Альтернативные методы объяснения в социально-гуманитарном знании

Дедуктивно-номологическая модель объяснения вызвала критическое к себе отношение со стороны представителей общественных и гуманитарных наук, в особенности историков и социологов.

Некоторые представители гуманитарного знания утверждали, что уникальные исторические события, конкретные действия людей в истории невозможно подвести под общие законы, которые по самой своей природе должны абстрагироваться от всего конкретного, частного и индивидуального. Такая позиция разделялась представителями неокантианства Г. Риккертом и В. Виндельбандом, а также сторонником философии жизни В. Дильтеем.

Такая позиция получила дальнейшее развитие в философии науки XX в. Так, канадский философ У. Дрей (р. 1921) заявлял, что задача рационального исторического объяснения заключается в установлении связи между убеждениями и мотивами людей, с одной стороны, их поступками, действиями и поведением – с другой. По мнению У. Дрея, применение законов для объяснения действий людей в обществе навязывает истории ненужный детерминизм. Как считает У. Дрей, историки никогда не обращаются к законам и не знают, что представляет собой исторический закон.

Некоторые исследователи считают, что законы, о которых может идти речь в социально-гуманитарном познании, во-первых, относятся к индивидуальной или социальной психологии, во-вторых, оказываются тривиальными, т.е. выражающими простейшие связи, в-третьих, они известны каждому грамотному человеку и являются для него само собой разумеющимися.

Так, К. Поппер утверждает, что в истории "есть множество тривиальных универсальных законов, которые мы принимаем без доказательств. Эти законы практически не представляют никакого интереса и абсолютно не способны внести порядок в предмет исследования".

Поскольку закон характеризует общее, регулярное, повторяющееся в отношениях между объектами, не вызывает сомнения, что далеко не всякое индивидуальное поведение можно подвести под закон. Тем не менее жизнь любого общества подчиняется социальным законам, которые, однако, хотя и носят объективный характер, принципиально отличаются от законов природы.

Во-первых, законы общества проявляются только через деятельность людей и являются выражением результатов этой деятельности.

Во-вторых, деятельность людей всегда мотивирована, а в самом процессе деятельности воплотились их цели, интересы и воля. Именно этот субъективный аспект механизма социальных законов и формирует возможность социальной свободы.

В-третьих, такая разновидность социальных законов, как законы истории, связаны с большими трудностями в отношении их проверки в виду невозможности повторения событий прошлого.

Действительно, законы истории носят ретроспективный характер в том смысле, что их выявление базируется на эмпирическом материале исторического прошлого. Г. И. Рузавин выделяет еще одну характеристику законов истории, отмечая, что они часто связаны "с индивидуальными пристрастиями, убеждениями и мнениями историка".

Вряд ли это справедливо. Во-первых, индивидуальные мнения и пристрастия оказывают влияние не только на исследования историка, но и на специалистов других отраслей науки, в первую очередь социально-гуманитарных. Во-вторых, характеристика Г. И. Рузавина относится не к законам истории как таковым (т.е. объективным, повторяющимся, необходимым связям в системе исторического процесса), а к их отражению (верному или неверному) в теоретических выводах историка.

К. Гемпель характеризовал дедуктивно-номологическую модель как единственно возможную схему объяснения. В статье "Функции общих законов истории" он пытался доказать, что "общие законы имеют достаточно аналогичные функции в истории и в естественных науках, что они образуют неотъемлемый инструмент исторического исследования". Он признает, что "большинству объяснений, предлагаемых в истории или социологии, не удается включить явные утверждения о предполагаемых общих закономерностях".

К. Гемпель соглашается с тем, что иногда эти закономерности или гипотезы относятся к индивидуальной и социальной психологии и известны каждому, а поэтому явно не формулируются. В то же время многие гипотезы и предположения, лежащие в основе объяснения, часто очень трудно сформулировать явным образом и с достаточной точностью. "Тем не менее, – утверждает К. Гемпель, – в истории, как и везде в эмпирических науках, объяснение явления состоит в подведении его под общие эмпирические законы".

К. Гемпель и его соавтор П. Оппенгейм были против включения целей и мотивов поведения людей в историческое объяснение. Такие цели и мотивы они предложили "отнести к антецедентным условиям мотивационного объяснения, и, на этом основании, устранить формальное различие между мотивационным и причинным объяснением". Однако различие между мотивационным и причинным объяснением "исчезает" только с точки зрения формальной логики: оба объяснения описываются одним типом сложного суждения – условного, которое характеризует связь антецедента и консеквента по схеме:

если р, то q,

где р – суждение, характеризуемое как антецедент – предшествующее суждение, описывающее предшествующее событие, a q – суждение, характеризуемое как консеквент – суждение, описывающее последующее событие.

Однако в содержательном плане мотивационное и причинное объяснения существенно различаются, и именно вследствие различия между ними возникли альтернативные модели и методы объяснения.

Интенциональные модели (от лат. intention – стремление) основаны на выявлении стремлений, намерений или мотиваций действующих субъектов при объяснении истории. Такого рода модели главной задачей имеют раскрытие интенций людей. Поскольку эти модели позволяют непосредственно установить связь между мотивами и реальными поступками людей путем проверки различных гипотез, постольку эти модели можно использовать для объяснения поведения как исторических деятелей, так и обычных людей. Интенциональные объяснения находят широкое применение в психологии, социологии, педагогике, юриспруденции и других науках.

Телеологические объяснения (от греч. telos – цель, logos – учение) основаны на выявлении цели, смысла и намерений в деятельности людей. Такого рода объяснения использовались еще Аристотелем в рамках финалистских, или телеологических, представлений, которые были призваны выявить сущность целесообразной деятельности не только человека и живых организмов, но и явлений неживой природы.

Понятие энтелехии (от греч. entelecheia – то, что содержит в себе цель) рассматривалось Аристотелем как скрытая цель, заложенная в природе. При помощи этого понятия стремились объяснить переход возможности в действительность. Энтелехия выступала в форме телеологического объяснения, которое противопоставлялось каузальному (причинному) объяснению.

Классическое естествознание XVII–XVIII в. стремилось выявить общие законы естествознания, прежде всего на основе причинных объяснений (галилеевская традиция). Логические позитивисты признали стандартной дедуктивно-номологическую модель. Телеологические объяснения в позитивистском варианте философии науки рассматривались в качестве вспомогательного и эвристического средства исследования.

Так, К. Гемпель и П. Оппенгейм считали, что одна из причин применения телеологических объяснений в биологии заключается в их плодотворности как эвристического средства исследования. Однако они настаивали на том, что "в социальных науках не менее, чем в физических, подведение под общие закономерности совершенно необходимо для объяснения и теоретического понимания любого явления".

Во второй половине XX в. наблюдается возрождение интереса к аристотелевской традиции телеологических объяснений в исторических и социально-гуманитарных науках. Так, в телеологических объяснениях наиболее подходящей формой, учитывающей цели и стремления действующего субъекта, некоторые исследователи считают практический силлогизм. Выдающийся финский логик Г. X. фон Вригт считал, что "именно практический силлогизм является той моделью объяснения, которая так долго отсутствовала в методологии наук о человеке и которая является подлинной альтернативой модели объяснения через закон".

Структура практического силлогизма включает следующие элементы:

– большая посылка – цели действия;

– меньшая посылка – средства достижения цели;

– заключение – утверждение, что только при действии в соответствии с посылками, т.е. при правильном учете целей и средств ее достижения можно надеяться на успех действия.

Исследователями отмечается, что практический силлогизм не является доказательным рассуждением, однако он выступает в качестве важного средства для анализа объяснения в социально-гуманитарных науках.

Функциональные объяснения применяются тогда, когда приходится выяснять роль и функцию какого-либо элемента или подсистемы элементов в целостной системе, например, органа в живом организме или института или учреждения в системе общественного устройства государства.

Такое объяснение по существу представляет собой ответ на вопрос "Для чего?". Функциональные объяснения стали широко применяться прежде всего в биологии. Стимулом их развития стало создание Ч. Дарвином эволюционной теории, в рамках которой было установлено, что целесообразные изменения в структурах и функциях живых систем можно рационально объяснить адаптацией, или приспособлением, организма к изменяющимся условиям внешней среды.

В XX в. новый импульс функциональным объяснениям придало возникновение общей теории систем и синергетики. В рамках этих концепций активно использовались понятия цели, функции, целенаправленного развития и другие для функционального объяснения сложных самоорганизующихся систем. Именно к таким системам относятся социальные и гуманитарные системы. Сторонники институционализма в социологии и экономике (Р. Мертон, Т. Парсонс и др.) используют такие объяснения для выяснения роли и функций различных институтов в развитии общества. На этом типе объяснений основан широко распространенный в социологии структурно-функциональный анализ.

Нормативные объяснения основаны на выявлении роли норм как детерминирующего фактора поведения людей в обществе. Нормативная модель объяснения является альтернативой к доминирующей в методологии науки дедуктивно-номологической модели потому, что опирается именно на установленные в обществе правила и нормы. В свою очередь, эти правила и нормы принципиально отличаются от законов, имеющих регулярный и устойчивый характер тем, что такие правила и нормы устанавливаются людьми и носят исторический (изменяемый) характер.

По мнению ряда исследователей, дедуктивно-номологическая модель лучше всего подходит для исследований в рамках естественных наук. Поведение людей не столь жестко детерминировано, как природные явления, и поэтому для исследования человеческого поведения целесообразно использовать нормы и правила общества, которые предоставляют свободу человеку в рамках принятых норм.

Таким образом, все альтернативные модели:

– используются прежде всего для исследований в социально-гуманитарных науках;

– акцентируют внимание на специфических особенностях человеческой деятельности, формирующей систему социальных отношений;

– исследуют роль и место субъективных факторов, социальных целей и норм в исторических процессах;

– опираются на глубокую взаимосвязь между объяснением и пониманием.