Дневники

Дневники – исторический источник личного происхождения, представляющий собой повседневные записи мыслей и наблюдений автора о том, что он видел и пережил.

Регулярное ведение записей в зависимости от календарного течения времени было известно в Европе в форме повседневной хроники, путевого дневника, бортового журнала, счетной книги. Появление дневников автобиографического характера, отражающих личность автора, связано с эпохой Реформации и Контрреформации, с усилением потребности религиозного сознания в самоанализе и самодисциплине. В Англии и Германии такие записи велись с конца XVII в., во Франции – с середины XVIII в.

В России первые авторские поденные записи событий известны с конца XVII в. (например, дневник П. А. Толстого за 1697–1699 гг.). Однако распространение дневников, в которых последовательно фиксировалось повседневное течение жизни, мысли и переживания автора наряду с впечатлениями от окружающего, началось во второй половине XVIII в. Авторы дневников в большинстве своем принадлежали к высшему, аристократическому слою. Записи велись в тетрадях и записных книжках, достаточно разнообразных по виду: в кожаных и картонных переплетах, иногда обтянутых тканью (шелком, сафьяном). В целом дневники XVIII–XIX вв. тяготели к книжному оформлению, что являлось общеевропейской тенденцией: дневник часто начинали так, как если бы это была книга, с любовью оформляли титульный лист, ставили свое имя, подпись, заглавие, даты, украшали виньетками. Высокого уровня дневниковая культура достигла в первой половине XIX в. В это время она характеризовалась синтезом таких факторов, как русская житийно-летописная традиция с ее тяготением к "молчанию", европейские (прежде всего французские) аристократические мемуары и исповедальная литература.

Условно можно выделить следующие основные виды дневников:

– путевые дневники;

– дневники-медитации, возникавшие под влиянием сентиментальной литературы;

– дневники-описания военных кампаний;

– дневники-хроники повседневной жизни.

Дневник обычно считается закрытым, камерным жанром, но иногда потребность высказаться заставляла людей делать записи общественного значения. В советские годы на страницах дневников находили отражение факты, противоречившие взглядам и идеям, пропагандируемым со страниц газет, жизненные реалии, настроения и взаимоотношения в обществе. Характер записей, а также необходимость избежать нежелательных читателей иногда вынуждали авторов прибегать к шифровке (например, "подпольные записи" дневников Д. Хармса, расшифровку которых частично опубликовал в начале 1990-х гг. журнал "Новый мир"),

Информация к размышлению

М. Г. Чулюкина считает, что автор дневника, как бы ни старался скрыть свои личные записи от окружающих, рискует быть прочитанным, но продолжает его вести. В связи с этим всякий автор любого дневника рассчитывает на читателя, не говоря о тех случаях, когда дневник специально предназначается для печати: в этом случае не может идти речи о камерности жанра.

М. А. Варшавчик, говоря об отсутствии массовой практики ведения дневников в СССР, затруднился объяснить, почему "такая популярная ранее форма записи своих впечатлений, раздумий, как дневники, у революционеров, у партийных, советских работников, вообще у советских людей не получила распространения. То ли сказалась огромная занятость, то ли отпала необходимость искать “молчаливого друга”, которому можно было бы поверять сокровенные мысли, если появилась возможность высказывать их по-иному, то ли сложилось предубеждение против этой считавшейся несколько сентиментальной формы “самоисповеди”, но факт остается фактом: дневники писались редко, лишь в исключительных условиях". Очевидно, под воздействием таких чрезвычайных обстоятельств многие ленинградцы, ранее нс записывавшие событий своей жизни, стали вести дневники в блокадном Ленинграде^[1].

В большинстве современных определений указывается на качество дневника, свойственное только ему: синхронность создания ходу описываемых событий. Так, в Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Η. Ю. Шведовой понятие "дневник" раскрывается как записи о каждодневных делах, текущих событиях, ведущиеся изо дня в день.

Мнение

По мнению С. В. Житомирской, словом "дневник" обозначаются такие различные по функции тексты, что само это слово в сущности является лишь собирательным наименованием различных видов отрывочных датированных записей.

Часто проставленная в начале записи дата служит решающим признаком отнесения этой записи к дневникам. Однако записи в рабочих тетрадях ученого, хоть и датированные, к дневникам отнесены быть не могут. Дневники также необходимо отделять от журналов служебного характера (полковых, судовых, камер-фурьерских и др.), которые в XX в. нередко назывались дневниками археологических, этнографических и иных экспедиций.

Дневники служат разным целям: они могут быть закреплением фактов текущей действительности для себя и близких или для практических, справочных нужд. Так, детские и юношеские дневники последнего российского императора Николая II в виде памятных книжек были сброшюрованы таким образом, чтобы каждому дню недели соответствовала приблизительно одна страница. Подобный лимит, с одной стороны, дисциплинировал автора дневника, побуждая его вести ежедневные записи, с другой – неизбежно придавал записям однотипность, лапидарность и информационную сухость. Гораздо ярче те же события описывались в письмах. Современные дневники, в частности "Живой Журнал" (далее – "ЖЖ") в Интернете, отличаются тем, что они публичны, т.е. являются жанром открытым, несмотря на широко распространенное мнение о том, что дневниковая проза носит "автокоммуникативную направленность".

В отличие от мемуаров дневники, как правило, имеют точные даты, указывающие на время ведения записи. Датирование превращает дневник, который не просто фиксирует мысли, по и отражает взаимосвязь реальных событий во времени, в свидетельство. Лидия Гинзбург отметила важное свойство дневника: пишущий его человек "продвигается наугад, нс зная еще ни своей судьбы, ни судьбы своих знакомых. Это поступательная динамика, исполненная случайностей и непроверенных событий". Характерными записям являются повседневные, часто встречаются заметки за вчерашний день, а то и за несколько прошедших, но значительного разрыва по времени между описанным событием и дневниковой записью нет. В силу этого искажений памяти в них немного, поэтому в отечественном источниковедении было принято считать дневники более достоверными и непосредственными реальными свидетельствами событий из жизни их авторов.

Источником информации в дневниках могут быть собственные наблюдения и переживания, исторические события, СМИ. В дневниках автор приводит цифровые данные, имена и фамилии, свидетельства, подтверждающие фактическую основу записей. Можно выделить две общие тенденции: дневники могли быть нацелены преимущественно на точную фиксацию событий, на рассказ об участниках этих событий или же содержать, главным образом, субъективные впечатления автора, повествование о себе.

Мнение

По мнению К. Кобрина, людей, ведущих дневники, можно условно разделить на три категории: просто люди, которые привыкли регулярно записывать события своей жизни; политики, которые ведут дневники с тайной целью рассказать всю правду, оправдать себя или рассчитаться с врагами в глазах потомства; люди искусства, для которых дневник частенько превращался то в мастерскую, то в светскую гостиную, то в исповедальню, но практически никогда просто в перечень событий.

По словам Б. В. Дубина, дневник чаще всего фиксирует сам процесс перемен, сюжеты драматической ломки, поиска места в общественных отношениях, а главное – дает возможность проникнуть в глубинные слои культуры и человеческой души. Он представляет собой не столько публицистику факта, сколько публицистику переживания. Так, датированные записи в записных книжках М. И. Цветаевой содержали такую "жуткую интимность" (по выражению В. Я. Брюсова), что А. Эфрон закрыла архив матери до 2000 г. Однако дневник, не фиксирующий, а только рассуждающий, превращается в эссе, датировка записей становится ненужным украшением.

Можно выделить следующие признаки дневников:

– формально-композиционные (датируемость, регулярность, дискретность (прерывистость) и лаконизм записей);

– общежанровые (автокоммуникативность, т.е. обращенность автора дневников к самому себе, синхронность описываемых событий и записей, фактическая основа, отсутствие обобщений).

В начале работы над конкретным дневником нужно уяснить своеобразие способа, манеру письма автора дневника. Одни авторы сразу заносят записи в тетради, другие фиксируют текущие события в записных книжках, на листках бумаги, затем упорядочивают эти заметки. Итог может явиться результатом значительной редакционно-стилистической обработки первоначальных записей. Почерк, пометы и рисунки на страницах дневников должны использоваться для характеристики личности автора. Дневникам, как и другим источникам личного происхождения, свойственна субъективность: где-то автор себя приукрашивает, иногда что-то недоговаривает.

По характеру ведения записей к личным дневникам близки записные книжки, памятные книжки. В них обычно вносятся без определенного порядка записи о разных курьезах, деловые заметки, исторические анекдоты, сюжеты для будущих произведений. Например, в записных книжках П. А. Вяземского можно обнаружить статистические данные о промышленности и торговле, исторические анекдоты, рассуждения автора о политике и литературе, путевые заметки, выписки из книг – своеобразный калейдоскоп, в котором "предания нередко дороже самих событий".

При подготовке к печати дневники и записные книжки порой подвергались цензурным искажениям.

Изъятия из текстов дневников были характерны не только для советского периода.

Например, объектом цензуры стал опубликованный в конце 1880-х гг. "Дневник" Марии Башкирцевой, печатный текст которого некоторые авторы называли "колоссальной подделкой". Подлинные записи были "подвергнуты правке, искажениям, чистке и сокращениям" литераторами и наследниками "во имя священного требования приличий". Дневник подвергся: 1) правке, рассчитанной на привлечение читателя, романизацию жизни молодой девушки; 2) вмешательству в текст с целью защиты личной жизни, что привело к устранению тех признаний, которые семья Башкирцевой считала компрометирующими; 3) идеологической цензуре, смягчающей те аспекты дневника, которые представлялись слишком смелыми, неприличными, "современными". В результате знакомства с цензурированным дневником читатель не столько сопереживает психологической драме Марии, сколько испытывает чувство раздражения, как от нытья избалованного ребенка. Парадокс, однако, в том, что без цензурного вмешательства дневник Башкирцевой не был бы опубликован вовсе и не оказал бы влияния на развитие автобиографической стратегии не только во Франции, но и в России.

Дневник во многом подобен фотографии, зафиксировавшей момент истории. Часто дневники служат источником для подготовки текста мемуаров, что предохраняет мемуариста от провалов памяти, позволяет сохранить яркость характеристик, образов современников. Находя первооснову таких мемуаров, предпочтительно обратиться именно к ним и лишь после этого – к созданным на их базе воспоминаниям.