Демократическая беллетристика 1860-х годов: Н. Г. Помяловский, В. А. Слепцов, Ф. М. Решетников

Творчество Н. Г. Помяловского и его дилогия, обращенная к демократически настроенному читателю, раскрывали трагедию людей, так и не сумевших стать настоящими "новыми людьми". Причину драматизма судьбы своих героев Помяловский видел в том, что они предпочли личное благополучие борьбе с социальной несправедливостью, подчинились обстоятельствам. Такое понимание зависимости характера от обстоятельств раскрыто в повестях "Мещанское счастье" и "Молотов" (1861). В них автор показывает трагическую участь образованного пролетария Егора Молотова, осознавшего социальную несправедливость жизни, но под влиянием "подлой действительности" подавившего в себе желание преодолеть ее и избравшего путь "честной", "благонравной чичиковщины".

Молотов – сын слесаря, не наделенный природой никакими талантами, но трудолюбивый и честный – по воле судьбы (ранняя смерть отца) растет у одинокого старика-профессора. Казалось бы, читая книги в библиотеке, образовываясь, герой совершенствует свою природу. Однако когда приходит время сделать выбор, Молотов предается идее "государственного служения" и его наставником на новом поприще оказывается персонаж с "говорящей" фамилией Негодящев.

Помяловский, так же, как и Чернышевский, при всем различии их индивидуальных стилей, испытывает интерес к истории роста и формирования "нового человека", однако подробно останавливается только па начальном этапе жизни Молотова (конфликт с помещиком Обросимовым), пропускает период духовных исканий героя, спеша дать полноценную картину его мещанского счастья. Если Чернышевский на примере своих героев доказывает возможность преодоления обстоятельств и пагубного влияния среды, то Помяловский разрабатывает варианты истории "поглощения" человека средой. Рядом с фигурой Молотова Помяловский ставит Череванина – художника-разночинца. У Молотова и Череванина есть черты, которые роднят их с "новыми людьми" Чернышевского. Это люди, которые получили личную свободу благодаря собственной воле, они умеют трудиться и понимают нравственную и материальную пользу свободного от эксплуатации труда. Череванин так же, как и его друг, знает о существовании "новых людей", "лучшей жизни". "Ну, отчего ты не пристал к лучшим людям?" – спрашивает он Молотова. Один из героев дилогии стал на путь "честной чичиковщины", другой, признавая необходимость борьбы, скептически относится к возможности революционного переустройства мира.

В дилогии "Мещанское счастье" отчетливо просматривается то новое, что внес в поэтику романа Помяловский. Сам автор указывал на традиции Тургенева, видевшего в "романтическом" начале человека признак богатой, возвышенной натуры, вкладывая суждение об этом в уста Череванина ("Молотов"), обращенное к невесте Молотова Наде. Он намекает на сюжетные ситуации романов "Дворянское гнездо" и "Накануне", в которых никогда нс окажется пи Надя, ни се жених: "Ваше положение уже таково, что ничего грандиозного не должно случиться... в монастырь вы не пойдете, из окна нс броситесь, к Молотову не убежите и нс обвенчаетесь с ним тайно, – все это принадлежности высоких драм... У вас выйдет простенький роман с веселенькими псйзажиками вместо трагических событий". Если тургеневский роман "завязывался" любовной интригой, то в "Мещанском счастье" она только намечена, а в "Молотове" отнесена к концу повествования и рассказана иронически-пародийно. "Роман" героев только начинается, а Череванин уже предсказывает его развитие и финал. Изучение социальных условий, формирующих личность, анализ их и "приговор" несправедливо устроенной жизни – вот что составляет предмет изображения в повестях Помяловского.

Просветительская направленность дилогии, обусловленная ярко выраженной тенденцией, объясняет такой важный сдвиг в структуре произведения, как отказ от рассказчика (лишь в "Мещанском счастье" есть образ старика-рассказчика, умудренного опытом, который высказывает мнение о поступках Молотова). Утвержденная в дилогии позиция автора организует повествование в таком значительном для 1860-х гг. произведении, как "Очерки бурсы" (1862–1863). Авторская точка зрения вторгается в повествование и становится необходимым его атрибутом, а образ автора – его композиционном центром. По функции образа автора "Очерки бурсы" близки к "Губернским очеркам" Салтыкова-Щедрина, хотя структура последних гораздо сложнее, что объясняется задачей писателя дать социально-психологический "срез" типов русской предреформенной действительности.

"Очерки бурсы" – рассказ писателя о своем детстве, поднимающийся до больших социальных обобщений, разоблачающий пагубное воздействие бюрократической системы в сфере образования и воспитания молодого поколения. В быте, нравах бурсы, описанных в жесткой натуралистической манере, воссоздана атмосфера деспотизма, господствующая в России.

Со времени появления романа "Что делать?" до выхода в свет повести В. А. Слепцова "Трудное время" прошло всего два года. Изменились обстоятельства, нс оправдали себя надежды на социальную революцию. Все это наложило отпечаток на метод изображения "нового человека" у Слепцова. Эзопов язык повествования о "трудном времени" реакции был метко определен К. И. Чуковским как "тайнопись", которой пронизано все произведение. Главный герой повести Рязанов наделяется автором рахметовскими чертами: он занят тайной деятельностью, отказывается от личного счастья во имя революционного долга, испытывает неподдельный интерес к жизни народных масс. В ранней редакции повести Слепцов намекал на близость Рязанова и Рахметова и отмечал, что таких, как Рязанов, "сейчас с пяток наберется".

Однако герой Слепцова существенно отличается от Рахметова. Он лишен исторического оптимизма, которым наделен "особенный" человек и другие герои романа "Что делать?". Автор ослабляет в образе своего персонажа черты необычности и "особенности". Сохранив за Рязановым способности пропагандиста и полемиста, присущие Рахметову, Слепцов оставил в тени разговор о конспиративной подготовке грядущей революции. Решительно изменяет писатель и функцию принципа "семейственности", в рамках которого представали перед читателем "новые люди" у Помяловского и Чернышевского. На первый взгляд фабула повести "Трудное время" кажется традиционной: передовой человек, революционер пробуждает героиню, освобождает ее от иллюзий и ведет к разрыву с семьей, со средой, в которой она была воспитана и жила. Однако не любовь, как в романе Чернышевского, является силой, вдохновляющей Марию Николаевну на решительный поступок. В известной степени автор переосмысляет традицию романов Тургенева ("Рудин", "Накануне") и создает собственную концепцию жизни и характеров. Внешне сюжетная ситуация повести чисто тургеневская. Помещичья усадьба, "культурный" помещик Щетинин и его очаровательная жена. К ним в гости приезжает старый друг мужа, в которого влюбляется жена Щетинина. Все готово для традиционного треугольника. Но это лишь контуры старой схемы. Изменение мировоззрения героини происходит не под воздействием чувства любви (так строил свои сюжеты Тургенев), а в процессе познания ею жизни крестьянства и жесткой социальной пропаганды Рязанова. Отношения Рязанова, Щетинина и Марии Николаевны раскрываются на фоне и в связи с практикой народной жизни, поэтому так важны для Слепцова картины быта и нравов русской пореформенной деревни. Д. И. Писарев, отмечая новаторство Слепцова, метко дал подзаголовок "Сельские картины" своей статье

"Подрастающая гуманность", посвященной "Трудному времени", указав тем самым на важность именно этого аспекта изображения в повести. Неслучайно и главный герой произведения Рязанов утверждает, что "все зависит от условий, в которые человек поставлен: при одних условиях он будет душить и грабить ближнего, а при других – он снимет с себя последнюю рубашку". В этих словах прочерчена судьба Марии Николаевны, отказавшейся от спокойной и сытой жизни и взявшейся за трудное дело организации школы для крестьянских детей.

В конце 1860-х гг. в литературной критике и журналистике развернулась дискуссия о творчестве одного из ярких представителей демократической литературы Ф. М. Решетникове. Творчество этого писателя стало поводом к обсуждению вопроса о том, может ли "человек толпы" стать героем современной литературы. Русский роман и русская публицистика обратились к "коллективному, социальному человеку", чтобы показать, каких результатов может достигать общество при коллективных усилиях множества простых людей. Повесть Решетникова "Подлиповцы", представляла народ не как пеструю, безликую массу, не была простым протоколом, в котором нашли отражение факты реальной действительности. Свидетельством серьезного отношения художника к решению поставленной перед собой задачи показать рост самосознания человека "толпы" являются строки письма писателя Некрасову: "Я задумал написать бурлацкую жизнь с целью хоть сколько-нибудь помочь этим бедным труженикам <...> Вы не поверите, я даже плакал, когда передо мною очерчивался образ Пилы во время его мучений".

Структура повести основана на линейной композиции, воспроизводящей события в их хронологической последовательности. Поставленная реальными условиями проблема выживания заставляет подлиповцев действовать: они "отрываются" от родной почвы, понимая, что в движении, в "исходе" из прошлого бессознательного состояния их единственная надежда на будущее. Исследованию процесса сопротивления окружающей среде, борьбе с обстоятельствами и посвящена повесть Решетникова, который показал, как трудно, но неуклонно пассивное, стихийное отношение человека из народа к жизни сменяется вопросом "что делать?", раздумьями, критикой, поисками "где лучше". Решетников не скрывает, что у народа представления о счастье иллюзорны, он не знает пути к нему. Приобщение в конце повести детей Пилы и Сысойки к жизни трудовой артели художественно мотивировано всем ходом повествования и воспринимается как закономерный итог рассказа о судьбе молодого поколения подлиповцев.

Демократическая беллетристика 1860-х гг. стала реальным вкладом в русский критический реализм. Несмотря на то, что уже при жизни рассматриваемых писателей их произведениям было отказано в художественности, их называли воплощением "теории безобразия", они сыграли определенную роль в сближении искусства с действительностью, запечатлев важную тенденцию в развитии литературы. Беллетристам-шестидесятникам принадлежит первенство в утверждении художественной функции автора-исследователя, который свободно использует публицистику в целях мотивации сюжетной ситуации, поведения персонажа и т.д. Создавая образ героя, писатели раскрывали характер не столько в поступке, сколько предоставляя персонажу право высказаться самому. При этом значительную роль в характеристике героя автор отводил оценке "больной" среды, сформировавшей героя, а также страстной пропаганде идеи возможности преодоления ее сковывающего воздействия. В произведениях русских реалистов 1860-х гг. был художественно запечатлен тип "нового человека", поставившего перед собой цель социального преобразования общества. Ради этой цели писатели-шестидесятники использовали возможности "раскованного сюжета", требовавшего свободной композиции: в романическую повесть прорывается стихия очерка, обогащая ее новыми возможностями. Неслучайно в эти годы возрождается искусство очерка, обретающего подлинную художественность.

Стремление сблизить литературу с действительностью обусловило и такую важную черту поэтики произведений 1860-х гг., как увлечение натуралистическими зарисовками быта, использование жаргонов и диалекта в целях более яркого представления факта реальной жизни. Обращение к натуралистическим приемам объяснялось тем, что речь шла об уродливых сторонах жизни (антигуманные порядки бурсы, быт разоренной деревни), поэтому сознательное заострение внимания читателя на таких деталях решало важную просветительскую и воспитательную задачи.