Введение

Роль психоанализа в современном мире решительно преображается. Рождается новая цивилизация, и она несет с собой множество проблем, которые невозможно понять и скорректировать без психологии. Необычайная скорость социальных и культурных преобразований, неспособность многих людей адаптироваться к новым реальностям, распад идентичности (т.е. способности правильно осознавать и воспринимать себя), обнаружение новых антропологических (т.е. присущих именно людям) свойств — все это выдвигает психоанализ на передний край современного знания.

Расширяется радиус психологического знания. Психологию преподают сегодня во всех вузах — государственных и коммерческих. В наши дни психология оказывается востребованной в сфере бизнеса и управления, политики и экологии, права и рекламы, образования и воспитания. Бурно развивается трансперсональная (интегральная) психология. Властно заявляет о себе политическая психология, психология чрезвычайных ситуаций. Стандарты психологического образования явно не поспевают за стремительным расширением спектра психологического знания.

Можно без преувеличения говорить о том, что мы переживаем настоящий психологический бум. Поток литературы по психоанализу оказывается все более и более значительным. На книжных развалах можно купить многочисленные труды классиков мировой психотерапии — А. Адлера, В. Райха, А. Маслоу, В. Франкла, З. Фрейда, Э. Фромма, М. Эриксона, К. Юнга. Нет числа всевозможным практическим наставлениям: "Как преодолеть стресс?", "Что нужно, чтобы стать любимой?", "Каков путь к карьере и благоденствию?". В глазах пестрит от изобилия психологической рекламы. Тренинги, курсы, семинары. Личностный рост, преодоление комплекса неполноценности, самопознание, медитация, психоанализ, холотропное дыхание... Психоанализ прочно вошел в спектр гуманитарного знания.

Чем вызван психологический ренессанс? Конечно, не только раскрепощением общественного сознания. Психоанализ приобретает особый статус. В наши дни стало очевидно, что психика человека — огромное вместилище полуосознанных тревог, вязких страхов. Достаточно пустячного повода — и разрушительные предчувствия охватывают все существо человека. Психологи заговорили о массово-психологических процессах, о здоровье наций, о массовой психотерапии.

В канун Второй мировой войны психологи, столкнувшиеся с "чудовищами", которые внутри нас, еще надеялись на эффективные ресурсы психотерапии. Можно, вероятно, освободить человека от навязчивых фантазий, от излишней эмоциональности, вразумить относительно неоправданности тревоги... Но в сознании ряда мыслителей вызревала уже иная мысль: человек фатально заражен собственными видениями. Возникнув однажды, эти кошмары редко отпускают сознание. Страх повсеместно подстерегает нас. Его питают различные скрытые тревоги.

Никогда прежде люди не ощущали такой подорванности разума, его неспособности быть нравственной и духовной опорой, как сейчас. Выход на историческую арену атомизированной толпы, питаемой угнетением и зараженной инстинктами безотчетной ненависти, слепой ярости, свидетельствует о том, что в массовом обществе исчезает культ интеллектуальности. Напротив, живет подсознательная жажда расправы с теми, на кого переносится ненависть, порождаемая суровыми условиями жизни.

Моя первая книга о психоанализе "Клиническая психология" вышла в 2001 г. Вот уже более 10 лет я читаю лекции по психоанализу студентам различным московских университетов, главным образом в Московском государственном университете, в Российском государственном торгово-экономическом университете, в котором я заведую кафедрой психологии. Веду также образовательные курсы по психоанализу. Многие приходят на курсы не только для того, чтобы получить знания. Мы невольно становимся свидетелями различных жизненных судеб, которые интересны именно в клиническом аспекте. Кроме того, в Клинику глубинной психологии обращаются люди, которые нуждаются в психологической коррекции.

Однажды, выступая по телевидению, я сказал, что Россия является единственной страной в мире, где психоанализ не признан. Моя собеседница удивилась: неужели, а может еще где-нибудь, в Монголии или в Египте, нет психоаналитиков? Увы, сказал я, психологи этой специальности есть и в Египте, и в Монголии, а в Украине психоанализ введен даже в образовательные стандарты. Почему так случилось?

История российского психоанализа не представляет собой плавной, линейной летописи. В ней есть волны ренессанса и тотального отказа, этапы энтузиазма и отчаяния. Начало XIX столетия. Пушкин пишет сцену из "Фауста". Его Мефистофель заявляет: "Я психолог... о, вот наука!.." Проходит еще полвека — русский физиолог И. М. Сеченов (1829—1905) пытается создать проект психологии как самостоятельной науки. Она пока еще в лоне философии и не хочет отпочковываться. Но уже очевиден социальный запрос. Россия нуждается в рекомендациях для производственной, медицинской, педагогической и военной практики. Академическая интроспективная психология начинает сдавать позиции. Открываются физиологические лаборатории, возникают крупнейшие психологические школы и направления. Психологи отчаянно спорят друг с другом. Психология востребована. Владимир Сергеевич Соловьев (1853—1900) полемизирует с философией бессознательного Эдуарда Гартмана (1842—1906). Русский философ расценивает психологию как внутренний процесс самораскрывающегося духа.

Способна ли научная дисциплина развиваться по собственным запросам? Или ее постоянно утесняют социальные и политические заказы? А может быть, именно они прокладывают новые маршруты для развития науки? Тогда чего хочет от психологии нынешняя власть?

Что делает жизнь осмысленной, ценной и целенаправленной? Как люди наделяют свою жизнь ощущением значимости? Какие из всех целей, которые люди пытаются достичь, поистине важны? Зачем нужно обращаться к психологу, если вы не в ладу со своими чувствами? Что может сделать психология для полнокровной жизни людей, их труда и общения?

Еще десятилетие назад эти проблемы мало обсуждались в печати. Сегодня ситуация иная. Психология как наука поразительно молода. Ее история предельно коротка. Есть все основания полагать, что она сформировалась в XIX в. Однако у нее удивительно долгая предыстория. Поэтому приходится постоянно уточнять, что считать за главенствующий фактор при определении судьбы психологии. От древнего колдуна до наших дней нас прельщает и манит загадочный феномен — психика... Психикой обладают животные и люди. Но для человека это арсенал чувств, разума, воли, переживаний, интуиции и прозрений, всевозможных фобий (фобия — слово греческое, означает страх — навязчивое состояние страха, которое развивается при некоторых психических заболеваниях), импульсов и вожделений. Мир психики человека неисчерпаем и парадоксален.

Современный психоанализ трудно представить в виде единой целостной теории. Многие нетривиальные идеи, которые рождаются сегодня в русле философско-антропологической мысли, одинаково критично относятся к традиционной психологии. Анри Бергсон критиковал психофизику, отказывая ей в способности измерять сознание. Со своей стороны, Анри Делакруа допускал существование связи между психологией и интроспекцией. Психология исследует изменения форм в индивидуальном сознании, их приспособляемость к опыту каждого из нас. Феноменология же, напротив, отказывается прибегать к каким-либо лабораторным методам. К. Ясперс противопоставлял науки о человеке наукам о природе, следуя традиции, которая сложилась в начале минувшего века. Тем не менее бихевиоризм, гештальтпсихология, психотехника сохраняют приверженность экспериментальной методике, применяя даже математический аппарат.

Психоанализ существует во множестве вариантов. Одна из особенностей его развития — значительная диверсификация различных направлений, появление новых теорий и практических подходов в области психотерапии. Прежде всего нужно отметить, что в психологии кроме психоанализа сложилось немало течений, блоков знаний и подходов к изучению закономерностей человеческой психики. Среди этих течений можно назвать теорию поля Курта Левина, бихевиоризм, теорию Ж. Пиаже, гуманистический психоанализ, экзистенциальный психоанализ, структурно-лингвистический психоанализ.

Другая тенденция, характеризующая современный психоанализ, обнаруживается в том, что он ищет союза с философией, пытается освоить навыки мышления, выработанные в разных философских направлениях. Так возникает, к примеру, союз психоанализа с феноменологическим методом Э. Гуссерля, который использовался также философией существования М. Хайдеггера, а в области этики — М. Шелером. Феноменология, выступая против позитивизма, подчеркивала необходимость эмоциональной открытости по отношению к объекту исследования. Так открылась возможность структурирования глубинных переживаний, свойственных личности.

Постклассический психоанализ получил подкрепление также в структурализме. Это общеметодологическое течение поставило вопрос о плодотворности структурного измерения в любых явлениях окружающего мира. Структурализм настаивал на примате структурного анализа как метода познания не только природы и общества, но и внутреннего мира человека. Полемизируя с экзистенциализмом, структуралисты искали нечто объективное, не подверженное субъективным настроениям и изменениям. Они доказывали, что структуры не зависят от сознания, схватывают устойчивый момент действительности. Толкуя субъективное лишь как эпифеномен, структуралисты в социологии по существу устранили проблему взаимодействия между субъективным и объективным. Анализ структур они рассматривали как важнейшую задачу гуманитарного знания. При этом структуралисты показывали, что структуры рождаются и функционируют независимо от воли и ожиданий людей. В области культуры структурализм обратил особое внимание на строение языка.

Психоанализ, даже если он сохраняет сегодня живые узы с философией, полагает, что он все же не умозрительная наука. А. Бергсон утверждал, что внутренний опыт может быть таким же точным и объективным, как и опыт внешний. По его мнению, существование, в котором мы уверены больше всего и которое знаем лучше всего, это, несомненно, наше собственное существование. Наши понятия обо всех остальных объектах могут считаться внешними и поверхностными, тогда как самих себя мы наблюдаем изнутри и в глубине.

Психоанализ стремится охватить человека как целостность. Он одушевлен пафосом умозрительного постижения тайны человека. Если традиционная психология (интроспективная, или опытная) пыталась разглядеть в человеке универсальное, вечное, то современный психоанализ проявляет интерес к реальному человеку в конкретной ситуации. При этом наблюдается как бы возрождение методов интроспекции в русле становления психоанализа.

К чему собственно стремится психоанализ? Он хотел бы сравнить разных людей во всей полноте их психической жизни. Человек рассматривается погруженным в собственную среду, в свою эпоху; он "обречен на окружающий мир", по выражению известного французского философа М. Мерло-Понти (1908—1961). Причем ни бихевиоризм, ни рефлексология, ни даже гештальтпсихология не получили такого распространения, как психоанализ. Это течение, равно как и тип философского постижения человека в нем, явилось величайшим событием двух последних веков.

Метод структурного анализа в социологии и генетически, и содержательно связан с методами структурной лингвистики, семиотики и описывающими их разделами математики. Работы К. Леви-Стросса и Ж. Лакана показали возможности структурного метода в этнографии и психоанализе. Леви-Стросс изучал системы родства мифов, ритуалов, масок как особого рода язык. Таким образом, выявилась фиксация общих структур человеческого духа, который раскрывает себя в многообразных вариантах.

Постпсихоанализ связан также с экзистенциализмом как философским направлением. К. Ясперс представил своего рода психологическую философию миросозерцании. Ему удалось обрисовать пограничные ситуации (смерть, страдание, вина). В пограничных ситуациях, выражающих подлинность человека, человек осознает себя как экзистенцию перед лицом трансценденции. Работа К. Ясперса "Психология миросозерцании" (1919) явилась переходным звеном от психологии к философии. Так рождались первые опыты философии существования. К. Ясперс раскрыл экзистенцию как подлинную самость, как исток всякого мышления и всякого действия живого человека. Он показал, что в истоке самобытия далеко не все обусловлено всеобщим законом естества или долженствования. Здесь человек сам принимает решение быть или не быть, берет на себя ответственность за свое существование. Психология, по мнению немецкого философа, не раскрывает суть экзистенции, достоверность самосознания экзистенции не дает знания "души". Но она обосновывает самобытие личности.

Еще одна особенность постпсихоанализа — обостренное внимание к личности. Многие исследователи, в том числе такие, как Л. Бинсвангер, К. Юнг, Э. Фромм, стремились изучить человека как личность целиком. Швейцарский психолог Л. Бинсвангер стремился связать психологию с феноменологией Э. Гуссерля и с экзистенциализмом М. Хайдеггера. Различные школы, в том числе А. Адлера, К. Юнга, Г. Маркузе, М. Босса, В. Франкла, пытались как можно глубже раскрыть феномен личности. При этом Э. Фромм ориентировался на философскую антропологию марксизма, М. Босс и Л. Бинсвангер — на экзистенциализм, В. Франкл — на христианство.

Важно также коснуться темы взаимоотношения психиатрии и психоанализа. В наши дни психиатрия ведет тотальное наступление на психологию. Она старается найти медицинские истоки психологических состояний. Описываются все новые и новые заболевания. Это стремление правомочно. Но насколько правомерно сводить психические состояния к физиологии? Психика вообще анализируется во многих исследованиях в аспекте крайней болезненности, извращенности. Понятие акцентуации, которая выражает состояние нормы на пределе, применяется при оценке едва ли не всех поведенческих и психологических актов. Из психологии изгоняются такие понятия, как "вдохновение", "страсть", "воображение". Они замещаются психиатрическими терминами.

То и дело взлет вдохновения характеризуется как шизоидная углубленность. Сознательное освоение логического противоречия оценивается как расщепленность психики. Разлад между личностью художника и результатами его творчества воспринимается как психиатрическое заболевание. Комики нередко в жизни бывают серьезными, мрачными. Собственно из такой позиции и рождается комический эффект. Но психиатры склонны видеть в этом шизофреническое расщепление.

Как вам нравится такой газетный заголовок "Дали сошел с ума еще во чреве матери"? Вот что пишет по этому поводу психоневролог Евгений Шапошников: "С точки зрения психиатрии XX века, душевное состояние Дали можно рассматривать как деформированное за счет пограничного нервного заболевания, психопатического синдрома. Странное сочетание общепризнанного таланта художника с поведенческой неуравновешенностью, непредсказуемостью эмоциональных реакций, экстравагантного облика и манер говорит о слабовыраженном, вялотекущем психическом расстройстве. Несомненно, что у Сальвадора Дали мозговые клетки были генетически разбалансированы. На ранних стадиях это проявлялось в психологических странностях поведения, а в дальнейшем дисфункция мозговых клеток перешла, как известно, в органическую стадию — болезнь Паркинсона".

Вчитайтесь в эти строчки. Сошел ли Дали с ума в чреве матери? Подтверждает ли болезнь Паркинсона умственную недостаточность? Являются ли экстравагантность и непредсказуемые эмоциональные реакции доказательством психического расстройства? Послушаем самого Дали: "Клоун на самом деле не я, а наше страшно циничное и бесчувственное общество, так наивно играющее в серьезность, что это помогает ему наилучшим способом скрывать собственное безумие. А я не устану повторять — я не сумасшедший". Но ведь безумцы тоже твердят, что они здоровы. А вот президент Ассоциации искусствоведов Борис Шумяцкий считает, что Сальвадор Дали был абсолютно нормальным человеком, а его нестандартное поведение — это чистой воды рекламная кампания самому себе. Многие люди, знавшие Дали, характеризовали его как умного и рационального человека. А экстравагантность? Никто ведь не пишет, что В. Жириновский сошел с ума в чреве матери.

В этом году вышла книга Томаша Caca "Миф о психическом заболевании. Основы теории личного поведения"1. Он считает понятие "психическое заболевание" не имеющим никакого рационального смысла. Действительно, в психиатрических кругах неделикатно задавать вопрос: "Что такое психическое заболевание?" В непсихиатрических кругах под психическим заболеванием слишком часто подразумевается все то, что говорят на этот счет психиатры. Таким образом, ответом на вопрос: "Кто психически болен?" — становится: "Те, кого кладут в психические лечебницы, или те, кто консультируется у психиатров в их офисах".

Сас пытается доказать, что прежняя концептуальная модель психического заболевания была неадекватной и научно несостоятельной и имела деструктивный характер, а основанная на ней психиатрия была псевдомедицинским предприятием. Поставим вопрос так, как это делает Т. Сас: "Является ли психическое заболевание болезнью?" Странный вопрос. Ведь все знают, что психическое заболевание — проблема номер один для нации. Эта точка зрения подкрепляется тем, что число шизофреников в мире постоянно растет. Человечество шизофренизируется? "Понятие о психическом заболевании широко используется во всех средствах массовой информации — в газетах, на радио и телевидении. Иногда утверждается, что известные лица были психически больными людьми — например, Адольф Гитлер, Эзра Паунд, Эрл Лонг. В другое время такой ярлык навешивается на людей, занимающих низкое положение в обществе, и неудачников, в особенности, если они совершили преступление".

Психиатрия на распутье. До настоящего времени мышление в таких терминах, как "болезнь", "невроз", "лечение", считалось обычным. Будем ли мы продолжать двигаться по этому пути? В минувшем столетии, к примеру, психиатрия достигла внушительных побед. Но при этом она объявила болезнью обычное человеческое состояние — грусть, печаль, тоску, любовное томление. Теперь многие исследователи понимают, что это тупик, из которого надо выбираться. Так, профессор Нью-Йоркского университета (США) Джером Уэйкфилд пришел к выводу, что депрессия не может рассматриваться как болезнь, как расстроенное сознание. Но она даже необходима людям и обладает несомненной полезностью.

Заметим, что задолго до этого выступления в рамках психоанализа уже отмечалось, что депрессия не так уж и патологична. Вслед за Ж. Лаканом исследователи подчеркивали, что именно депрессия является стадией, позволяющей определить смысл жизни, ее ценности. Тот, кто никогда не испытывал состояний угнетенности, разочарования, смыслоутраты, не может оценить сложность жизненной судьбы и бытия. Представьте себе, человек становится заложником какого-то состояния. Его уволили с работы, он развелся с женой или потерял близкого человека. Одна и та же мысль постоянно крутится в его голове. Психиатры называют это руминацией. Этим словом обозначается навязчивый тип мышления, при котором одни и те же темы или мысли постоянно возникают в голове человека, вытесняя все другие виды психической активности. Разумеется, это считается патологией и болезнью. Больной обычно находится в подавленном состоянии и испытывает чувство вины. Руминация может отличаться от болезненной озабоченности какими-либо вопросами тем, что постоянно возникающие у человека мысли являются безрассудными и возникают помимо его воли; они часто включают вызывающие отвращение или агрессивные чувства, касающиеся событий, имевших место в далеком прошлом, и сопровождаются утратой уверенности в собственной памяти.

Д. Уэйкфилд стал изучать состояние людей, которые жалуются на депрессию, на томографе. Неожиданно для него оказалось, что участки мозга, которые руководят концентрацией внимания, аналитичностью мышления, вовсе не находятся у испытуемых в болезненном состоянии. Эти участки не угнетены, а напротив, работают в активном режиме. Стало быть, депрессия стимулирует мыслительные процессы. А активная работа мозга, как известно, оздоровляет человеческий организм и обеспечивает ему долголетие.

Насколько дееспособны люди, впавшие в депрессию? Изучив сотни биографий британских ученых и художников, психолог Кей Редфилд Джемисон доказал, что все они много раз страдали депрессией, что не привело к творческому упадку и деградации. И вот еще о пользе депрессии. Оказывается, она продлевает жизнь. Неслучайно многие люди, пережившие тяжелые будни войны или заключения, вопреки ожиданию оказываются живучими. Депрессия, которую они пропустили через себя, пережили, закалила психику.

Концепция психического заболевания подрывает основы научного психологического мышления, приходит в противоречие с реальной социальной практикой. Можно показать это на примере освещаемых в книге направлений психологического знания.

В результате изучения дисциплины студент должен:

знать

• эволюцию психоаналитической теории на стадии постпсихоанализа;

• основные тенденции современного психоанализа, наследующего традиции классического психоанализа;

• многообразие направлений и течений внутри постклассического психоанализа;

• социальные и научные предпосылки этих новейших тенденций;

• значение открытий психоанализа для современной мировой культуры;

• базовые понятия психоанализа: бессознательное, либидо, теория психосексуального развития и др.;

• основных представителей данных направлений и их вклад в современный психоанализ;

• тенденции развития психоанализа на современном этапе;

уметь

• раскрывать суть основных понятий главных направлений постпсихоанализа;

• ориентироваться в специфике различных направлений и в динамике постпсихоаналитических учений;

владеть

• социально-гуманитарными технологиями психотерапии;

• основными экзистенциалами, отражающими опыт социальной и терапевтической практики;

• навыками психоаналитической трактовки индивидуальных реакций и социальных явлений.