Деформация

Термином "деформация" называются такие формальные изменения, охватывающие какой-либо компонент структуры, которые имеют место только в данном образовании, что обособляет этот компонент в системе языка. Например, под влиянием аканья исконное о в производящей основе слова калач (коло, колесо + ачь) изменилось в а [Фасмер], что привело к отрыву ее от родственных и в конечном счете к слиянию с суффиксом. Под влиянием аканья же в русском диалектном образовании голавль деформировалась производящая основа (голова) [Фасмер], что также послужило причиной опрощения этого слова и его обособления среди однокоренных производных.

В структуре слова может иметь место звуковой комплекс, представлявший в прошлом суффикс, который участвовал в образовании слова, но впоследствии деформировался настолько, что не стал совпадать ни с одним из известных русскому языку суффиксов. Так, в существительном заяц при сопоставлении с производным зайка сейчас выделяется элемент -ац, не встречающийся в качестве суффикса в других словах русского языка. Однако известно, что это существительное является общеславянским по происхождению: от заи (заяц) с уменьшительно-ласкательным суффиксом -есъ [Фасмер], лишь деформировавшимся в -ац.

Трансакцентация

Это такое явление, когда какой-либо из компонентов структуры меняет свое ударение (если речь идет о производящей основе) или акцентный потенциал (если речь идет об аффиксах). Так, ударение производных с сингулятивным суффиксом -ин (а) зависит обычно от акцентной кривой производящих существительных. Если последние имеют кривую А, они передают ее и соответствующим производным: ры́ба (в собир. знач.) — ры́жина; конфе́ты — конфе́тина. Если производящим свойственны иные акцентные кривые, в образованиях с данным суффиксом ударение падает на суффиксальный гласный: кирпи́ч (кривая В) — кирпи́чина; же́рди (кривая С) — жерди́на; солпы́ (кривая D) — солпи́на. Сравнивая теперь ударение в сингулятиве жемчу́жина с акцентной кривой существительного же́мчуг, видим, что оно не подходит под это правило, как будто даже разрушает его, создает иллюзию отражения каких-то иных закономерностей. В "Грамматике русского литературного языка" АН СССР 1970 г. на основе, в частности, этого примера формулируется даже правило о том, что в существительных с суффиксом -ин(а), мотивированных словами с акцентными кривыми не А, ударение может падать не только на этот суффикс, но и на предсуффиксальный (!) слог. На самом деле все объясняется тем, что существительное жемчуг еще в середине XVIII в. имело постоянное ударение на последнем слоге: жемчу́г, нитка жемчу́гу, жемчу́гом унизанный [Нордстет, 1780]. Поэтому и производное от него жемчужина (впервые отмечено в "Российском целлариусе") унаследовало акцентную кривую А с ударением на том же гласном. Однако в первой половине XIX в. трансакцентация в производящем существительном дала акцентную кривую С (же́мчуг, И.п. мн.ч. жемчуга́), что отмечено и "Словаре Академии российской" 1847 г.

В структуру производного может входить суффикс, участвовавший в образовании данного слова, но воспринимаемый в настоящее время с иной акцентной потенцией. Например, в современном русском литературном языке названия отвлеченных признаков с суффиксом -изн(а), образованные от имен прилагательных, имеют ударение на флексии: желтизна́, голубизна́, левизна́. Исключением являются только два слова: дешеви́зна и дорогови́зна. Однако в середине XVII в. круг исключений был шире, в частности, к ним относились криви́зна, крути́зна, прями́зна [Нордстет, 1780,1782]; ср. голуби́зна, наряду с голубизна́ в "Словаре Академии российской" 1895 г. С современным ударением указанные существительные впервые отмечены: кривизна́ в "Российском целлариусе" (С. 240), крутизна́ в "Словаре Академии российской" 1792 г., прямизна́ в "Словаре Академии российской" 1793 г.

Трансаффиксация (транссуффиксация и трансфлексация) и сокращение. Эти два явления взаимосвязаны, имеют место в одно и то же время и в одной и той же структуре, только относятся к разным ее компонентам, соответственно к аффиксам (суффиксам и флексиям) и производящим основам. Трансаффиксация и сокращение представляют собой одно из возможных проявлений процесса переразложения (если он совершается под влиянием выпадения из языка производящих слов соответствующих производных или под влиянием аналогии) и усложнения. Трансаффиксация заключается в образовании на базе старых аффиксов таких звуковых комплексов, которые совпадают с какими-либо из функционирующих в языке аффиксов. Это совпадение бывает полным (и тогда можно говорить о полной трансаффиксации) и формальным (что позволяет говорить лишь о частичной трансаффиксации). Термин "сокращение" обозначает уменьшение производящей основы при переразложении в пользу суффиксов, а обычной основы — в пользу окончаний. Например, существительное половина при сопоставлении его в современном языке со словом пол (полу) обнаруживает в своем составе суффикс -овин(а), который, однако, непосредственного участия в создании этого производного не принимал. Оно восходит к древнерусскому языку [Фасмер], где было образовано при помощи суффикса -ин (а) от существительного с основой на ъ — полъ. Этот ъ по закону открытых слогов чередовался с ов перед последующим гласным, в частности в суффиксе -ин(а). Отсюда и возникла форма половина (ср. древнерусские же верхъ — верховина, полъ — половица "половина"). Впоследствии — после падения редуцированных гласных и, следовательно, при утрате чередования ъ/ов и исчезновении формы полов — это ов стало восприниматься как часть суффикса -ин (а). Последний превратился в -овин (а) и совпал с суффиксом -овин(а), активно функционирующим в языке (штуковина, чепуховина).

В слове косточка сейчас выделяется не суффикс -к(а) (хотя исторически оно восходит к существительному костка), а -очк(а) (по соотношению с костью). Ср. образования непосредственно с суффиксом -очк(а): вазочка, ленточка. К этому случаю, видимо, можно отнести "издержки" целых словообразовательных типов с суффиксами субъективной оценки, когда отдельные производные лексикализуются, присоединяют к себе новые суффиксы аналогичного характера, а впоследствии выпадают. Вторичные производные начинают непосредственно соотноситься с производящими основами первичных, выпавших производных, что ведет к расширению второго суффикса субъективной оценки за счет первого.

Однако образующиеся звуковые комплексы могут лишь формально (по звучанию или написанию) совпадать с каким-либо существующим суффиксом, который фактически не участвовал и не мог участвовать в образовании данного слова или его формы. Так, существительные женщина и мужчина соотносятся сейчас со словами жена и муж, вычленяя в качестве суффикса элемент -щин(а). Исторически же эти существительные образованы от прилагательных на -ск- посредством суффикса -ин(а). Противоречие между современной и этимологической структурой заключается здесь и в том, что суффикс -щин(а) со значением лица (мужского или женского пола и даже общего рода) как элемент словообразовательной системы русского языка не существует и не существовал. Поэтому ни с исторической точки зрения, ни со стороны функционирования в современном русском языке этот суффикс не только не участвовал, но и не мог участвовать в образовании личных существительных. Здесь произошла лишь неполная транссуффиксация базового суффикса -ин(а).

Тут же следует указать на существительные, которые, будучи заимствованными, претерпели на русской почве процесс усложнения и стали восприниматься как производные от имеющихся в русском языке слов с тем или иным из существующих аффиксов. К числу их относятся, например: христи-ане (лат. christianus) по аналогии с древнерусскими древляне, поляне; грамот-ей по ассоциации с собственно русским богат-ей (греч. gramateus — писец, переписчик); полиц-ай по ассоциации с кисляй, жердяй (нем. Polizei — полиция).

Явления транссуффиксации и сокращения, которые представляют собой отражение исторических изменений в структуре слова, не следует смешивать с морфонологическим явлением наложения, при котором начальные гласные или согласные суффиксов, синхронно "накладываясь" на аналогичные конечные звуки производящих основ, внешне изменяют границы указанных компонентов. Так, в производном махновщина (Махно + овщин + а) апплицируется о, в словах героиня (герой + ин + я), пробоина (пробой + ин +а), убоина, сбоина, троцкизм (Троцкий + изм), чаинка (чай + инк + а), хвоинка и т.п. начальное и суффиксов накладывается на конечный; основ. Любопытно, что в таких же случаях в прошлом мог сокращаться начальный гласный суффикса. Об этом наглядно свидетельствуют словари XVIII и XIX вв.: водоройна (водороина) [Нордстет, 1780], закраина (закраина) [Словарь Академии рос., 1900], избоина (избоина) [Рос. целлариус], обойна (обоина) [Словарь Академии рос., 1847], пробойна (пробоина) [Нордстет, 1782], украйна (украина) [Словарь Академии рос., 1847]. Явление транссуффиксации, сочетающееся с сокращением, носит исторический характер; явление наложения, связанное с сокращением какого- либо из компонентов, — фактор, сопровождающий синхронное словообразование.

Примером трансфлексации, причем полной, может служить образование флексии -ый в рассмотренном слове вожатый при нулевом окончании в исконном производном вожатай. Аналогичного происхождения окончание -ий в древнерусских и старославянских производных с суффиксом -ъчий, ныне превратившимся в -ч- под влиянием прилагательных на-ий: ловчий, стряпчий, кормчий, зодчий (трепа-ч, стука-ч). Своеобразен случай трансфлексации окончания -а в собственном имени Энергия (< энергия < греч. ἐνέργεια) в результате появления собственного же имени Энергий. Окончание стало восприниматься не как обычная, а как синкретическая флексия, совмещающая чисто грамматическую и словообразовательную функции.