Введение. Место культурологии в образовательном процессе

Один из самых интересных и в то же время не до конца понятных вопросов, над которыми уже давно ломают головы ученые, – это вопрос о том, каковы механизмы биологической наследственности. Какие из свойств, проявленных человеком, он унаследовал генетически, а какие обретает лишь is ходе обучения как результат активной, осознанной, упорной деятельности? Ясно лишь одно: если ребенок в силу особых обстоятельств, чаще всего трагических, оказывается за пределами общества (эффект Маугли), он не способен усвоить даже самых простых навыков: правила приема пищи, элементарные гигиенические процедуры, речь и способы коммуникации, принятые в том или ином обществе, ему становятся недоступны. Не говоря уже об идеалах, идеях, верованиях, ценностях. Все это – опыт, накопленный многими поколениями людей, который генетически не наследуется. Разумеется, каждый из нас получает по праву рождения определенные предпосылки, способности. Мы можем их развить, достигая совершенства в профессиональной активности (а можем, кстати, и не развить, утратить), мы можем даже использовать эти способности не во благо общества, а во зло. Но нет другого способа личностной самореализации, как через этапы надбиологического наследования, включения человека в безграничное пространство культуры, постижения культурного кода, что требует специального обучения, специальных программ освоения "второй природы", как принято называть культуру.

Культурология изучается сегодня практически во всех вузах России, вне зависимости от того, позиционируют они себя как классические или технические университеты либо подчеркивают профессиональную направленность в рамках академий и школ. Это обусловлено не только тем, что культурология формально присутствует в перечне учебных дисциплин государственного образовательного стандарта; изменения, происходящие в современном обществе, так сложны и многослойны, так динамичны и разноплановы, что их понимание требует выхода за пределы ситуативного анализа, поиска глубинных, универсальных оснований культурного бытия. Особенно это касается периодов осознания обществом кризисности того или иного рода. Если обратиться к отечественной традиции, то достаточно вспомнить в связи с этим работы Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Андрея Белого, Г. Г. Шпета, П. А. Сорокина, П. А. Флоренского, Μ. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, Д. С. Лихачева.

Современный всплеск интереса к культуре имеет ту же природу: человечество вступило в эпоху перманентных социально-экономических и политических кризисов, что обусловлено глобализационной связанностью, достигнутой к началу третьего тысячелетия.

Вряд ли получится "отсидеться в углу", когда:

• стремительно меняется климат, что приводит к перманентному экологическому кризису и следующим друг за другом природным катаклизмам, следствием которых становится дефицит пищи, воды и энергии, сокращение биологического разнообразия;

• возрастает число организованных войн и стихийных волнений, террористических актов, экстремистских политических и религиозных движений;

• растут техногенные факторы в жизни человечества, ведущие к риску мегакатастроф, провоцируемых авариями на АЭС и утечкой ядерных отходов;

• совершенствуются информационные технологии, влияющие на основы самоорганизации психических и когнитивных процессов, которые отвечают за способность поддерживать личностную целостность и идентичность;

• слабо контролируются следствия внедрения достижений генной инженерии, изменяющей жизненные балансы природной среды обитания человека и природы самого человека;

• увеличивается демографическое давление, неравномерность распределения антропологических ресурсов, растут миграционные потоки, из-за чего богатство и власть становятся все более сконцентрированными, ширится пропасть между богатыми и бедными, усиливается маргинализация общества, растет уровень незащищенности людей из-за неконтролируемости природных, техногенных и социальных процессов^[1].

Все эти вызовы требуют ответа. Ответа на вопросы: "Каковы новые смыслы и значения происходящего?", "Кто несет ответственность за негативные процессы?", "Какие механизмы должны быть выработаны в культуре, чтобы противостоять разрушительным тенденциям?" И, может быть, самый главный из них: "Каковы те глубинные духовные образования, которые, будучи пережиты и осмыслены людьми, дадут новый импульс для человеческого развития?"

Все эти и многие другие вопросы находят свое отражение в комплексе дисциплин, объединенных на Западе в рамках Cultural Studies (науки о культуре). Выделяют два наиболее значимых момента в истории развития культурных исследований на Западе. Первый – конец 1950-х – 1960-е гг., когда в противовес идее представителей франкфуртской школы об умирании культуры и в оппозиции к отождествлению М. Арнольдом культуры с высокой культурой, возникают представления о том, что культура – это весь уклад жизни^[2]. Второй момент – 1990 г., когда вышло в свет несколько книг, свидетельствующих о превращении культурных исследований в профессиональную дисциплину^[3].

В России практически то же предметное поле получило название "Культурология". С начала 1990-х гг. идет интенсивное развитие целого цикла культурологических дисциплин. Особенностью этого этапа научного осмысления культуры является то, что он инициирован из сферы образования. Введение в вузах разного направления сначала курсов истории и теории культуры, а затем и культурологии, необходимость разработки образовательного стандарта и учебных программ обнаружили непроработанные лакуны и "белые пятна" в самом научном знании о культуре. Введение научных степеней кандидата и доктора культурологии при всех недостатках и слабостях первых диссертационных работ внесло свою лепту: существенными обретениями этого процесса можно считать оформление предметного поля культурологического знания, его категориально-понятийного аппарата, а также появление профессиональной молодежи, не отягощенной идеологическим догматизмом и способной ввести в учебный процесс актуальное знание.

Не менее важен с точки зрения перспектив обсуждаемой дисциплины и другой аспект значимости культурологи. Речь идет о методологии культурологического подхода к анализу любых формирующихся в современном знании проблем. Впрочем, данная методология вполне эффективна и в применении к уже "ставшему" знанию: введение любой проблемы в социокультурный контекст, использование инструментария, позволяющего "считывать" коды и "дешифровывать" знаки, в которых выражены результаты человеческой деятельности, расширяет диапазон ее интерпретаций и углубляет понимание. Если же говорить о проблемах актуальных, появление которых прямо связано с вполне артикулированной антропологической кризисностью современного общества, то возможность исследования этих проблем в рамках культурологической методологии с ее интегративным потенциалом осознана уже не только гуманитарным сообществом. Задаваясь, следуя духу прагматического времени, вопросом, зачем обществу знание о культуре, можно сказать, что культура как накопленная, так и становящаяся, помогает обществу выжить.

Культурология как инструмент познания дает понимание не только актуальных, но и глубинных, объективных причин социокультурных тенденций. Культура как практика жизни всегда опережает свой культурный смысл, который обретается человеком в ходе своего становления в определенной культурной ситуации. Сознание, осознание – всегда феномен догоняющий, опаздывающий. Именно потому культура, главная задача которой лежит в плоскости выживания общества, – это нс только результат потребности человечества в самореализации, но и следствие ошибок, промахов; это обретение не преследуемой, но достигнутой цели. Смысл результата постигается лишь тогда, когда обретенная цель проявляет прямой или побочный негативный результат. При этом смысл формируется на пересечении трех пластов культуры – знаний, ценностей, регулятивов, которые могут вступать в конфликтные отношения между собой (и, как правило, вступают). Эта конфликтность ограничивается и регулируется принципом гомеостаза – стремлением к равновесию в ситуации разнонаправленных изменений.

В качестве примера можно обратиться хотя бы к технико- технологичсскому феномену. Так, по мере наращивания технических средств ведения войны формируются и средства ограничения агрессии, задача которых – компенсировать инструментальный потенциал, накопленный человечеством. Средства ограничения агрессии генерируются в трех срезах культуры: духовном (религия, искусство, философия, наука), социальном (право, политика, институциональная сфера) и технологическом. Последний, в свою очередь, имеет два аспекта: специальный, который проявлен в технике, науке, инженерии, и универсальный – как способ деятельности в любой сфере. В духовной сфере эти средства приобретают когнитивно-ценностный характер, в социальной – ценностно-регулятивный, в технологической – регулятивно-когнитивный. Таким образом, их целостность и эффективность достигаются лишь в единстве трех составляющих культуры. Иными словами, религиозный принцип "не убий!", Всеобщая декларация прав человека и концепция ноосферы Вернадского – это не разрозненные культурные артефакты, а звенья одной цепи, скрепляющей идею устойчивого существования человечества.

Социальная история знает, однако, примеры рассогласования технико-технологического потенциала и культурных регуляторов. Результатом таких рассогласований выступает антропогенный кризис: человечество становится жертвой собственного могущества. Так, причиной кризиса периода верхнего палеолита явилось чрезвычайное развитие охотничьих средств, которое повлекло за собой разрушение природной среды и сокращение на порядок населения Евразии. И не случайно "осевое время" – с характерным для него становлением мировых религиозных и этических систем – последовало за распространением дешевого и высокоэффективного железного оружия.

Последний пример показывает также, что каждая культурная форма обладает семантическим и социальным потенциалом, который подобно электрическому заряду распространяет вокруг себя "силовое поле" смыслов. Многообразие этих полей, их взаимодействие образует общее ментальное полекультуры, которое порождает кооперативное поведение, выраженное в комплексе традиций, установок, представлений, поведенческих норм.

Таким образом, культура программирует деятельность, как на социальном, так и на индивидуальном уровне, задавая сюжеты по определенным культурным сценариям. Отсюда следует тезис о допустимых и недопустимых, ошибочных траекториях социального поведения. Если прежде равновесие в ситуации ошибочной траектории достигалось стихийно, по принципу гомеостаза, хотя и дорогой ценой, то теперь, когда возможно применение современных способов моделирования социокультурной динамики на основе использования накопленного в социально-гуманитарном знании научного потенциала, цена рисков может быть минимизирована. (Хотя, правильней, пожалуй, сказать не "может быть", а "должна быть", так как инструментальная сторона рисков возросла многократно.) Проблема заключается лишь в том, чтобы этот потенциал был актуализирован: на уровне социальном – в оформлении установок терпимости, готовности к компромиссам; на уровне профессиональной деятельности любого характера – в понимании ее социокультурного контекста, в понимании того, что во всех явлениях культуры всегда воплощена какая-либо ценность, ради которой эти явления созданы (т.е. смысл деятельности понимается лишь через отнесение к ценности).

Признаемся вместе: эти установки и это понимание в концентрированном виде содержатся именно в культурологическом знании. Следовательно, присутствие этого знания (как в прямой, текстовой форме, так и в "снятом" виде, в качестве методологии) – не благое пожелание, а императив самосохранения человечества в современном мире.

Между тем российская система образования традиционно ориентирована на подготовку к профессиональной деятельности, даже на первой (бакалаврской) ступени. Как известно, профессиональный комплекс уходит корнями в античную древность и Средние века, он формировался в первую очередь в деятельности священнослужителей, юристов и медиков. Однако с тех пор, как во главу угла в конце XIX в. была поставлена научная компетентность – сначала в юриспруденции и медицине, затем в инженерном деле, – требуемой для профессиональной деятельности компетентности достигают только с помощью продвинутого образования, которое можно получить лишь в современном университете. Речь идет о том, что это образование включает в себя фундаментальное знание не только в сфере естественных наук и специализированной деятельности, но и в областях социально-поведенческого цикла.

Итак, в чем же ценность культурологического знания для современного профессионала? Сформулируем два универсальных фактора значимости культурологии для университетского образования вне зависимости от выбранной специальности.

Первый фактор связан с общими процессами инкультурации личности (т.е. степени включенности человека в культуру), которая протекает на протяжении всей жизни человека, но все же особенно интенсивно в университетские годы, когда высока концентрация интеллектуальной информации, нуждающейся в отборе, рефлексии, усвоении. Принято говорить и о необходимости социализации, т.е. включения человека в систему норм и ценностей своего общества; эту функцию также выполняет университетское образование, давая молодым людям такой важный инструмент, как профессиональные знания. Однако ОГЛАВЛЕНИЕ личности не ограничивается ее социальным срезом, за пределами остается эмоциональная сфера жизни, потребности в дружбе, любви, взаимопонимании, эстетические предпочтения и многое другое, что не поддается рациональному анализу, но является неотъемлемым свойством ментальности личности, индивидуальной картины мира. Социальногуманитарное знание способствует установлению своей социальной (в том числе профессиональной), этнической, политической, конфессиональной идентичности. Эти процессы, безусловно, не ограничены рамками университетских аудиторий, но базовые знания об окружающем человека социальном мире, механизмах культуры, системе норм и ценностей, которые регулируют жизнь общества, иерархии этих ценностей и т.п., составляют предмет дисциплин социогуманитарного блока. Культурология, которая имеет не только социальную, но и гуманитарную составляющую в своем предметном поле, способствует осмыслению человеком своего места в культуре, что придает личности внутреннюю устойчивость, помогает в выборе ценностных ориентиров, облегчает процессы межличностного взаимодействия.

Второй фактор значимости культурологии связан с широким смыслом понятия культуры – не только как специальной сферы жизни общества, когда имеются в виду культурные ценности, но и как ценностной, нормативной и символической составляющей содержания любой другой сферы деятельности людей. Именно это имеется в виду, когда говорят о корпоративной культуре, правовой культуре, политической культуре, информационной культуре и др., т.е. речь в данном случае идет о владении специалистом культурологическим методом. Социально-научное и гуманитарное знание, безусловно, влияет на уровень профессиональной культуры, оно выступает важной структурной составляющей общей компетентности специалиста. Владение его методологией позволяет еще на этапе профессиональной идеи, проекта минимизировать негативные социальные и нравственные последствия дальнейшей деятельности, формирует способность к адекватной оценке и принятию правильного решения в критической ситуации, актуализирует человеческий, а не только узкопрофессиональный смысл деятельности.

Получается, что социально-гуманитарная компонента в профессиональном мышлении и деятельности играет своего рода охранительную роль. С одной стороны, физическая безопасность для общества гарантируется социальной, нравственной, профессиональной компетентностью специалистов. С другой стороны, знание механизмов функционирования общества, человеческой психологии, умение общаться, интеллектуальная гибкость – все то, что дает личности социально-научное и гуманитарное знание – облегчает вхождение человека в социум, поиск оптимальных решений в трудных профессиональных и житейских обстоятельствах. Таким образом, культурология "не для культурологов" помимо расширения общекультурного диапазона личности ставит задачу определения основных критериев профессиональной культуры, выделения социокультурных и этических норм деятельности, а овладение культурологическим методом способствует освоению технологий служебного взаимодействия, создает базу для профессиональной коммуникации, составляющей необходимую компоненту делового успеха.

По, быть может, самое существенное в изучении культурологии – это постижение культурного смысла того вида профессиональной деятельности, к которой готовит студента вуз. Так, например, чем отличается понятие экономической, или хозяйственной, культуры от понятия экономической деятельности? В первом случае общество может быть гарантировано от принятия не просто некомпетентных решений, но решений, цепа которых неприемлема для общества, недопустима с точки зрения не только сиюминутной эффективности. Эта цена рассчитана по критерию минимизации негативных последствий (как ближайших, так и долгосрочных) для объектов принимаемой экономической программы: следует уметь прогнозировать, какая именно часть населения больше всех пострадает, какие пути для разрешения критических ситуаций у нее имеются, какова программа поддержки для тех, кто не справится с "экономическим шоком", как это отразится на генерации, вступающей в профессиональную деятельность, как изменится структура профессиональной занятости и т.д. И если проекты создаются людьми экономической культуры, а не просто "профессионалами-деятелями", то они обязаны ответить на эти вопросы. Формированию социокультурной компетентности и способствует культурология.

Таким образом, решение, принятое в ситуации профессиональной экономической культуры, когда осознаны не только утилитарные мотивы и цели деятельности, но и смыслы ее в историко-культурном контексте, создает в обществе гарантии социальной безопасности. Именно культурология обучает видению этого социокультурного, историко-культурного контекста, задающего "горизонтальные" и "вертикальные" параметры деятельности, что придает знанию чрезвычайную емкость.

Отметим также значимость культурологического знания для современного российского общества в целом. Потребность в знании о культуре, как мы уже отмечали, возрастает в периоды усложнения, дестабилизации ситуации, усиления тревожности в обществе. Как правило, следствием такого состояния общества становится маргинализация не только отдельных людей, но и целых социальных групп, утрачивающих свою социальную идентичность вследствие резких изменений социально-экономической структуры общества. Культурология способствует осмыслению и переосмыслению соотношения культурных традиций и инноваций, роли норм и ценностей, образцов и способов поведения, позволяет посредством инкультурации удерживать общество в рамках позитивного социального бытия. Это свойство культурологических знаний, переведенное как на уровне общества, так и на уровне личности в пласт технологий, т.е. прикладного знания, приобретает особую актуальность в ситуации современного антропогенного кризиса: человечество, не способное предвидеть отдаленных последствий своей деятельности, становится их жертвой. Знаки этого легко обнаружить в природных и социальных срезах бытия. Однако существует антропогенная традиция: в кризисе мир всегда обращается к культуре.

Но не только в росте техногенности заключена проблема современного мира. Ведущей тенденцией становится интенсивный рост разнообразия культур, выходящих на историческую арену в качестве самостоятельных субъектов после нескольких веков доминирования Запада. Как будто сбываются опасения С.П. Хантингтона о том, что с разрушением двухполюсного мира человечество ожидает нарастание фундаменталистских настроений, консолидирующихся вокруг традиционных религий^[4]. Заметим: религий, а не стран или регионов. А ведь когда-то именно в религиозной сфере культуры появились нормативные механизмы, упорядочивающие жизнь человеческого сообщества, предотвращающие войну "всех против всех". Сегодня религиозный ренессанс и провоцируемая им религиозная нетерпимость, манипулируемая в политических целях, может обернуться разрушительным эффектом, блокируя противодействие всем иным глобальным опасностям.

Позволителен вывод: чтобы выжить, человечество должно выработать такую систему взаимодействия, которая обеспечивала бы высокую степень терпимости, готовности к компромиссам. Культура, выступая в качестве регулятора и обладая мощными антиэнтропийными, созидательными механизмами, способна вырабатывать средства ограничения агрессии, деструктивных, разрушительных тенденций. Но эти механизмы надо уметь обнаруживать, ими надо научиться овладевать: именно это и составляет основную задачу культурологии, которая, продолжая философско- антропологическую традицию, подводит человека к основной ценности – пониманию как своей, так и иных культур. Для человека, культурологически образованного, нет культуры своей и чужой, культуры более ценной и менее ценной, людей культурных и некультурных, к которым относят всех, кто отличается от принятого и привычного образца, а есть культура своя и иная, в той же степени уникальная, и есть понимание того, что чем культурная система многообразнее, тем она устойчивее.

Таким образом, культурология, имеющая как социальную, так и гуманитарную составляющую в своем предметном поле, способствует осмыслению человеком своего места в мире, что придает личности внутреннюю устойчивость, помогает в выборе ценностных ориентиров, облегчает процессы межличностного взаимодействия. В этом плане культурология бесценна для студенческой молодежи, какой бы профессии она ни обучалась. И еще раз подчеркнем особую важность знания о культуре для современного российского общества, которое решает беспрецедентную задачу поиска эффективной модели своего развития.

Можно выделить несколько этапов в институциональном становлении культурологии. Первый этап – конец 1980-х – начало 1990-х гг. – это период формирования новой дисциплины. Он отличался, во-первых, неясностью целей (чаще всего цель формулировалась как общекультурная), во-вторых, размытостью и большим разбросом учебных форм (в одних случаях это были только лекции, в других только практические занятия, посещение музеев и концертов, чтение авторских спецкурсов), в-третьих, отсутствием единой организационной структуры. Так, за первой в стране специальной кафедрой, образованной в 1987 г. в МГТУ им. Н. Э. Баумана, последовали другие, имевшие разное название, но ориентированные на работу со студентами по культурологической проблематике. Более осторожные руководители предпочли выделить секции на кафедрах истории или философии. В каждом отдельном вузе вопрос решался по-своему и зависел в этот период чаще всего от наличия энтузиастов. Новые курсы рассматривались тогда в качестве противовеса идеологизированным общественным наукам (что, впрочем, таковым и было), и потому не придавалось существенного значения структуре и специфике предметного поля культурологии. Как правило, это были курсы по истории и теории мировой культуры, ограниченные в основном культурой художественной. Да и сам термин "культурология" появился не сразу. Для преподавания новой дисциплины были характерны эклектизм, непрофессионализм и текучесть педагогического состава: привлечение специалистов, ранее в вузах не работавших, в частности академических ученых, искусствоведов, музейных работников и т.п., не всегда имело положительный результат^[5].

К началу 1990-х гг. в преподавании культурологии был накоплен значительный опыт, предмет занял свое место в учебном процессе. На новом этапе возникла проблема структуры, содержания и форм учебного курса, что, в свою очередь, активизировало научные дискуссии по ключевым вопросам дисциплины. Возникла проблема органичности культурологии в системе высшего профессионального образования. В частности, наряду с фундаментальными проблемами культурологии, составляющими основу ее как научной и учебной дисциплины, акцентировались такие аспекты, которые могли бы формировать у студентов представления о профессиональной (а не только об общей) культуре. Иными словами, курс не может носить исключительно теоретического характера, в его структуру должны быть включены прикладные сюжеты.

Особенности становления нового знания обусловливают и ряд негативных моментов, один из которых заключается в том, что зачастую предмет культурологии подменяется историей или философией культуры (в чем легко убедиться, заглянув под обложку некоторых учебников с названием "Культурология"). В какой-то мере это следствие того, что в оформлении предметной области культурологии "участвовали" такие дисциплины, как история, философия, социология, искусствоведение, семиотика, лингвистика, филология, этнография, антропология (социальная и культурная) и др., соответственно, и в преподавание включились носители этих знаний. Однако это не отменяет задачи определения границ предмета и его "демаркации" от других, "соседних" дисциплин, на чем мы и остановимся в первой теме.

В последнее время значительно актуализировался прикладной пласт культурологического знания. Действительно, вряд ли можно успешно вести туристический бизнес, не ориентируясь в особенностях культур стран взаимодействия. Политики, принимающие судьбоносные для народов решения, вторгаясь с позиции силы во внутренние дела других государств, зачастую вязнут в этих процессах и, выбираясь из них, теряют авторитет на международной арене. Причина в том, что они плохо представляют себе культурные особенности, религиозные традиции этих народов либо игнорируют их. И в сфере корпоративной или организационной культуры, ядром которой выступают ценности и нормы, без теории и истории культуры в ее аксиологическом срезе не обойтись. Кроме того, возрастает потребность в социокультурной экспертизе разного рода проектов, реализующихся в обществе, – инженерных, экономических, социальных, политических и т.п., а также законотворческой деятельности на предмет выявления гуманитарных рисков. В целом, по прогнозам экспертов, на российском рынке труда в будущем вероятен рост популярности специальностей прикладного характера: ожидается настоящий бум спроса не только на инженеров-строителей, технологов-пищевиков, программистов и специалистов по компьютерной безопасности, но на специалистов-гуманитариев – потребуются психологи на производстве, редакторы издательств и интернет-ресурсов, тренеры-преподаватели, специалисты по управлению персоналом, в том числе в транснациональных корпорациях, которых становится все больше. В таких профессиях без понимания культурных трендов вряд ли можно добиться успеха. Соответственно, становится востребованным значительный практический пласт культурологического знания.

Культурология играет значимую роль в формировании компетенций современного специалиста. По сути, знание о культуре, будучи "пропущенным" через лекционную тематику, создает основу как универсальных, общенаучных компетенций (в частности, в процессе освоения методов, концепций культуры, подходов к культурологии как интегративной науке), так и общекультурных и социально-личностных компетенций, так как культурологическое знание ценностно и этически нагружено. Кроме того, поскольку любая профессиональная деятельность осуществляется в социокультурной среде, то знание о социокультурных процессах и механизмах, связанных с профессиональной деятельностью, также выступает органичной ее составляющей. Мы сформулировали эти компетенции перед каждой главой.

Итак, обозначим в соответствии с Федеральным государственным образовательным стандартом цели и задачи изучения культурологии.

Цель состоит в достижении учащимися социокультурной компетентности как способности, необходимой для ответственного решения профессиональных задач, осмысленных в социокультурном контексте. В связи с этим задачи изучения культурологии следующие:

• понимание закономерностей культурных изменений и влияния на социум профессиональной деятельности, ее социокультурный смысл;

• формирование способности к предвидению социально- экономических, экологических и нравственных последствий профессиональной деятельности;

• развитие интереса к творческой деятельности, потребности в непрерывном самообразовании;

• привитие моральных, этических и социальных понятий, необходимых для деятельности в интересах общества, формирования позитивной личной позиции.

Студент должен:

– знать основные категории и понятия теории культуры, ее структуру и функции; наиболее значимые концепции культурологического знания; место и роль в культуре будущей профессиональной сферы деятельности;

– иметь представление о типологических, трансляционных и семиотических структурах культуры; об особенностях культурных эпох, характере и тенденциях современной культуры; о месте национальной культуры в общемировой; о специфике культурологического анализа процессов и явлений;

– уметь выделять теоретические, прикладные, ценностные аспекты культурологического знания, применять их для обоснования практических решений, касающихся как повседневной жизни, так и профессиональной деятельности; работать с гуманитарными текстами; формировать и обосновывать личную позицию.

Работа студента над каждой главой способствует достижению компетенций, соответствующих изучаемой теме.

1. Универсальных:

• социально-личностных и общекультурных;

• общенаучных.

2. Инструментальных.

3. Профессионально ориентированных.

Кроме того, преамбула к каждой главе содержит список ключевых слов, также соответствующих изучаемой теме.

Формат учебника не позволяет охватить все, даже вполне разработанные, значимые концепции и подходы к изучению культуры. Отбор тем был обусловлен их "культурным значением" для университетского образования и воспитания определенных отношений к миру человека и природы. Заметим также, что, не считая правильным в рамках учебного курса демонстрировать принадлежность к какой-либо одной научной школе (что вовсе не означает отсутствия индивидуального, авторского научного взгляда) и осознавая невозможность "единственно правильного" и "окончательного" определения культуры, мы рассматриваем ее в самом широком смысле – как ОГЛАВЛЕНИЕ общественной жизни и деятельности людей, создающих разного рода артефакты.

Конечно, процесс становления научного культурологического знания, даже в его основных аспектах, вряд ли можно считать завершенным, однако автор стремился к представлению наиболее устоявшихся его пластов, позволяя себе вместе с тем некоторую свободу в интерпретациях и иллюстрациях теоретических положений. Особенностью книги является вовлечение в учебную ткань материала не только европейской культуры, т.е. Запада, но и культуры Востока, в ряде тем даны примеры компаративного анализа. Представляется, что это в определенной мере удовлетворит интерес молодежи к иным типам культурной практики.

В настоящем издании читатели найдут тексты лекций курса по теме "Культурология", а также литературу, которую можно использовать при подготовке рефератов и самостоятельных работ, кейсы (т.е. актуальные, поучительные случаи), контрольные и проблемные вопросы, темы творческих заданий и самостоятельных работ (последнее, впрочем, скорее, подспорье для преподавателей). Учитывая, что работа студентов с хрестоматийными текстами вызывает определенные трудности, наиболее яркие образцы культурологической классики включены в качестве вставок в структуру лекционного изложения. Особенностью структуры учебника является его внутреннее единство, обусловленное не только естественным фактором концептуальной авторской логики, но и конструктивной организацией текста. Ключевые понятия курса рассматриваются в разных темах, дополняясь, обогащаясь, интерпретируясь.

Курс формировался в процессе работы автора со студентами, обучающимися по разным специальностям в ряде московских вузов, в первую очередь в МГТУ им. Н. Э. Баумана, МГУ им. М. В. Ломоносова, Международном университете природы, общества и человека "Дубна". Был учтен также опыт преподавания в разные годы в ИМПЭ им. А. С. Грибоедова, Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, Российской академии музыки им. Гнесиных и др. Разнообразие направлений будущей профессиональной деятельности слушателей (а среди них будущие инженеры, менеджеры, юристы, социологи, журналисты, лингвисты, музыканты) всякий раз требовало соответствующей адаптации курса, которая проявлялась как в отборе его тем, так и в акцентировке тех или иных вопросов и, разумеется, в использовании иллюстративного материала.

Кроме того, культурология включена в учебные программы дистанционной формы обучения, когда преподаватель читает лишь обзорные лекции. В этом случае учебник будет играть роль путеводителя-навигатора по курсу, помогая осваивать материал самостоятельно.

Учебник предназначен для студентов разных вузов и направлений обучения, в первую очередь для тех, чья предметная область будущей специальности может быть далека от культурологии – инженерия, экономика, право. Вместе с тем материал, представленный в учебнике, может быть востребован и гуманитариями, которым интересно сопряжение своей области с культурологией. В третью группу входят культурологи: в учебнике представлены концептуальные основания, подходы к культуре, оснащенные методическим сопровождением, и книга может быть полезна при подготовке к семинарским занятиям по культурологии в рамках педагогической практики. Особую категорию читателей представляют преподаватели – не только культурологии, но и других дисциплин социально-гуманитарного блока. В первую очередь к ним обращена как концептуальная, так и методическая составляющая учебника.

Автор выражает признательность издательству, проявившему настойчивость в организации подготовки учебника, благодарность коллегам по кафедре социологии и культурологии МГТУ им. Н. Э. Баумана и кафедре Университета "Дубна". Автор отдельно отмечает своих нынешних и бывших студентов и аспирантов, которые дают ему ощущение состоявшегося профессионального предназначения.