Второй том: "Нечаянная радость" (1904-1908)

Вторая книга трилогии в основном включает стихи из сборников "Нечаянная Радость" (1907), "Снежная маска" (1907) и "Земля в снегу" (1908). Она воплотила в себе путь лирического героя "через необходимый болотистый лес", населенный всякой нечистью (цикл "Пузыри земли", 1904 - 1905), через городские трущобы и злачные места "к отчаянию, проклятиям, "возмездию"". Всего в книге семь циклов.

Биографическую основу книги составляет переезд поженившихся в 1903 г. А. А. Блока и Л. И. Менделеевой в Петербург. Этот брак был по-особому воспринят поэтами-символистами, увидевшими в нем воплощение своих сокровенных чаяний - мистический брак Рыцаря и его Прекрасной Дамы, Поэта и Девы, Облаченной в Солнце, брак Небес и Земли. Каждому слову, жесту, поступку супругов придавалось особое значение, сама жизнь строилась по законам искусства: каждый играл какую-то роль, выбирая себе жизненный репертуар из богатого наследия мировой культуры. Отношения между людьми носили характер театральности, наигранной ритуальности. Любой случайности: слову, встрече, событию - придавалось преувеличенное значение, во всем виделся таинственный смысл, предзнаменования и знаки чего-то несказанного.

"Получилось крайне неудобно - ни пройти, ни встать, ни сесть. На столе нельзя обедать, потому что это не просто стол. Нельзя зажечь огня, потому что это может значить такое, что сам потом не рад будешь", - иронизировал впоследствии О. Э. Мандельштам над подобным отношением к жизни.

Неудивительно, что личная жизнь молодоженов стала предметом самого пристального и нескромного внимания, объектом повсеместного интереса и толкований, в результате чего отношения между Блоком и его женой осложнились. Зимой 1906-1907 гг. Л. И. Менделеева увлеклась поэтом А. Белым, но, впрочем, вскоре приняла решение остаться с мужем. "Ты в поля отошла без возврата. / Да святится Имя Твое!" - словно предчувствуя разрыв, написал он в Страстную субботу 1905 г. в стихотворении "Молитва". Позднее это стихотворение под названием "Вступление" открывало второй том лирики поэта. Появилось роковое увлечение и в жизни Блока - актриса Наталья Николаевна Волохова. Ей он посвятил сборник "Снежная маска", цикл из второго тома "Фаина" (1906 1908), а также драму "Песня Судьбы" (1908).

Вот явилась. Заслонила Всех нарядных, всех подруг, И душа моя вступила 15 предначертанный ей круг.

("Вот явилась. Заслонила...", декабрь 1906)

Двойственность, умение совмещать в одном стихотворении полярные трактовки - неотъемлемая черта творчества зрелого Блока. Она связана с представлением младосимволистов о поэте лишь как о медиуме, посреднике между миром земным и миром идеальным. Недаром Блок принципиально отказывался объяснять свои стихи и с интересом прислушивался к объяснениям других, ведь он лишь "услышал" и "донес" открывшееся ему в момент вдохновения (см., например, стихотворение "Художник" из третьего тома лирики).

Сам Блок впоследствии негативно относился к стихам второго тома, считая их "декадентскими" и "нигилистическими". Если герой ранних произведений целиком был сосредоточен на "небесном", то теперь он словно бросается в пучину "земного", подчас забывая о духовной вертикали. Лирический герой здесь - отверженный в мире лживых масок и снежных вихрей, обитатель чердаков и подвалов, трагический поэт. Меняется и женский образ лирики Блока. Она теперь - земная женщина демонической красоты, с трагичной и грешной судьбой, и лишь лирический герой порой прозревает в ней прежние небесные черты.

В целом стихотворения второго тома более конкретны, "вещны"; поэт, можно сказать, открыл для себя реальность в ее предметном и чувственном многообразии. Однако образ этой реальности у Блока - не фотографический, он все равно отличается особым, символистским взглядом на мир. В каждом проявлении бытия поэт видит след инореальности, который бросает отсвет неземного на самые рядовые подробности, что находит соответствие уже в стиле блоковских стихов.

"Прилагательные без существительных, сказуемые без подлежащих, прятки, взбудораженность, юрко мелькающие фигурки, отрывистость - как подходил этот стиль к духу времени, таившемуся, сокровенному, подпольному, едва вышедшему из подвалов, объяснявшемуся языком заговорщиков, главным лицом которого был город, главным событием - улица". - так Б. Л. Пастернак, младший современник и благодарный ученик Блока, характеризовал творчество поэта1.

В стихах этого периода утверждает себя новая тема - Город, желто-черный Петербург Гоголя и Достоевского, одновременно строгий, геометрически выверенный и призрачный, двоящийся (цикл "Город", 1904-1908). Эта тема сопрягается с еще одной, неотделимой от нее в русской литературе, - темой социальной, возникшей уже в первом томе лирики поэта ("Фабрика", I; "Митинг", Сытые" -оба II). Поэт-мистик здесь словно бы возвращается назад, к традициям народнической поэзии с ее сочувствием к "униженным и оскорбленным", вниманием к самым низким, презренным сторонам бытия:

Работай, работай, работай:

Ты будешь с уродским горбом

За долгой и честной работой.

За долгим и честным трудом.

("Работай, работай, работай...", 26 октября 1907)

Подобное внимание к реальности сопровождается и усиливающимися мотивами сомнения в высоком призвании поэта. Так, в стихотворении "Когда вы стоите на моем пути..." (6 февраля 1908) оторванный от жизни "...сочинитель, / Человек, называющий все по имени, / Отнимающий аромат у живого цветка" противопоставлен простому человеку, "...Который любит землю и небо / Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе", а земная любовь ставится выше ее бледного отражения в произведениях искусства. А героиня стихотворения "Она пришла с мороза..." (6 февраля 1908) гораздо более взволнована судьбой двух целующихся за окном голубей, которых подстерегает "большой пестрый кот", чем судьбой героев трагедии Шекспира "Макбет". Традиционное для декадентов предпочтение искусства перед жизнью переосмысляется поэтом: жизнь он ставит выше искусства, что находит свое выражение в форме верлибра - свободного стиха, которым написаны эти два стихотворения. Отсутствие ритма и метрики в них знаменует собой отказ автора от литературной условности традиционного стихосложения.

Некоторыми символистами стихотворения, вошедшие впоследствии во второй том, были восприняты как "измена" поэта их общему "делу". "Блок настолько же выиграл, как поэт, насколько он упал в наших глазах как предвестник будущего" - так оценил А. Белый сборник "Нечаянная радость", вышедший в 1907 г.1 Особенно негативным было его отношение к стихотворению "Балаганчик" (1905) и одноименной пьесе Блока (1906), поставленной В. Э. Мейерхольдом в театре В. Ф. Комиссаржевской. Он проницательно увидел в этих произведениях полемику Блока с "мистическим шарлатанством" и неприятие им театрализации быта, процветавших в символистских кругах, однако не уловил позиции, с которой автор подвергал критике искусственность такого мира, приняв шаг вперед за отступление с достигнутых поэтом духовных рубежей.

О том, насколько глубоки были изменения и в мировоззрении поэта, и в его поэтике в данный период, говорит одно из самых лучших и известных стихотворений Блока "Незнакомка" (24 апреля 1906). Произведение условно делится на две части: в первой дается вполне реалистическая зарисовка петербургских окраин с обилием низких, "непоэтических" деталей: пыль переулочная, скука загородных дач, "скрип уключин", "женский визг", "пьяницы с глазами кроликов". По свидетельству мемуариста, прототипом описанной в стихотворении местности послужили Озерки - "излюбленная Блоком дачная местность под Петербургом", где он "любил романтически "пропадать", ища забвения в вине". Во второй части герою, завсегдатаю дешевого ресторана, является видение Незнакомки, причем сам облик героини двойствен: то ли это падшая женщина, которая затуманенному алкоголем сознанию героя предстает посланницей иных сфер ("Иль это только снится мне?"), то ли действительно одному ему дано в ее земных чертах прозреть и "берег очарованный и очарованную даль" - образы мира иного, идеального. Финальные строчки стихотворения: "Ты право, пьяное чудовище! / Я знаю: истина в вине" - одновременно ироничны и предельно серьезны, говорят об истинной жизни, идеале и в то же время подвергают сомнению их реальное существование.