А. Уайтхед. Наука и современный мир[1]
УАЙТХЕД Алфред Норт (1861, Ремсгейт – 1947, Кембридж, Массачусетс) – англо-американский философ и математик; с 1924 г. – профессор Гарвардского университета; один из виднейших представителей неореализма, на почве которого он создал критическую натурфилософию, позднее дополненную им конструктивной метафизикой. Западноевропейская философия представляет собой, по его мнению, "ряд подстрочных примечаний к Платону". Уайтхед написал (совместно с Расселом) "Principia Mathematica". В своем основном метафизическом произведении "Process and reality. An essay in cosmology" (1929) рассматривает объекты как неизменные и как "атомистические кирпичики природы", являющиеся только признаками и свойствами становления. Все существующее представляет собой своего рода организмы; сущность же организмов лучше всего обнаруживается в единичных электронах и единичных живых существах (coincidentia oppositorum); в пространстве, находящемся между ними, царит беспорядок.
Основные труды: "Символизм, его смысл и действие"; "The Function of Reason. Princeton"; "Nature and Life"; "Essays in Science and Philosophy"; "Избранные работы по философии".
Глава 9. Наука и философия. Техническое словосочетание "субъект-объект" является плохим обозначением фундаментальной ситуации, которая раскрывается в опыте. В действительности это напоминает аристотелевский термин "субъект-предикат". Он уже предполагает метафизическую доктрину разных субъектов, определяемых посредством частных предикатов. Это есть доктрина субъектов, каждый из которых имеет особый мир опыта. Если принять данное положение, то невозможно избежать солипсизма. Суть дела состоит в том, что термин "субъект-объект" указывает на фундаментальную сущность, лежащую в основе объектов. "Объекты", понятые таким образом, являются лишь аналогиями аристотелевских предикатов. Первоначальная ситуация, открывающаяся в познавательном опыте, – "я – объект среди других объектов". Под этим я подразумеваю, что первичным фактом является безличный мир, трансцендирующий "здесь и теперь" я объекта, а также трансцендирующий "сейчас" пространственного мира одновременной реализации. Этот мир включает в себя актуальность прошлого и ограниченную потенциальность будущего, взятую вместе со всем миром абстрактной потенциальности, областью вечных объектов, которые трансцендируют реальный процесс реализации, находят аналоги с ним, сравнивают себя с ним. Я объект как осознание "здесь и теперь" сознает свою принадлежность к опыту, который конструируется внутренней отнесенностью к миру реальности и к миру идей. Но я объект, конституированный таким образом, находится в мире реальностей и проявляет себя как организм, требующий внедрения идей, чтобы закрепить свой статус в мире реальностей. Этот вопрос о сознании должен быть оставлен для рассмотрения в другом месте.
Выдвинутое в ходе настоящей дискуссии положение указывает, что философия органической природы должна начинаться с позиций, которые противоположны материализму. Материализм начинается с признания независимого существования субстанций, материи и сознания. Материя подвержена изменениям внешних отношений передвижения, а сознание подвержено изменениям созерцаемых им объектов. В материалистической теории существует два вида независимых субстанций, каждый из которых определяется присущими ему свойствами. Органическая философия принимает за отправную точку анализ процесса реализации событий, расположенных во взаимосвязанном сообществе. Событие является единством реальных вещей. Возникающая устойчивая структура представляет собой стабилизацию возникшего достижения, благодаря чему она сохраняет свою идентичность в ходе всего процесса. Следует отметить, что устойчивость не есть первичное свойство за пределами себя, это устойчивость внутри себя. Я имею в виду, что устойчивость является свойством, находящим свою структуру воспроизводимой во временных отрезках целого события. Именно в этом смысле тотальное событие несет в себе устойчивую структуру. Существует внутренняя ценность, тождественная для целого и его последовательных частей. Познание представляет собой возникновение в определенной индивидуализированной реальности общего субстрата деятельности, содержащего в себе возможность, действительность и цель.
К органической концепции мира можно прийти и в том случае, если мы начнем с фундаментальных понятий современной физики, а не психологии и физиологии, как это было сделано выше. В силу того, что я занимался математикой и математической физикой, я пришел к своим убеждениям именно этим путем. Математическая физика предполагает в первую очередь существование электромагнитного поля, которое заполняет пространство и время. Законы, которые описывают это поле, являются нс чем иным, как условиями, наблюдаемыми в общей активности мирового потока, так как он индивидуализирует себя в событиях. Физике присуща абстракция. Эта наука игнорирует то, чем являются вещи сами по себе. Их сущности рассматриваются лишь в отношении к внешней реальности, точнее говоря, в отношении их аспектов в других вещах. Но абстракция не останавливается на этом; она рассматривает аспекты других вещей как изменяющиеся пространственно-временные параметры в жизненной истории этих других вещей. И здесь входит в науку внутренняя реальность наблюдателя; я имею в виду то, что интересует наблюдателя. Например, тот факт, что он видит красное или голубое, входит в научные положения. Но само красное, которое видит наблюдатель, в действительности не входит в науку. То, о чем идет речь, представляет собой лишь различие опыта, благодаря которому наблюдатель видит красное, и всеми другими видами опыта. Соответственно, внутренний мир наблюдателя служит лишь тому, чтобы фиксировать самотождественные индивидуальности физических сущностей. Эти сущности рассматриваются только как факторы определенного этапа развития в пространстве и времени жизненной истории устойчивых сущностей.
Фразеология физики тесно связана с материалистическими идеями XVII столетия. Но, даже, несмотря на предельную абстрактность физики, мы можем обнаружить, что в основе ее лежит органическая теория аспектов, которая была изложена выше. Прежде всего, рассмотрим любое событие в пустом пространстве, имея в виду, что термин "пустое" означает отсутствие электронов или какой-нибудь другой формы электрического заряда. Такое событие играет в физике три роли. Во-первых, оно служит местом для приключений энергии либо выступает как ее носитель либо как местоположение определенного потока энергии, но в любом случае энергия находится здесь либо как расположенная в пространстве и прослеживающаяся во времени, либо как поток, пронизывающий пространство.
В своей второй роли это событие есть необходимая связь в структуре передачи, благодаря которой характер каждого события изменяется в зависимости от характера других событий.
В своей третьей роли событие представляет собой возможность того, что произойдет с электрическим зарядом либо в результате деформации, либо в результате перемещения, если это, конечно, произойдет.
Если мы изменим нашу предпосылку, взяв событие, которое включает в себя часть жизненной истории электрического заряда, то анализ его трех ролей останется в силе, за исключением того, что возможность, воплощенная в третьей роли, теперь превратится в действительность. В этом превращении возможности в действительность мы обнаруживаем различие между пустыми и заполненными событиями.
Возвращаясь к пустым событиям, мы обнаруживаем отсутствие в них индивидуальности внутреннего содержания. Рассматривая первую роль пустых событий, являющихся носителем энергии, мы видим, что не суще
ствует индивидуального различия между индивидуальной частицей энергии, находящейся в состоянии покоя, и индивидуальной частицей энергии, являющейся элементом потока. Здесь мы имеем просто количественное определение энергии без индивидуализации в ней активности. Это отсутствие индивидуализации в еще большей степени заметно во второй и третьей ролях. Пустое событие является чем-то в себе, но оно не может реализовать стабильную индивидуальность содержания. Что касается его содержания, то пустое событие является одним реализованным элементом в общей схеме организованной активности.
Требуются некоторые уточнения, когда пустое событие служит сценой для передачи повторяющейся последовательности волновых форм. Здесь существует определенный образец, который остается постоянным в событии. Мы обнаруживаем здесь слабый след устойчивой индивидуальности. Но это является индивидуальностью без малейшего намека на оригинальность, так как это постоянство возникает только во включении события в более широкую схему структурирования.
Обращаясь теперь к изучению заполненного события, укажем, что электрон имеет определенную индивидуальность. Она прослеживается на протяжении всей его жизненной истории в различных событиях. Совокупность электронов, вместе с соответствующими атомными зарядами положительного электричества, образует тело, которое мы обычно воспринимаем. Простейшим телом такого рода является молекула, а совокупность молекул формирует такие материальные образования, как стул или камень. Таким образом, электрический заряд несет в себе признаки индивидуальности содержания, которая добавляется к индивидуальности события самого по себе. Эта индивидуальность содержания является сильной стороной материалистического учения.
Однако это заявление может быть так же хорошо объяснено в рамках теории организма. Когда мы смотрим на функцию электрического заряда, мы замечаем, что его роль состоит в том, чтобы отметить порождение структуры, передающейся в пространстве и времени. Это ключ к любой особенной структуре. Например, силовое поле любого события может быть сконструировано путем изучения приключений электронов и протонов или потоков энергии и ее распределения. Далее, электрические волны возникают в процессе колебательных движений этих зарядов. Таким образом, переданная структура может быть понята как поток аспектов в пространстве и времени, имеющий своим источником жизненную историю атомного заряда. Индивидуализация заряда происходит путем объединения двух характеристик: во-первых, продолжающейся идентичности его способа функционирования как основы для определения распространения образца; во-вторых, единства и непрерывности его жизненной истории.
Мы можем заключить, что органическая теория представляет собой именно то, о чем реально говорит физика, обращаясь к своим предельным сущностям. Мы также обратили внимание на полную бесполезность этих сущностей для физики, если они понимаются как всецело конкретные индивидуальности. Поскольку они рассматриваются физикой, постольку они являются движущимися относительно друг друга, но они не имеют реальности вне этой функции. Для физики не существует внутренней реальности.
Очевидно, что философия, имеющая в своей основе понятие организма, может быть выведена из учения Лейбница[2]. Его монады являются для него предельными реальными сущностями. Но он сохранил картезианские субстанции с определяющими их признаками, что, по его мнению, выражало предельные характеристики реальных вещей. В соответствии с этим для него не существовало конкретной реальности внутренних отношений. Он вынужден был придерживаться двух противоположных точек зрения. Одна из них предполагала, что реальная первичная сущность есть организующая деятельность, сводящая воедино составные части, так что это единство представляет собой реальность. Другая точка зрения сводилась к тому, что реальные первичные сущности являются субстанциями, которые несут в себе качественные признаки. Первая точка зрения основывалась на признании внутренних отношений, связывающих всю реальность. Вторая точка зрения несовместима с признанием реальности таких отношений.
Для того чтобы примирить эти две точки зрения, Лейбниц трактовал монады как сущности, не имеющие окон, а их свойства – как отражение универсума, упорядоченного божественной предустановленной гармонией. Эта концепция предполагала агрегат независимых сущностей. Он не отличат событие как единство опыта от устойчивого организма, важной чертой которого является стабильность, и от познавательного организма, выражающего возрастающую сложность индивидуализации. Он также не признавал многочисленных отношений, связывающих чувственные данные с разными событиями различными способами. Эти многочисленные отношения фигурировали у Лейбница как факты перспективы, но только при условии, что они являются чистыми качествами организующих монад. Трудности возникали из безоговорочного принятия идеи простого местонахождения как фундаментального для пространства и времени, а также из принятия идеи независимой индивидуальной субстанции как фундаментальной для реальной сущности. Единственная дорога, которая открывалась перед Лейбницем, напоминала тот путь, который до конца прошел Беркли (в превалирующей интерпретации его взглядов), а именно путь апелляции к Deus ex machina, при помощи которого можно было разрешить метафизические трудности. Подобно тому, как Декарт основал мыслительную традицию, которая в определенной степени обеспечила последующий контакт философии с наукой, Лейбниц основал альтернативную традицию, согласно которой предельные сущности являются способами организации. Эта традиция явилась фундаментом великих достижений немецкой философии. Кант размышлял по поводу этих двух традиций. Он был ученым, но школы, положившие в свою основу учение Канта, практически не оказали влияния на образ мышления ученых. Задачей философских школ современности должно быть объединение двух течений для выражения научной картины мира и преодоление посредством этого разрыва науки с утверждением нашего эстетического и этического опыта.