразном контексте, главный из которых заключался в том, что Россия имеет некоторую миссию по отношению к Европе. "Россия призвана быть освободительницей народов. Эта миссия заложена в ее особенном духе. И справедливость мировых задач России предопределена уже духовными силами истории"^[3].

"Русская идея" как идея "особого пути" России η сочинениях Бердяева опиралась на тему Востока и Запада. Здесь философ был вполне традиционен: вслед за Хомяковым, Достоевским, Соловьевым и многими другими, он считал невозможным для России принять чисто западную или, наоборот, чисто восточную модель развития. Россия должна ощутить себя Востоко-Западом и осуществить прорыв в новое состояние общества, которое должно придти на смену буржуазности: "Россия может сознать себя и свое призвание в мире лишь в свете проблемы Востока и Запада. Она стоит в центре восточного и западного миров и может быть определена, как Востоко-Запад"^[3].

Бердяев страстно верил в великую возрожденную Россию, в ее историческое призвание и "особый путь". Он выдвигал идею "русского примера", того самого примера, который Россия, жертвуя собой, должна подать всему человечеству при преображении мировой жизни и переходе ее в новое общественное христианское состояние.