Новое время — новая внешняя политика
Как же все эти грандиозные духовные, социальные и экономические перемены сказались на международных отношениях? Самым непосредственным образом;
1. Международные отношения впервые стали действительно всемирными.
2. Международная политика стала придатком европейской политики - судьбы мира решались горсткой великих европейских держав, в то время как неевропейские страны и народы (равно как, впрочем, и малые европейские страны) ровным счетом ничего не значили, будучи всего лишь объектом гегемонистских устремлений великих держав.
3. Радикальным переменам подверглась структура международных отношений, особенно в Европе. Мелкие феодальные сеньориальные владения, как и огромные феодальные империи постепенно ушли в прошлое; им на смену пришли национальные государства, которые и стали главным субъектом международных отношений Нового времени.
4. Внешняя политика постепенно все больше обуржуазивалась, становясь буржуазной не только по целям, но и по методам.
Капиталистическая эпоха впервые установила прямую и непосредственную зависимость между уровнем экономического развития государства и уровнем его военной мощи и, следовательно, ролью, которое оно играет па международной арене. Более того, именно в Новое время государство начало активно использовать экономические рычаги для достижения своих внешнеполитических целей [1]
Все эти обстоятельства обусловили рост значения экономики в международных отношениях. XIX в. явил миру великую державу нового типа — Великобританию, чья сухопутная армия была ничтожна, но которая добилась преобладающего влияния на международные дела благодаря сугубо экономическим факторам — торговле, инвестициям, мореплаванию, промышленности, финансам. Более того, начиная с XIX в. гегемоном в международных отношениях мог быть только гегемон в мировой экономике.
Военная мощь оставалась важнейшим инструментом внешней политики на протяжении всего Нового времени, однако способы ведения вооруженной борьбы изменились радикальным образом. Новое время унаследовало от Средних веков чрезвычайно отсталую производственную базу, а результатом отсталого производства была, разумеется, отсталость военного дела.
Хотя XVII—XVIII вв. дали много военных гениев — таких как Густав II Адольф, Джон Черчилль Мальборо, Евгений Савойский, Анри де Ла Тур д'Овернь (Тюренн), Александр Суворов, Наполеон Бонапарт — тем не менее военно-технический уровень даже самых передовых европейских армий изменился за эти два века мало. Соответствующей была и военная организация великих военных держав: о заблаговременной подготовке театра военных действий, прокладке стратегических коммуникаций, заблаговременной подготовке планов будущих войн тогда и не думали.
Однако в XIX в. с началом промышленного переворота фантастические изменения произошли и в военном деле. В XIX столетие Европа вступала с кремневыми ружьями, гладкоствольными пушками, стреляющими ядрами, и парусными фрегатами; в XX в. — с пулеметами, дредноутами и автомобилями. Молодецкие штыковые удары остались лишь в романах; в настоящей же войне победу стала определять — отныне и навсегда - огневая мощь.
Изменилось и соотношение между сухопутной и морской военной мощью, между армией и флотом. Флот — специфический вид вооруженных сил. С древнейших времен и до наших дней флот — это очень дорогое удовольствие; вооружить одного солдата было всегда намного дешевле, чем одного матроса. Однако флот компенсировал эти расходы за счет своих повышенной мобильности и огневой мощи.
Господство на море (при сравнительно слабых сухопутных силах) порождало и новую военную стратегию — стратегию изнурения, доказавшей в ходе многочисленных войн, которые вела Британия па протяжении Нового времени, свое превосходство над стратегией сокрушения, которой придерживались враги Англии (от Филиппа II до Адольфа Гитлера).
Новое время, таким образом, внесло свои нюансы в извечную дихотомию морских и сухопутных держав. Если в предшествующие эпохи морские державы неизменно терпели поражение в борьбе с сухопутными державами (Афины — Спарта, Тир Империя Александра Македонского, Карфаген — Рим, Новгород Москва), то реалии Нового времени коренным образом изменили эту тенденцию. Разгром Непобедимой армады (1588 г.), поражение Испании в войне с Нидерландами (1648 г.), поражение Франции в Войне за испанское наследство (1700—1714 гг.) — все это свидетельствовало о том, что морские буржуазные нации начинают брать верх в борьбе с аграрными феодальными сухопутными державами.
Но менялись не только средства, но и цели войн. Новое время подарило миру торговые и колониальные войны, в то время как столь традиционные для Средневековья династические войны (такой войной, в частности, была Столетняя война) постепенно уходили в прошлое.
При этом коренным изменениям подверглось не только военное, но и дипломатическое искусство. На протяжении большей части рассматриваемого периода дипломатия (где продолжали безраздельно господствовать монархи и аристократы) весьма напоминала придворную интригу — даже в том случае, когда дипломаты действовали в интересах нового правящего класса, буржуазии. Однако начиная со второй половины XIX в. на первый план стали выдвигаться дипломаты нового типа, такие, как Отто фон Бисмарк, Бенджамин Дизраэли и Сергей Юльевич Витте, которые научились искусно использовать прессу, общественное мнение и парламенты для достижения своих внешнеполитических целей.
Выводы
Все эти грандиозные перемены в международных делах произошли, разумеется, далеко не сразу. Буржуазная революция в международных делах пробивала себе дорогу постепенно, с многочисленными попятными движениями. И все же итог Нового времени представляется однозначным: победив первоначально в наиболее передовых странах Европы и Северной Америки, капитализм начал распространять свои порядки на весь земной шар, вовлекая в мировую политику все без исключения страны и народы мира.