Трансцендентальная аналитика

Это исследование той части наших знаний, которая имеет источник в самом рассудке ("чистого" знания, в терминологии Канга), т.е. исследование априорных структур рассудка. В то же время "условием применения этого чистого знания служит то, что предметы нам даны в созерцании, к которому это знание может быть приложено" [4, с. 162]. Это очень важное обстоятельство. Все его значение выяснится для нас постепенно. Но уже сейчас обратим внимание на принципиальную особенность кантовской трактовки априорных структур мышления: они являются не столько готовыми истинами (как это было у Декарта), сколько принципами работы рассудка с данными чувственного опыта.

Трансцендентальная аналитика дает ответ на второй трансцендентальный вопрос: Как возможно чистое естествознание? Под "чистым" естествознанием подразумевается та часть науки о природе, которая не может иметь происхождения из опыта. Это, как уже объяснялось выше, всеобщие и необходимые суждения, т.е. законы науки (или законы природы). В любом реальном научном законе, конечно, априорная компонента перемешана с апостериорными. Однако сама форма закона, т.е. его качество необходимого и всеобщего суждения, опирается на априорные основания. Зрелая теоретическая наука отличается тем, что формулирует законы, а не просто индуктивные обобщения. Таким образом, получается, что сама форма научности связана с априорными структурами рассудка, и без них не может быть пауки (а могут быть в лучшем случае коллекции сведений).

Итак, естествознание исследует природу и формулирует ее законы. "Природа есть существование вещей, поскольку оно определено по общим законам" [5, с. 111]. В самом деле, ученый, подходя к изучению того или иного явления, заранее знает, что оно подчинено определенным регулярностям (хотя пока не знает, каким именно – на это и направлено его исследование), что изменения изучаемого явления имеют причину и скоррелированы с ней, что в природе ничто не возникает ниоткуда и не исчезает бесследно и т.п. Ученый исходит из того, что в природе дело обстоит именно так – иначе его исследовательская деятельность потеряла бы смысл. Итак, до всякого исследования познающий субъект подходит к природе как подчиненной некоторым общим законам. Такой подход не вытекает из опыта, напротив, он составляет условие возможности опыта и научного исследования. Получается, что рассудок априори предписывает природе, что она должна подчиняться некоторым законам. Это и имеет в виду Кант.

Но откуда у рассудка такая способность законодательства относительно природы? Если понимать природу как существование вещей самих но себе, то, как утверждает Кант, мы вообще не могли бы ее познать: ни

апостериори (поскольку опыт не дает знания с необходимостью), ни априори (поскольку вещи сами по себе не обязаны считаться с законами рассудка). Следовательно, природа – не вещь сама по себе, а явление. Она есть совокупность предметов возможного опыта.

Мы уже знаем, что опыт представляет собой результат синтетического связывания данных чувственности благодаря априорным формам, заложенным в самом познающем субъекте. В трансцендентальной аналитике мы узнаем, сколь сложным является процесс синтетического связывания, благодаря которому возникает тот опыт, который только и может быть положен в основу научного познания.

В самом деле: опыт есть нечто, имеющее объективнуют.е. интерсубъективную – значимость. Это означает следующее: "Чему опыт учит меня при определенных обстоятельствах, тому он должен учить меня всегда, а также и всякого другого" [5, с. 117]. Разумеется, нормальный человеческий опыт, а также научный опыт должен обладать этим свойством. Только оно и делает опыт объективным, т.е. опытом, в котором мы имеем дело с некоторым объектом. А теперь посмотрим, какие нетривиальные философские выводы можно извлечь из этого признания.

Итак, в нормальном опыте мы имеем многообразие чувственных впечатлений, но они воспринимаются как свойства объекта или как взаимодействия самих объектов. Вот примеры Канта. "Когда мы говорим “комната теплая” или “сахар сладкий”, то эти суждения имеют лишь субъективную значимость. Это для субъекта восприятие комнаты связывается с ощущением тепла. Кому-то другому та же комната может показаться холодной. Но если мы наблюдаем, что воздух упруг, то считаем, что свойство упругости присуще самому воздуху. Здесь связь между восприятиями "подчинена условию, которое делает ее общезначимой, т.е. я хочу, чтобы и я, и всякий другой необходимо связывали всегда эти восприятия при одинаковых условиях" [5, с. 118].

Следовательно, опыт может иметь объективное ОГЛАВЛЕНИЕ, только если в него привносится нечто деятельностью связывания. Эту деятельность и осуществляет рассудок. Мы ее не замечаем, но ее не может не быть. В самом деле – органы чувств дают многообразие разрозненных чувственных впечатлений: зрительных, слуховых, тактильных и пр. А в нашем опыте все это связано так, что мы имеем восприятие определенных целостных объектов и их свойств и отношений. Следовательно, в опыте мы воспринимаем больше, нежели нам могут доставить органы чувств. Опыт получает единство и упорядоченность, приобретает объективную значимость благодаря деятельности рассудка, ибо отдельные органы чувств дают только отдельные последовательные восприятия. Итак, опыт есть совместное произведение чувств и рассудка. Тем самым, противопоставление рационализма и эмпиризма окончательно теряет смысл. Чувства дают ощущения, рассудок же беспрестанно выносит суждение о них тем, что подводит ощущения под чистые понятия рассудка, или категории. Категории не могут следовать из опыта, ибо они сами есть условие всякого опыта. Категории – это "понятия о предмете вообще, благодаря которым созерцание (предмета) рассматривается как определенное с точки зрения одной из логических функций суждения" [4, с. 1891, тогда как сам рассудок представляет собой способность априори связывать и приводить многообразие наших представлений к единству.

Без такого единства не было бы нормального опыта, составляющего основу и для научного исследования природы. Мы привыкли считать, что это единство опыт приобретает сам собой, за счет того, что в опыте на нас действуют цельные предметы или явления, единая природа и т.п. Кант же показывает, что это единство коренится в субъекте. Оно возникает благодаря основополагающей трансцендентальной структуре, присущей познающему субъекту.

Итак, мы установили, что опыт нс есть простая совокупность восприятий. Кант приводит такой пример: "Когда солнце освещает камень, он становится теплым; это суждение есть не более как суждение восприятия и не содержит никакой необходимости: как бы часто я и другие это ни воспринимали, восприятия обычно связаны таким образом. Если же я говорю: солнце нагревает камень, то здесь мы кроме восприятия имеем еще рассудочное понятие причины, необходимо связывающее с понятием солнечного света понятие теплоты, и синтетическое суждение становится необходимо общезначимым, следовательно, объективным и из восприятия превращается в опыт" [5, с. 119].

На этом примере мы увидели одну из априорных категорий рассудка: причинность. Вспомним доводы Юма о том, что опыт не может дать нам знание причинной связи. Юм приходит к утверждению, что наша идея причинности обусловлена всего лишь нашей психикой. Кант не может принять такой вывод. И он отчасти соглашается с Юмом, отчасти поправляет Юма, постулируя, что познающий субъект обладает априорной категорией причинности. Рассудок упорядочивает и организует опыт, как бы вставляя неопределенное многообразие чувственных впечатлений в рамку этой категории. Тем самым, Кант, как и Юм, не берется утверждать, что причинность присуща вещам самим по себе. Однако его позиция отличается от юмовской тем, что он со всей определенностью утверждает: причинность присуща объектам нашего опыта. Благодаря этому Кант может защищать объективный характер научного знания, базирующегося на принципе причинности. Но это достигается благодаря тому, что объект рассматривается как результат конструирующей деятельности трансцендентального субъекта. Трансцендентальный субъект – это не то же, что отдельный эмпирический субъект, т.е. реальный человек. Это, так сказать, закон организации опыта, присутствующий в каждом эмпирическом субъекте; благодаря наличию такого закона, опыт одного человека согласуется с опытом другого, и возможна наука, принадлежащая всему человечеству.

Трансцендентальный субъект конструирует объект, исходя из данных чувственности, в которых ему являет себя вещь сама по себе. Таким образом, объекты мышления являются продуктами самого мышления, хотя за ними и стоит вещь сама по себе. Кант подробно анализирует этот процесс, называя его продуктивным синтезом воображения. Данные восприятия подводятся под априорные категории, которых Кант выделяет 12.

Среди них, помимо причинности, назовем категории единства, множественности, реальности, субстанции, возможности, необходимости.

Априорные категории функционируют как правила для соединения представлений в сознании. В силу этого, естественно, категории становятся необходимыми чертами объективного мира. "Категории суть понятия, априори предписывающие законы явлениям, стало быть, природе как совокупности всех явлений" [4, с. 212]. Поэтому рассмотрение системы априорных категорий подводит к теме всеобщих и необходимых законов природы: "Основоположения возможного опыта суть вместе с тем всеобщие законы природы, которые могут быть познаны априори" [5, с. 124]. Поэтому анализ категорий приводит к ответу на второй трансцендентальный вопрос: как возможно чистое естествознание? Ответ состоит в том, что оно возможно, во-первых, потому, что изучает явления, а не вещи сами по себе, а во-вторых, потому, что априорная, присущая самому познающему субъекту система категорий объясняет "то систематическое, что необходимо для формы науки" [5, с. 124].

Следует обратить особое внимание на этот момент: научное познание невозможно без определенной системы. Независимо от конкретного содержания, существует определенная форма научности, которую и стремится описать Кант. Она не может быть случайным результатом простого наблюдения природы. Если бы дело обстояло так, как представлял себе, например, Бэкон, то было бы совершенно необъяснимым и неожиданным, что все многообразие данных опыта укладывается в простые и точные, сформулированные на математическом языке системы законов. Даже более того: эти законы никогда бы и не появились, потому что опыт может подсказать их только тому исследователю, который заранее убежден в их возможности и ищет их.

Априорные категории по Канту – это формы мысли. Они приобретают объективную реальность только в применении к данным созерцания и теряют всякое значение, если отделить их от предметов опыта и соотнести с вещами самими по себе, которые не могут быть даны в опыте. Мы можем только мыслить о таких вещах, составить себе их идею. Поэтому Кан г в данном контексте называет вещи сами но себе ноуменами. Важно понять, что категории неприменимы к ноуменам. Они применимы только к тому, что может быть предметом возможного опыта. Тем самым, мы опять приходим к теме границ познания, которую фиксирует Вперед схема:

Мир явлений

Мир вещей самих по себе

Познаваем

Непознаваем

Находится в пространстве и во времени

Ничего не известно относительно того, существуют ли в этом мире пространственно-временны́е отношения

Подчиняется законам природы

У нас нет оснований переносить законы природы на вещи сами по себе

Детерминистичен

У нас нет оснований считать этот мир детерминистическим; возможно, что в нем есть свобода