Человеческая природа
Человеческая природа – совокупность устойчивых, неизменных черт, общих задатков и свойств, выражающих особенности человека как живого существа, которые присущи человеку разумному во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса.
Идея о том, что человек имеет определенную неизменную природу, поначалу не вызывала в истории философии конкретных дискуссий. Важно было угадать, что представляет собой эта природа.
Однако идея стабильности человеческой природы оказалась подорванной изнутри – философы и политики вкладывали в это понятие диаметрально противоположное ОГЛАВЛЕНИЕ. Когда политик или социальный мыслитель пытается оправдать господствующий порядок, он, естественно, исходит из убеждения, что человеческая природа неизменна. Например, говоря о неизбежности экономической конкуренции, идеологи раннего капитализма подразумевали, что человек от природы стремится к наживе, обогащению. В противовес им социалисты изобличали конкуренцию как нечто искусственное, деформирующее человеческую природу, и были убеждены, что изначально в людях заложен альтруизм. Последний воспринимался как соприродный человеку.
Такое несовпадение точек зрения поневоле рождало подозрение: не есть ли философское определение природы условность? Нередко подразумевалось радикально иное значение самого выражения "человеческая природа". Например, классический либерализм уповал на изначально позитивную человеческую природу, на то, что политическая демократия, экономический успех, социальная стабильность и индивидуальное счастье суть составляющие единого процесса, предвосхищают друг друга и наступают параллельно; на то, что сила разума и рациональность человеческого поведения порождают естественную гармонию интересов; на то, что общественные изменения могут произойти без особых трудностей при условии устранения искусственных преград и благодаря способностям человека контролировать социальную и окружающую среду.
Однако либеральная утопия подверглась критике. Не логичнее ли допустить, что человеческую природу можно преображать? Ведь многое в человеческом естестве оказывается не врожденным, а благоприобретенным. Китайский философ Мэн-Цзы, констатируя сонриродную человеку доброту, пишет: "Человеческая природа подобна стремительному потоку; пустите его на восток – потечет на восток, пустите на запад – потечет на запад. Ей безразличны добро и зло, как воде безразличны восток или запад"[1]. Сян-Цзы, напротив, толкуя о злой природе, говорит: "Доброе в человеке – это благоприобретенное"[2].
Многие философы убеждены в том, что человек не имеет собственной фиксированной природы. Люди родятся пластичными и в ходе социализации оказываются предельно разными. Вольтер подчеркивал, что сельские жители имеют о человеке одно представление, король – совсем другое, священник – третье. "Если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, он очень бы ошибся: ведь если исключить из их среды Гоббса, Локка, Декарта, Бейля и еще весьма небольшое число мудрых умов, прочие создают себе странное мнение о человеке, столь же ограниченное, как мнение толпы, и лишь еще более смутное. Спросите у отца Мальбранша, что такое человек, он вам ответит, что это субстанция, сотворенная по образу Божьему, весьма подпорченная в результате первородного греха, но между тем более сильно связанная с Богом, чем со своим собственным телом, все усматривающая в Боге, все мыслящая и чувствующая в нем"[3].
Каждый человек, если следовать мысли Вольтера, видит человеческую природу сквозь призму собственной социальной или культурной роли. Но дело не только в этом. Биологически унаследованные задатки могут развиваться у человека в самых неожиданных направлениях. Человек, прежде всего, живое, природное существо. Он обладает пластичностью, несет на себе следы биогенетической и культурной эволюции.
Если сравнить дикую и домашнюю лошадь, можно отметить, что между ними есть различие. Но носит ли оно принципиальный характер? Ведь биологическая организация, повадки, видовые особенности окажутся, несомненно, одинаковыми. Возможно ли подобное рассуждение, если речь идет о сопоставлении дикаря- антропоида и современного человека? Тут обнаружится масса различий. Например, Фромм утверждает, что первоначально человек вообще не был хищником. Разрушительное в нем – это "благоприобретение" истории. Культура оставляет глубокий отпечаток не только на поведении человека, но и на его особенности как вида. Вот почему многие ученые, указывая на способность человека изменять самого себя, приходят к выводу, что никакой однажды преднайденной человеческой природы нет. Эту точку зрения поддерживают и антропологи, которые утверждают, что человеческая натура восприимчива к бесконечным пересотворениям, а внутренне устойчивое ядро может быть расколото, разрушено.
Представление о том, что человеческую природу можно радикально изменить, существовало и в религиозном сознании. Так, в христианстве возникло воззрение, согласно которому в результате нравственных усилий можно создать "нового человека". Облагораживание человека предполагает изживание устойчивых задатков Адамова потомка, присущих ему животности, разрушительных наклонностей, греховности.
Предположение, будто человеческая природа в качестве некой тотальности вообще отсутствует, укреплялось благодаря тому, что ученые выдвигали идею личности, которая создает себя, меняет себя, преображает себя. Столь разные философы, как, например, С. Кьеркегор, У. Джеймс, Л. Бергсон, Т. де Шарден, полагали: человек – творец собственной истории.
В целом подобная позиция характерна для мыслителей, отстаивающих тезис об абсолютном приоритете культуры, общественных форм жизни по отношению к природным предпосылкам человеческого бытия. В частности, среди структуралистов бытует убеждение, что человек есть слепок формирующих его культурных условий. Отсюда вывод: чтобы проникнуть в тайну человека, необходимо изучать те или иные структуры самой культуры, ибо индивид отражает их изменчивые формы.
Итак, человеческая природа как некая данность, безусловно, существует. Мы не в состоянии представить ее конкретную расшифровку, ибо она раскрывает себя в культурных и социальных феноменах. Человеческая натура, следовательно, не сводится к перечню каких-то устоявшихся признаков. Наконец, сама эта природа не является косной. Сохраняя себя в качестве определенной целостности, она, тем не менее, подвержена изменениям. Противоположное положение ("Человеческая природа беспредельно мобильна и не фиксирована") наталкивается на парадоксы. Представим себе, что человек как существо безграничен и бесконечно подвижен. Он создал некие институты, которые вполне отвечают его благополучию. Дальнейший импульс к пересотворе- иию утрачен. Человек вполне доволен общей жизненной ситуацией. Не означает ли это, что он полностью выявил собственный потенциал? Разумеется, нет. В таком случае человек оказался бы заложником или марионеткой жизненных обстоятельств. Именно эти обстоятельства стали бы его лепить. Формообразование человека было бы прерогативой общества, истории. Внутренняя способность к изменениям не получила бы реализации.
Но где же все-таки искать ответ на вопрос: какова человеческая природа? Философы обычно указывали на какой-либо доминирующий признак: разум, социальность, общение, способность к труду. Некоторые мыслители пытались выйти за пределы подобной "инвентаризации". То, что человек необычен для природного царства, казалось, ни у кого не вызывает сомнений. Вот почему его оценивали как особую форму жизни, которая похожа на другие формы, но вместе с тем принципиально отличается от них. Говорили о человеке как об особо организованном сознании, специфическом витке эволюции Вселенной. Однако на поверку оказалось, что все эти разнородные подходы все-таки не выходят за рамки понимания человека как особой формы жизни. Ведь и особым образом структурированное сознание не существует без живой плоти. Эволюция, в ходе которой рождаются косная и живая материя, мыслящий дух, не раскрывает в человеке никаких иных качеств, кроме тех, которые присущи живой одухотворенной материи.
Но вот парадокс: человек, несомненно, часть природы, он всей плотью и кровью принадлежит ей. В то же время естественные функции не выглядят у него органичными. Природные потребности нередко воспринимаются как искусственные. Это значит, что само по себе перечисление признаков по сути дела ничего не проясняет в определении человеческой природы.
Э. Фромм предлагает принципиально иной подход. Оценивая человека как особый род сущего, он подчеркивает, что не стоит приискивать все новые и новые признаки. Взглянем на ситуацию с других позиций, определим человека экзистенциально, т.е. через способ существования. Это, несомненно, впечатляющее открытие философии XX столетия. Сам Фромм признавался, что прилагательное "экзистенциальный" появилось у него независимо от философии человеческого бытия, при самостоятельном подходе к феномену человека. Последний остается частью природы, неотторжим от нее, хотя и понимает, что "заброшен" в мир в случайном месте и времени, осознает свою беспомощность, ограниченность своего существования. Человек – единственное животное, для которого существование – проблема: он ее должен решить, и от нее никуда нельзя уйти. Все, что есть в человеке, как бы отрицает само себя. Человек принадлежит природе и в то же время отторгнут от нее, это существо, которое не имеет своей ниши. Он наделен инстинктами, которые, однако, не выполняют роль безотказных стимуляторов поведения. Человек обладает фиксированными признаками, но они двусмысленны, ускользают от окончательных определений. Способы своего существования человек воспринимает трагически, и в то же время каждый индивид заново открывает в себе самом эту истину.
Видимо, следует согласиться с утверждением М. Шелера о принципиальной невозможности определения человеческой природы. Такая дефиниция означала бы отрицание свободы и многообразия человека.
Критерием морали выступает человеческая природа. Однако это не означает, что природа человека сравнима с электрическим прибором, которым можно измерить мораль с точностью лабораторного испытания. Здесь приходится принимать во внимание множество факторов, повлиявших в ходе истории на природу человека.
Человек всегда находится в незавершенном состоянии. Истинная природа человека раскрывается посредством тех действий, которые проявляют его человечность и приближают завершенность его возможностей. Именно такой была позиция Фомы Аквинского, утверждавшего, что человек не может достичь совершенства и счастья в этом земном мире.
Сравнивая на основании данного критерия морали действие с нормой, можно определить степень моральности индивида. Однако такой анализ требует тщательного исследования и здравого суждения. Прежде всего следует разбить исследуемое действие на составляющие его элементы, а затем сравнить каждый из последних с нормой морали. Эти элементы таковы: 1) суть действия; 2) мотив действия; 3) обстоятельства действия, отвечающие на вопросы: "кто?", "где?", "как часто?", "кому?"; 4) последствия или эффект действия.
При сопоставлении человеческого действия с нормой следует учитывать определенные принципы. Принцип конфликта обстоятельств означает, что если два противоречивых обязательства не могут быть выполнены, следует выбирать из них более важное. Принцип двойного эффекта подразумевает, что агент предвидит позитивные и негативные последствия действия и волен его совершить либо не совершать. Современные моралисты спорят о целесообразности принципа двойного эффекта, который следует соблюдать очень осторожно.
Концепция морального закона предполагает, что люди, как правило, понимают необходимость функционирования ряда запретов и именно это понимание (а вовсе не страх наказания) позволяет им соблюдать моральные законы (т.е. быть честными, правдивыми, уважающими чужую собственность и т.д.). Это означает, что все законы исходят от Бога (телеологическое обоснование) и, следовательно, являются естественными. Идею естественного закона защищали еще стоики, Цицерон и Фома Аквинский, и хотя сам этот термин в наши дни встречается довольно редко, ценность его с каждым днем возрастает в глазах человечества.
Естественный закон соответствует динамичной природе человека и является источником действий. Естественный закон есть моральная необходимость, навязанная индивиду его природой, стремящейся к добру и избегающей действительного зла. Каждое организованное общество вырабатывает позитивные законы, являющиеся приспособлением к социальной жизни естественного закона, общий принцип которого обязывает нас сотрудничать друг с другом при построении общества и достижении всеобщего добра.
Вопрос об изменяемости и неизменяемости естественного закона спорен. Если этот закон изменяем, то мораль относительна. Если же он неизменен, то мораль становится слишком жесткой, чтобы служить поводырем человечества. Возможно, следует избрать в этом вопросе промежуточный путь и нс обострять противоположность названных позиций. Естественный закон столь же изменяем и неизменен, как изменяема и неизменна природа человека.
Познание естественного закона зависит от познания человеческой природы. Позитивный закон обязательно требует санкций (ибо иначе он оказывается не законом, а простой рекомендацией). Такими санкциями могут быть наказания (тюрьма, штраф), а это означает, что позитивный закон требует негативных санкций. Следовательно, не существует никакой позитивной санкции, связанной с естественным законом.
Право можно определить как моральную силу, которая работает благодаря интеллекту и воле другого индивида, уважающего это право. Различные этические системы в соответствии со своей интерпретацией морального обязательства по-разному понимают сущность права. Понятие права состоит из четырех элементов: субъекта, предела, объекта и названия. Субъект права – индивид, который на что-то претендует. Предел права – другой индивид, который обязан уважать право и удовлетворять претензию на него. Объект права – это предмет, на который индивид претендует. Название права есть причина, оправдывающая претензию индивида на объект права. Так, например, права могут быть естественными и благоприобретенными. Первые можно считать истинными человеческими правами. Ограничения естественных прав налагаются обществом. Права лимитируются самой своей природой, когда они вступают в конфликт с правами других, а также конечной целью. Такие выражения, как "голос совести" и "совесть не позволяет", возникли не случайно. Это факты немедленного применения к конкретной ситуации некоторых этических принципов, привитых нам с детства или постигнутых в зрелом возрасте. Наиболее важным законом индивидуальной морали можно считать умение подчиняться голосу совести.