Адвокатура и правозащитное движение

Органическая связь адвокатуры как правозаступничества с правозащитным движением представляется очевидной. Адвокатура, лишенная правозащитной компоненты, лишается значительной части своего смысла в качестве общественного служения. В свою очередь, правозащитная деятельность, лишенная адвокатской поддержки, оказывается недостаточно подкрепленной юридической аргументацией, точной правовой квалификацией фактов, профессиональной процессуальной поддержкой.

Разумеется, в советское время добиться оправдательных приговоров в отношении диссидентов было немыслимо, поскольку вопрос об их осуждении решался в ЦК КПСС еще до начала судебного процесса. В постановлении КС РФ по "делу КПСС" отмечалось: "Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах — зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей... Так продолжалось десятилетиями". Среди материалов данного дела были и протоколы заседаний политбюро ЦК КПСС, на которых решались судьбы А. Д. Синявского, Ю. Даниэля, В. К. Буковского, А. И. Гинзбурга и других правозащитников. "Задолго, иногда за несколько недель до суда, — писал В. К. Буковский, — решали они, кого сажать, а кого миловать, нимало не стесняясь записанного в конституции принципа независимости судей. Даже санкции на обыски получали в ЦК, а не в прокуратуре"1. Например, глава КГБ СССР Семичастный и Генеральный прокурор СССР Руденко задолго до начала процесса, 23 декабря 1965 г., докладывали в ЦК КПСС: "...

Представляется целесообразным дело Синявского и Даниэля рассмотреть в открытом судебном заседании Верховного Суда РСФСР и осудить преступников за изготовление и распространение литературных произведений, содержащих клеветнические измышления на советский государственный и общественный строй, по части 1 статьи 70 УК РСФСР к лишению свободы". Позиция же защиты строилась, прежде всего, на том, что "литературная форма произведений, вменяемых Синявскому и Даниэлю, со своей стороны свидетельствует о том, что ими вовсе не преследовались те социально-политические цели и намерения, в которых их обвиняли. Это была, как правило, форма фантастического или сатирического гротеска, постановление героев в какие-то нереальные, неправдоподобные, заведомо надуманные, иногда фантастические ситуации. Такая форма произведений практически непригодна для политической "пропаганды и агитации".

Очевидная предопределенность приговоров диссидентам не останавливала, однако, их адвокатов: С. В. Калистратову, Д. И. Каминскую, С. Ария, Б. А. Золотухина, Ю. М. Шмидта и др. Они видели свою задачу не только в том, чтобы быть рядом с подзащитным, поддерживать его, но и ясно показывать всю антиконституционность преследования людей за их убеждения, делая достоянием общественности происходящее за закрытыми дверями "открытых процессов". Власти пытались "договариваться" с адвокатами, запугивали их, а когда и это не помогало, руками руководства адвокатуры отстраняли их от участия в политических процессах, изгоняли из коллегий.

Предельно откровенную оценку адвокатской защиты по одному из политических дел можно найти в частном определении Ташкентского городского суда (1970): "Адвокат Каминская в открытом судебном заседании утверждала, что каждый человек может самостоятельно мыслить, что убеждения и мнения не могут повлечь за собой уголовной ответственности и на этом основании просила об оправдании подсудимых". Президиум Московской городской коллегии адвокатов (МГКА) не решился исключить Д. И. Каминскую из МГКА, как ранее поступил в отношении Б. А. Золотухина, но объявил ей выговор за то, что она "не выявила свою гражданскую позицию и не осудила взглядов своих подзащитных". Тогда же она была лишена "допуска" к ведению политических дел.

Суть системы "допуска", существовавшей вне какой-либо связи с законом, заключалась в том, чтобы к ведению дел, расследуемых КГБ (политические дела, валютные и др.), допускать только "благонадежных" адвокатов. "Допуск" обычно давался членам президиума коллегии; кроме того, в каждой юридической консультации его получал заведующий, секретарь партийной организации и еще несколько адвокатов-партийцев. Причина существования системы "допуска" заключалась не в необходимости защиты информации, составляющей государственную тайну, а в маниакальном стремлении тоталитарного государства к контролю любых публичных выступлений, в том числе в зале суда.