Возможен ли свободный выбор?

Свобода представляется многим чем-то самоочевидным. Каждый человек, задумавшийся над своим предназначением, не сомневается в том, что при любых обстоятельствах способен возвыситься над самим собой и обстоятельствами. Все зависит от его духовных усилий, напряжения воли. Если он захочет, то свобода окажется его союзницей. Но так ли это?

Г. Гегель утверждал, что свобода сопряжена с необходимостью. "Свобода, которая нс имела бы внутри себя никакой необходимости, и одна лишь необходимость без свободы – суть абстрактные и, следовательно, неистинные определения. Свобода существенно конкретна, вечным образом определена внутри себя и, следовательно, вместе с тем необходима"^[1].

Можно ли говорить о свободном выборе со стороны индивида, если, например, сторонники психоанализа доказывают, что поведение человека "запрограммированно" впечатлениями детства, вытесненными впечатлениями, подавленными вожделениями? Допустим, в младенческие годы какая-то девочка пережила сильную психологическую травму, которая оставила след в ее психике и оказывает воздействие на поведение теперь уже взрослого человека. Любой поступок, даже самый сокровенный и самый стихийный, если верить неофрейдистам, можно предсказать, объяснить заранее, доказать его неотвратимость. Что же остается тогда от человеческой свободы?

Сегодня немало пишут о том, что поведение человека весьма сильно зависит от господствующей культуры. Многое оказывает воздействие на наше сознание. Как же можно проявить собственную уникальность? Возможно, мы только полагаем, будто у нас есть идеалы, а на самом деле они взяты из наличной культуры, некритически восприняты нами. Как же рождается свобода?

Многие современные мыслители с большой тревогой пишут о таком феномене современной культуры, как индустрия сознания. Личность утрачивает свою самобытность, потому что господствующая культура, опираясь на мощные средства массовой коммуникации, буквально впечатывает в сознание человека те или иные мыслительные и нравственные стандарты.

Всегда, например, считалось, что предельная свобода индивида находит свое отражение в акте самоубийства. Человек настолько свободен, что может добровольно уйти из жизни. Этот поступок требует внутренней концентрации сил, отчаянной решимости, даже мужества. Но вот религиозно настроенный философ Габриэль Марсель пришел к выводу, что здесь не все так просто. В наши дни средства психологического нажима на личность столь изощренны, тонки, неуловимы и вместе с тем так действенны, что и этот акт вовсе не воплощает теперь свободной воли индивида.

Можно, например, по словам Марселя, подтолкнуть к трагической грани человека, полного желания жить. Многочисленные сериалы с убийствами и насилием способны вызвать в человеке готовность расстаться с этим миром и даже внушить ему, будто он вынес приговор себе обдуманно, самостоятельно, без всякой подсказки. Напротив, изверившегося, отчаявшегося субъекта, задумавшего уйти из жизни, как утверждает Марсель, нетрудно с помощью тех же манипулятивных приемов уверить в том, что такой поступок невозможен с моральной точки зрения. И в этом случае человеку будет казаться, что свое решение он принял без всякой подсказки, хотя на самом деле и здесь произошло насилие над его личностью.

Может быть, нам только кажется, что у нас есть свободная воля, а в конкретном поведении обнаруживаются лишь общепринятые стандарты? Неслучайно психологи считают, что, воздействуя на подсознание человека, можно заставить выпрыгнуть его в окно. Если возможности манипулирования сознанием столь безграничны, то какой смысл толковать о свободных идеалах?

Самое поразительное и интересное состоит, пожалуй, в том, что у любого манипуляторского механизма есть пределы. Можно загипнотизировать человека и заставить его совершать всякие забавные поступки. Он будет рыть яму, играть с куклой, убирать мусор. И все это по внушению гипнотизера. Но вот парадокс: даже в гипнотическом состоянии человек не нарушит те нравственные устои, которые у него есть. Выходит, ценности – это какой-то глубинный, стабильный пласт нашей психики. Возможно, именно здесь, через выбор абсолютов, святынь, реализуется наша свобода.

Спрашивая "Свободен ли человек?", важно пояснить, о чем идет речь – о политическом положении или о внутреннем самоощущении. Человек, закованный в кандалы, крайне стеснен в своих поступках. Но его гордый дух, возможно, непреклонен. Известный писатель, который долгие годы провел в тюрьме, рассказывал, что он никогда не чувствовал себя таким внутренне независимым и свободным, как в камере. Парадокс? Однако согласимся: свобода – это состояние духа. Иному индивиду никто не чинит препятствий, он волен распоряжаться собой, однако вопреки счастливым обстоятельствам добровольно закабаляет себя.

Итак, свобода – это философское понятие, отражающее неотъемлемое право человека реализовать свою человеческую волю. Вне свободы человек не может реализовать богатство своего внутреннего мира и своих возможностей.

Многие мудрецы разных эпох размышляли о человеческой свободе. В прошлом веке было сделано множество поразительных теоретических открытий, которые заставили по-новому взглянуть на эту проблему. Социальные мыслители засвидетельствовали: прежде чем пользоваться свободой, надо получше осознать, что она собой представляет. В противном случае можно получить длительные и глубокие разрушительные последствия.

Издревле человека, стремившегося обрести свободу, казнили, подвергали изощренным пыткам, предавали проклятиям. Но никакие кары не могли погасить его свободолюбия. Сладкий миг свободы нередко оценивался дороже жизни. На алтарь свободы брошены бесчисленные жертвы. Так, может быть, история человечества и есть дорога к свободе, мучительный путь освобождения от оков?

Свобода – одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей. Однако самые радикальные умы прошлого, выступавшие в защиту этой святыни, нередко обнаруживали робость и половинчатость в ее определении. Ратуя за свободу, они, тем не менее, полагали, что свобода не абсолютна. Предоставьте индивиду право распоряжаться собственной судьбой – и наступит век хаоса. Ведь в человеке сильны инстинкты своеволия, разрушительности и эгоизма. Свобода, безусловно, хороша, но замечательно, когда человек добровольно подчиняется общей воле, сознательно умеряет собственные порывы.