Эстетика диалога

Под "эстетикой диалога" можно (разумеется, расширительно) понимать те эстетические теории, которые делают особый акцент на коммуникативной функции искусства и предлагают модели эстетической коммуникации. В этом отношении значительная честь эстетических концепций сходится в признании способности искусства устанавливать коммуникативные связи и осуществлять коммуникацию.

В качестве коммуникативных могут быть рассмотрены "диалогические" связи интерпретатора (слушателя, читателя, зрителя) и произведения, автора и интерпретатора, интерпретатора и "эпохи" - с трансляцией культурных ценностей, культурных архетипов. Акт понимания тоже может быть истолкован как своеобразный диалог. В этом отношении термин "диалог" употребляется часто, в разных значениях и не всегда корректно и уместно.

В более узком значении эстетикой диалога может быть названа экзистенциалистская концепция, выраженная прежде всего у таких авторов, как Г. Марсель и М. Бубер (см.: "экзистенциализм"), где диалогическое понимание пронизывает всю их философию, начиная с онтологии, и допускает вполне законные эстетические экстраполяции. Бытие другого (Бога, человека) для этих философов есть тайна (в отличие от безличной бытовой или научной проблемы), а взаимное раскрытие личностей происходит только в глубинном иррациональном влечении, взаимопроникновении, эмпатии, в диалоге "Я" и "Ты", а не отношении "Я" и "Оно" (ср.: К. Ясперс). Эстетическая коммуникация предстанет в этом случае особой разновидностью экзистенциального диалога. Ситуации понимания и непонимания послужили предметом изображения в экзистенциалистской прозе и драматургии; в эксплицитном варианте эстетика экзистенциального диалога не разработана столь подробно, как это было бы желательно.

Наконец, под эстетикой диалога понимают специфическую разновидность искусства - полифоническое искусство (имплицитная эстетика) и связанную с ним эстетическую теорию (на правах эксплицитной эстетики). Здесь прежде всего надлежит назвать Л. И. Шестова и М. М. Бахтина.

Выступая как философ с анализом некоторых произведений литературы, Л. И. Шестов указывал на своеобразие авторской позиции, а именно: отказ от морализаторства, дидактизма и вообще навязывания читателю определенной позиции и, соответственно, деления персонажей на носителей "правильных" и "неправильных" взглядов. Напротив, показаны разные персонажи при всем их несходстве, при всей сложности их отношений, так, как они явились бы в реальной жизни. Ни философия, ни искусство не могут исчерпывающе объяснить жизнь, поэтому самое разумное - это дать героям предельно высказаться, осуществить то, что они хотят, и осуществиться так, как им угодно. Их свобода и равноправие окажутся ограниченными только талантом автора и их личными, им как персонажам приписанными, свойствами и характеристиками. Образуется полифоническое звучание разных голосов, оказавшихся в положении равноправного диалога. Искусство перестанет при этом пониматься как примитивный "учебник жизни" (см. также: "экзистенциализм").

М. М. Бахтин развил теорию полифонии глубже, сделав ее методологической основой эстетических и искусствоведческих исследований. Ее глубинные истоки - неокантианство и своеобразно осмысленная православная религиозность. Толкуя литературу как прежде всего художественно оформленную трансляцию, демонстрацию ценностей, он тем не менее, выступает против примитивного менторства и морализаторства. Персонажи-носители ценностей, убеждений, установок выступают как равноправные единицы структуры произведения ("каждый является носителем своей правды"); при этом даже автору не уделяется роль верховного судьи, он необходимо становится в положение одного из действующих лиц, хотя и с определенной спецификой; автор нередко присутствует в произведении неявным образом, с помощью так называемого "образа автора". Каждому персонажу соответствует "голос" (термин, во многом аналогичный термину "дискурс"), голоса образуют сложные линии взаимосвязи и, вступая в диалогические отношения, - полифонию, диалогическое многоголосие. Сокровенный смысл произведения читатель при этом вынужден постигать путем понимания, а не отстраненного "информирования", что сильно оптимизирует Бездейственность художественного текста.

В свете этого подхода Бахтин разрабатывает теорию стиля, а также историческую морфологию литературы, отправляясь в последнем случае от фазового видоизменения способов построения диалога и его внесения в ткань произведения.

В постмодернизме мы видим две позиции, связанные с диалогом: это либо отрицание возможности взаимопонимания и взаимного сближения (драматургия парадокса, например), либо диалог становится самоцелью, а произведение в принципе не отстаивает и не может (и не должно) отстаивать какою-либо позиции (принцип, согласно которому все дискурсы равноправны и никто не имеет права "навязывать" свой дискурс другому) - см. также "постмодернизм".