Евроконтинентальная традиция консерватизма
Известный французский публицист и религиозный философ, общепризнанный классик консерватизма Ж.-М. де Местр (1753– 1821) в своем политико-правовом учении исходит из тезиса, что человек – существо греховное, неразумное, его внутренний мир парадоксален.
Социальные институты – государство, право, чтобы реально функционировать, должны учитывать греховную природу человека, ориентированную лишь на разрушение. Человек слишком зол, чтобы быть свободным; он нуждается в порабощении в его же собственных интересах. Таким же образом равенство противоречит и законам природы, и законам общежития. Греховность человека неизбежно порождает бесконечные преступления и требует наказаний. Человеком можно управлять, лишь опираясь на страх, даже на ужас, который внушает палач. С этих позиций он критикует философию французского Просвещения и Французскую революцию, которая разрушила политический порядок и извратила нравственные законы.
Местр отвергает доктрину естественного права как умозрительную, иллюзорную, ставя на ее место теорию Божественного права. "Вы толкуете о правах человека... Ясно, что, по вашему мнению, различия между людьми нет; путем умозаключений вы пришли к понятию о человеке и все приурочиваете к этой фикции. Это крайне ошибочный и неточный прием. Выдуманного вами общечеловека нигде на свете не увидишь, ибо его в природе не существует"[1]. По этой причине он отрицает неограниченные возможности человеческого разума, его способность открыть законы бытия и перестроить жизнь на новых, правильных началах. Наиболее слабое звено в философии Просвещения, по мнению Местра, убеждение во всесилии разумного закона, созданного человеком. Законы творит не разум, а история. Человек не может сочинить конституцию так же, как не может сочинить язык. Люди, как и социальные институты, должны быть подчи-
йены некоему высшему началу – своему первоистоку, которым является Откровение, Божественное начало.
Местр критикует Конституции США, Франции, всячески превознося английскую неписаную конституцию на том основании, что "всякая писанная конституция есть не что иное, как лоскут бумаги... Она слишком известна, слишком ясна, в ней нет таинственной силы помазания... всегда бездушна, а между тем вся сущность дела – в народном духе, которым стоит государство...". Подлинные конституции никогда не являлись результатом соглашения людей, предметом их предварительного обсуждения, а создавались царями, аристократами. Они складываются в процессе исторического развития из элементов, содержащихся в обычаях и характере народа. В младенческом состоянии обществ конституции по воле Бога создавались людьми, возвещавшими Божью волю и соединявшими религию с политикой. В последующие времена законы лишь собирали и развивали то, что лежит в естественном устройстве народной жизни. Всегда при создании конституции действовала не воля человека, а обстоятельства: опыт, практика, получившие опору в религии, правах, обычаях. Месгр подчеркивал, что "люди уважают и повинуются активно в глубине сердца только тому, что причастно таким же ясным и могучим силам, как нравы, обычаи, предрассудки, идеи, господствующие над нами без нашего ведома и согласия". Объем прав и свобод, закрепленных в конституции, зависит от характера народа, который сам определяет степень свободы.
Учение о государстве. Государство возникает до появления общества и, по мнению Местра, не является продуктом общественного договора всех со всеми. Он развивает органическую теорию государства, отождествляя государство с живым существом, органы которого управляются из единого центра. Де Местр писал: "Правящая государственная власть, чтобы быть жизненной и твердой, должна неизбежно исходить из единого центра... Вы рассчитываете опросом стремлений и оконечностей организма заменить регулирующую кровообращение деятельность сердца... Я думаю, что государство есть живой организм, и в качестве такового он живет силами и свойствами, коренящимися в далеком прошлом"[2].
Лучшей формой государства Местр считал монархию, поскольку только эта форма правления соответствует воле Бога. Он утверждал: "Монархия есть не что иное, как живая форма патриотического чувства. Такое чувство сильно потому, что чуждо всякого расчета, глубоко, потому что оно свободно от анализа, и непоколебимо, потому что оно иррационально. Человек, говорящий “мой король”, не мудрствует лукаво, не рассчитывает, не советуется, не заключает контрактов... не ссужает своего капитала с правом взять его обратно, если не окажется дивиденда... Королю он может только служить и ничего больше"[3].
Местр – сторонник теократической монархии. Мировой порядок, с его точки зрения, станет еще более прочным, если власть римских пап будет выше власти монархов. Он полагал, что поскольку религия является священным основанием всех человеческих учреждений – государства, права, просвещения, воспитания и т.д., то католическая церковь должна вернуть себе то могущество, каким обладала в Средневековье. Он рисует идиллическую картину, когда папская власть сдерживала светских правителей от неправедных действий, защищала простых людей, примиряла распри королей, наставляла и опекала народ.
В своем трактате "О Папе" (1819 г.) Местр называл папу римского "великим демиургом всемирной цивилизации". Вечный мир может воцариться с возвращением благодетельной власти папы римского и католической церкви как вершительницы судеб народов. Местр писал, что "европейская монархия не может быть утверждена иначе, как посредством религий", а "универсальным монархом может быть только папа".
Во всех спорах, пояснял Местр, нужна последняя, решающая инстанция. Догмат папской непогрешимости обусловливает решающую роль пап римских в качестве такой вершины порядка человеческого общежития.
Учение о государстве и праве Луи де Бональда
Французский политический деятель, воинствующий клерикал, один из родоначальников европейского консерватизма Л. де Боналъд (1754–1840) исходным тезисом своей консервативной доктрины вывел положение о том, что религия выступает священным основанием всех социальных институтов: государства, права, семьи и т.д. Ослабление веры в Бога и стало, по мнению Бональда, основной причиной Французской революции, приведшей к установлению деспотизма и разложению общества.
В отличие от Местра методология Бональда основана на заимствованиях положений из доктрины естественного права – тезиса о том, что законы необходимо вытекают из природы вещей, а также тезиса Ж.-Ж. Руссо об общей воле. Однако Бональд вкладывает в них иной, противоположный смысл, главным образом для того, чтобы в известной мере "модернизировать" собственную теоретическую конструкцию.
Учение о государстве. Все социальные институты, в том числе государство и право, он выводит из природы человека. По природе своей человек – существо, наделенное Богом частной волей, что обусловливает греховную человеческую природу, пороки и слабости, неспособность к добровольному подчинению и стремление делать только зло. Государство и религию Бональд рассматривает как "две узды, необходимые для сдерживания страстей человеческих". Индивид обретает смысл существования, лишь подчиняясь государству, Церкви, Богу: они компенсируют человеческие слабости. Бональд жестко критикует личность за ее эгоизм и индивидуализм, проявления частной воли, качества, которые воспевали просветители и утилитаристы. Общественный порядок, который выступает частью универсального Божественного порядка, основан не на частной воле, а на общей воле. Общая воля является отражением воли Бога, которая постигается человеком через веру. По этой причине естественное устройство может иметь только то, что создано Богом. Законы такого общества выражают Божью волю, вытекают из природы человека и соответствуют общей воле.
Государство возникает исторически, не в результате соглашения людей, а из потребности гарантировать безопасность индивиду и защитить его имущество путем объединения. Государство является выразителем общей воли, которая управляет волей частных лиц. Людям по природе свойственны совместное проживание, потребность в общении. Прообразом государства выступает семья. Разросшиеся семьи и образуют государство.
Все государства Бональд делит на две группы: 1) истинные государства, основанные на природе вещей, где общая воля управляет волей частных лиц; 2) извращенные государства, где господствуют частные воли, борющиеся друг с другом.
Истинным государством, соответствующим природе вещей, является монархия. Монарх направляет общую силу в соответствии с общей волей. Поскольку воля общества едина, постольку государственная власть в монархии не может быть разделена, различаются лишь функции. Монарху принадлежит общая охранительная власть. Министры осуществляют функцию управления. Законодательная власть отсутствует, поскольку законы такого устроенного общества – суть отношения, необходимо вытекающие из природы вещей.
Примером такого идеального государства Бональд считает сеньориальную монархию у германцев. Сословно-представительная монархия у немцев опирается на государственную религию, которая выступает высшим началом, озаряющим жизнь людей. Строго охраняются наследственные отличия и привилегии, обеспечивается верховенство общей воли, носителем которой выступает король. Но монарх подчинялся законам. Он мог взимать налоги лишь с согласия собрания представителей сословий (ландтагов). От него не зависели дворянство, духовенство, города, верховные суды, высшие должностные лица, поскольку абсолютизм был не в рамках централизованного государства, а лишь в границах отдельных княжеств, герцогств, баронств.
Извращенными, неустроенными государствами являются республики и демократии. В них господствуют частные воли, борющиеся друг с другом. Преобладание индивидуального начала перерастает в господство произвола, который закрепляют в законах. В республиках и демократиях все индивидуально, отсутствует общая воля, а потому не гарантируется охрана имущества и лица. Более того, в них низменные, инстинктивные начала в человеке становятся наиболее очевидными. В этих государствах преобладает стремление к всеобщему равенству, проявляется тяга к разрушению наследственных отличий и привилегий.
Самым худшим проявлением этих человеческих пороков является такая демократия, которая устанавливает деспотию толпы, закономерно сменяющуюся господством тираний.