От чего болит голова у России

На протяжении ряда лет Всемирный Банк выражает обеспокоенность по поводу того, что Россия умышленно завышает роль перерабатывающих отраслей производства в структуре ВВП, занижая тем самым вклад в ВВП энергетического комплекса в целом и нефтегазового комплекса в частности. Для того чтобы оценить, насколько субъективна позиция Всемирного Банка в отношении российской экономики, проведем краткий ретроспективный анализ динамики промышленного развития России на примере трансформации системы ее управления. Если во времена СССР насчитывалось несколько десятков союзных министерств промышленности, то в начале XXI в. не осталось ни одного (!!!). Система управления промышленностью сжалась до уровня федеральных агентств в рамках Министерства, которое до недавнего времени называлось Министерством промышленности и энергетики, а ныне Министерством промышленности и торговли. Эти "довески" к промышленности, соединенные союзом "и", на самом деле уже давно масштабнее самой отечественной промышленности. Так что, увы, сегодня отечественная промышленность является "довеском" то к энергетике, то к торговле (причем преимущественно импортом).

Этих фактов можно привести очень много, но мы остановимся еще на одном, наглядно демонстрирующем, что беда заключается не только в качестве решения национальных экономических задач, но и в их постановке.

Так, член-корреспондент Г. Б. Клейнер, анализируя Послание Президента Федеральному Собранию 2004 г.^[1], отмечает, что вопрос о факторах и источниках экономического роста в России неизменно остается "за кадром". При этом Г. Б. Клейнер приводит "три показательных примера"^[2].

1. "Тщетно ...искать в Послании слово "промышленность”. Очевидно, экономический рост предполагается реализовать в каких-то иных, непромышленных подразделениях народного хозяйства".

2. "...Нет в Послании и слова “наука”... Создается впечатление, что развитие науки как специфической сферы (и, казалось бы, как всем известно – фундаментального фактора странового экономического роста в XXI в.) тоже не имеет для нашей страны самостоятельного значения. Не случайно науку как таковую в течение двух последних административных макрореформ “интегрировали” то с одним, то с другим навязанным ей сверху партнером: то с промышленностью, то с образованием...". Г. Б. Клейнер иронично отмечает: "В свете такой тенденции не будет удивительным, если после следующей реорганизации наука окажется в социальном блоке (на том, например, основании, что средний возраст доктора наук вплотную приблизился к пенсионному)!"

3. "Не будет обрадован и тот, кто станет искать в тексте Послания слово “предприятие". Оно встречается лишь дважды: первый раз в связи с требованием равенства условий налогообложения для предприятий, работающих в одной сфере, и второй – в контексте необходимости развития транспортной и портовой инфраструктуры".

Рассматривая эти три примера, Г. Б. Клейнер заключает: "Возникает предположение, что в представлении авторов Послания экономический рост создается не на предприятиях, не за счет применения наукоемких технологий, не на микроэкономической “земле”, а где-то наверху, в макроэкономических “небесах”, “там, за облаками”... И экономический рост наступит не тогда, когда предприятия будут производить и потреблять больше высококачественных товаров и услуг, а граждане – покупать товары и услуги конечного потребления (полагаем, что отечественных), а когда каким-то образом улучшится российский “экономический климат” и из неких чудодейственных облаков, пришедших из иных краев, на Россию прольется “золотой” (инвестиционный?) дождь".

С такой оценкой мы целиком и полностью согласны.

Таким образом, к сожалению, приходится констатировать, что позиция Всемирного Банка в отношении российской экономики не является предвзятой, и деградация системы промышленного развития в стране, сопровождаемая перманентными рейдерскими захватами промышленных территорий, продолжается. Говоря о рейдерских захватах промышленных территорий, включая сюда и официальную его составляющую, можно выделить два основных направления развития событий.

Во-первых, в лучшем случае выводятся активы предприятий в малые фирмы с целью максимально использовать имеющееся оборудование до полного его износа. Понятно, что захваченное таким образом оборудование в большинстве случаев морально износится гораздо быстрее, чем физически. В силу обозначенных выше ментальных причин хозяев бизнеса, рассчитывать на продолжение такого угасающего бизнеса вряд ли приходится.

Во-вторых, в худшем (и наиболее распространенном) случае речь идет о "перепрофилировании промышленных территорий", т.е. о продаже их под жилищную и т.д. застройку на месте разрушенного производства.

Таким образом, ментально значительная часть отечественных предпринимателей, еще со времен приватизации 1990-х гг., нацелена не на созидание чего-то нового, а на то, чтобы перераспределить то, что есть, и "отжать по полной программе".

Это болезнь отечественной экономики, сформировавшаяся на уровне мировоззрения нескольких поколений. Поэтому победить эту болезнь очень непросто, о чем разговор будет продолжен.

Следует признать, что, не сумев либо не стремясь перенять положительный опыт мирового научно-технического развития (вспомним примеры Юго-Восточной Азии, включая Китай и Индию), Россия очень активно включилась в финансовые игры, сопровождающие отрыв финансового сектора экономики от реального. (Подробный анализ этой самой большой проблемы современности в мире еще предстоит.)