Доклассовое восточное государство
С "момента"[1] появления неолитического производящего хозяйства начал свой длительный путь развития институт государственности. Первые государства возникли именно там, где происходили революционные изменения в производительных силах и в экономической жизни вообще – в "речных цивилизациях" Древнего Востока. Там, в долинах Янцзы и Хуанхэ, Инда и Ганга, Пятиречья и Двуречья, в плодородных низинах Ирана и Закавказья, наконец, на африканском побережье Средиземного моря и в долинах Нила, в широкой полосе, ограниченной примерно 20 и 40 градусами северной широты, и появились очаги цивилизации[2], а вместе с ними и первые государственные образования.
Когда-то, в период "поголовного марксизма", учебники содержали тезис о том, что государство порождается классовым обществом, что государство – это аппарат насилия господствующего класса над классами подчиненными. И примеров тому в истории предостаточно. Особенно в истории европейской. Восточное государство значительно отличалось от европейского. Во-первых, восточное государство появилось, по крайней мере, на два тысячелетия раньше европейского. Первые государственные образования в бассейне Эгейского моря появились не ранее II тысячелетия до н.э. Во-вторых, и это самое поразительное, восточное государство появилось гораздо раньше, чем в обществе образовались классы. Классы в общепринятом (европейском) понимании[3] в явном виде "просматриваются" на Востоке только в новое время. В-третьих, спонтанное, эволюционное, естественно-историческое появление государства на Востоке связано с созидательными, хозяйственными функциями, имеющими весьма отдаленное отношение к проблеме собственности на средства производства.
Давайте вспомним, что географически зона неолитической революции наиболее благоприятна для возникновения сельскохозяйственного производства. Здесь много солнца, тепла, воды, вегетативный период продолжается более восьми месяцев, следовательно, здесь с одного участка земли можно снимать два урожая в год. Все так. Однако, как всегда, достоинства превращаются в недостатки. Жаркий климат, частые засухи и – другая крайность – наводнения вследствие разлива рек или многодневных ливневых дождей объективно приводят к необходимости искусственного орошения и, соответственно, дренажно-осушительных работ. С тех пор как люди стали использовать металлические орудия труда, появилась и техническая возможность для строительства крупных и даже грандиозных ирригационных сооружений. Человеческий опыт постепенно накапливал и инженерно- строительные, и агротехнические знания. Но для такого рода строительных работ в глубокой древности требовалась организация кооперации огромной массы простого труда. Мы иной раз просто не задумываемся над тем, что все эти сооружения, памятники которых сохранились до сих пор, строились без современной землеройной и строительной техники, преимущественно руками. На уровне отдельных сельскохозяйственных соседских общин осуществить такого рода кооперацию труда было невозможно. Внутри крупных племенных объединений путем естественного отбора стали выделяться роды, способные выдвигать харизматических, честолюбивых, умных, авторитетных лидеров, владеющих определенной суммой научно-технической информации, к тому же хороших воинов, смелых и рискованных, берущих на себя ответственность. Эти роды и становились царскими родами, а выдвинутые ими меритократы[4] – царями, князьями, фараонами, восточными деспотами.
Почему именно деспотами? Потому что и сейчас порой бывает трудно внушить большим массам людей, что те или иные коллективные действия жизненно необходимы для них же. Помимо харизматического внушения и объективных доказательств приходится применять и силу, властные полномочия, независимо от того, каким путем добыта эта власть – путем демократических выборов или самовольным захватом. И если массовые действия трудно организовать в современном, стремящемся к гражданскому, обществе, то каково было в далекие времена, когда большесемейные, родовые, трайболистские (племенные), локально- географические (общинные, соседские) интересы превалировали над всеми остальными, а понятия "общественный интерес" в человеческом сознании просто не существовало. В этих условиях меритократический лидер, помимо прочего, должен был обладать внушительной вооруженной силой и мощным идеолого-религиозным обоснованием своих действий. Не зря ведь одновременно с ирригационными и другими инфраструктурными объектами древнего Востока появились грандиозные культовые сооружения, храмы, пирамиды, царские гробницы, архитектурная и эстетическая ценность которых остаются актуальными и в наши дни[5]. Сакрализация, обожествление царя, князя, фараона – нормальное явление в древнем мире, и не только на Востоке. В свое время императоры Рима тоже использовали эту потребность людей обожествлять лидера[6].
Особенности восточной экономики были таковы, что в период революционных неолитических преобразований по определению не могло появиться частной собственности на землю (и воду, что на Востоке имело первостатейное значение): в сознании людей, живущих большими соседскими общинами и тяжелым совместным трудом выживающих в борьбе с силами природы, не могла зародиться идея о том, что главные божественные производительные силы могут присваиваться отдельными лицами. Разве только представителями богов на земле ("помазанниками Божьими", как сказали бы позже христиане). А дальнейшая логика идеологических и политико-экономических событий ясна: представителем Бога на земле является царь, он же – олицетворение и даже синоним публичной власти, государства. Поэтому вся земля и вода находятся в собственности государства, т.е. царя.
Царь организует массовые хозяйственные процессы, мобилизует необходимые для этого ресурсы, распределяет средства производства и людей по сферам деятельности, завоевывает новые пространства для жизнедеятельности людей, защищает уже завоеванную и освоенную территорию, устраивает периодически ритуальные празднества для трудящихся-общинников. В результате государство исполняет функции институционального менеджера.
Но именно эта хозяйственная функция в условиях исторически обусловленного отсутствия гражданского сознания предполагает безусловное подчинение всех людей и всех общин воле и указаниям одного лидера – восточного деспота. На Востоке авторитетность всегда перерастает в авторитарность. Собственно, у общинников не было выбора: или подчиняешься царю и в совместном труде с другими общинами выживешь, или гибнешь под ударами природных стихий и многообразных внешних врагов.
В результате на Востоке появляется весьма консервативная, сохранившаяся до наших дней система огосударствленных общин, которая и определяет социально-экономическое ОГЛАВЛЕНИЕ древневосточных деспотий.