Традиционные праздники и обряды

Жизнь земледельца зависела от природы, и потому еще в глубокой древности появились обряды, целью которых было обеспечить плодородие земли, хороший приплод домашнего скота, семейное изобилие и благополучие. Время совершения обрядов совпадало со сроками полевых работ.

С течением времени земледельческий календарь причудливо переплелся с календарем христианских праздников:

• Зимние святки – с 25 декабря по 6 января (по старому стилю);

• Рождество – 25 декабря;

• Святые вечера – с 25 декабря по 1 января;

• Васильев день – 1 января;

• Страшные вечера – с 1 января по 6 января;

• Крещение – 6 января;

• Масленица – восьмая неделя перед Пасхой;

• Весенне-летние праздники;

• Сороки – 9 марта, весеннее равноденствие;

• Пасха – первое воскресенье после первого весеннего новолуния (обычно между 22 марта и 25 апреля);

• Егорьев день – 23 апреля;

• Летние святки – русальская, или семицкая, неделя, седьмая неделя после Пасхи;

• Семик – четверг на русальской неделе, седьмой после Пасхи;

• Троица – воскресенье на русальской неделе, седьмое после Пасхи;

• Аграфена Купальница – 23 июня;

• Иван Купала – 24 июня – праздник, соединивший в своем названии православие – Рождество Иоанна Предтечи – и язычество – Купалу;

• Петров день – 29 июня.

В каждый из праздников совершались определенные обрядовые действия и пелись приуроченные к нему песни. Цель всех обрядов и песен была одна – способствовать жизненному благополучию крестьян.

Говоря о праздниках, отметим две основные их черты: мировоззренческий аспект и коллективный характер.

Уклад жизни земледельца определялся, прежде всего, сменой времен года, где главными ориентирами были летний и зимний солнцеворот, весеннее и осеннее равноденствие, а также сезонные изменения в природе. Переход от одного этапа к другому отмечался уже упомянутыми календарными праздниками: Святки, Масленица, семицко-троицкие празднества, Ивана Купалы. Между ними в каждом цикле имелся ряд небольших земледельческих праздников.

Заметим, что календарные праздники были "не просто эмоциональной разрядкой после трудовых будней, а своеобразным итогом прожитого отрезка времени и одновременно подготовкой к следующему. И то и другое осуществлялось через определенные обряды и ритуальные действия... В центре календарных праздников – мотивы продолжения человеческого рода, плодородия земли, плодовитости скота, птиц.

Крестьяне в большинстве своем даже в конце XIX в. плохо понимали причины явлений природы, смены времен года; их представления о причинно-следственных связях были не такими, как сегодня. Так, приход весны они объясняли прилетом птиц и, желая приблизить это время, обращались к жаворонкам, ласточкам с просьбой вернуться в родные края, выпекали фигурки птиц, подражали птичьему щебетанию. Земледелец считал, что зимой земля засыпала, а в начале лета была беременна урожаем, страдала (отсюда, возможно, "страда"), рожая хлеб, лен (отсюда "урожай").

Украшаясь цветами и листьями, земледелец, возможно, надеялся тем самым пробудить землю, чтобы она покрылась зеленью; катаясь зимой на санках, а весной раскачиваясь на качелях, он верил, что чем дальше прокатится и чем выше раскачается, тем выше поднимется летом лен и лучше взойдут хлеба. Выпекая печенье в виде домашних животных и съедая его, люди верили, что способствуют приплоду скота. Яйца, зерна символизировали новую жизнь, пробуждение природы, земли, поэтому поедание яиц в поле перед началом сева или при нервом выгоне скота, катание яиц с горки должны были вызвать плодородие земли, обеспечить сохранность скота. Обряд сжигания чучел (Масленица) символизировал смерть зимы и весеннее возрождение природы.

Крестьянин был уверен, что особой силой воздействия на природу обладает слово. Поэтому мы находим в обрядовых текстах много повелительных обращений: "Покров-батюшка, покрой землю снежком, а меня женишком", "Жаворонки, летите, весну красну принесите!". Воздействие слова усиливали песни, музыка, ритмические пляски, обязательные в обрядовых действиях.

С магией слова были связаны и особые обрядовые песни об изобилии, довольстве – они призывали эти блага в реальную жизнь. В песнях-пожеланиях, величальных воспевались невероятное благополучие, идеальные семейные отношения. С ними обходили дворы колядовщики на святках, во время Масленицы, первого выгона скота. "Выполняющие такой обход выступали не скромными просителями-нищими, а коллективом людей, совершающих магический обряд, который должен был вызвать желаемое в будущем". Поэтому ватага колядовщиков не просила смиренно и покорно, а требовала угощения.

Праздники справлялись в различных местностях неодинаково; каждая губерния, деревня придерживались своего набора и последовательности элементов празднования; различным был их песенный репертуар, игры, шутки, но основной смысл сохранялся.

Среди русских народных праздников следует выделить молодежные, так как они являлись не только самостоятельными видами свободного времяпровождения, но были обязательными элементами всех празднеств.

Особенность молодежного досуга состояла в том, что обычно гулянья молодежи не были просто времяпровождением, но тесно связывались с трудом, отражая его последовательность в соответствии с природными циклами. В ходе молодежных праздников фактически шла передача от поколения к поколению представлений об окружающем мире, опыта, навыков труда, нравственных норм и эстетических вкусов.

Обязательной частью почти всех летних народных праздников являлся хоровод. Он зародился на Руси еще в дохристианский период и имел магический смысл – воздействовать с помощью песен, особых игр на Хороса – солнечное божество, вызвать его расположение. Целью же такого воздействия было стремление вырастить и сохранить урожай. Девичьи хороводы также должны были способствовать достижению этой цели, так как символизировали насыщение жизненной силой природы. Земля-кормилица и растущие на ней злаки как бы получали новую энергию от девичьего тела: "Где девки прошли, там ржи густы, умолотисты". Игрища с громким смехом, обрядовой эротикой, песнями о любви и молодости, проводимые в период бурного роста хлебов и трав, считались средствами подражательной магии для природы и также имели своей целью помощь земле.

От солнца зависела вся жизнь природы и человека. Возможно, поэтому сама форма гулянья – круг – и его название "хоровод" связаны с солнечным божеством и солнечными (солярными) знаками. Хоровод не был только движением молодых по кругу с песнями и плясками, это был и целый ритуал со своими правилами и запретами для участников, и представление для тех, кто пришел на него посмотреть. Он проводился в весенне-летний период (зимой редко) и в основном молодыми девушками; девочки начинали ходить в хоровод с 10–12 лет, парни примерно с 12–13 лет. Младшие допускались в хоровод чаще как зрители, они должны были рано уходить домой и участвовали не во всех действах. Приходили посмотреть на хоровод и крестьяне старшего поколения, и совсем маленькие дети.

Хороводы водили но праздникам (Пасха, Семик, Иван Купала и др.) и в будни, днем или вечером; были они только для молодых незамужних женщин и девушек или смешанными. И даже в последнем случае костяк хоровода составляли девушки; участвовали в хороводах и молодые замужние женщины. Возглавляла и направляла хоровод самая бойкая, бедовая и умелая молодая женщина. Она не только вела весь хоровод, но одновременно обучала искусству его проведения как участников, так и наблюдавших за действом детей.

Смешанные хороводы были будничными и праздничными. В праздничном часто бывало так: сначала молодые люди брались за руки, с песней проходили под специально натянутыми поясами и становились в круг, в центре которого музыканты играли на дудках. Девки и молодайки, взявшись за руки, поджав губы и выпрямившись, вытаптывали ногами в такт музыке, а несколько парней выплясывали перед ними, поводя платочком, покрикивая и пронзительно свистя.

Часто хоровод проходил с гармошкой и балалайкой, а в более давние времена – с жалейкой, рожками, дудочками, на которых играли парни. Плясуны и плясуньи имели большой успех у сверстников и ценились в хороводе особенно.

При хороводе проводились подвижные коллективные игры, часто сопровождаемые речитативом; в них охотно принимали детей. Эти динамичные игры включали в себя бег и борьбу по определенным правилам, в них ценились подвижность и быстрота реакции.

Хороводы при всем их сходстве имели и свои отличия, связанные с порядком их вождения, репертуаром песен и плясок, игр и т.д. Формы проведения хороводов были самыми разнообразными, в каждой местности со своими особыми элементами: где-то внутри большого круга возникал еще один; где-то шли хороводом по деревне с песнями, часто плясали внутри круга или там же пары разыгрывали сцены, заканчивавшиеся поцелуем, и т.п. Были и свои правила поведения, свои запреты (например, в некоторых местах не разрешались поцелуи в хороводных играх, а в других их было множество).

Старшие к молодежным хороводам относились одобрительно, хотя пляску часто осуждали, считая ее грехом. Хороводные песни – предмет особого внимания, так как без них хоровода не было. Среди них можно выделить:

• песни аграрной тематики, плясовые, игровые, т.с. те, с которыми разыгрывалась последовательность сельскохозяйственных работ ("А мы просо сеяли...", "Сеяли мак, мак...", "Выходили красны девушки", "Заюшка" и др.);

• песни брачной тематики – о выборе жениха и невесты, – проигрывавшие отдельные элементы свадьбы, отношения свекрови и невестки и т.д. Обычным было сочетание этих двух видов песен.

Песни могли содержать настоящие сельскохозяйственные наставления:

– Научи-ка меня, мать, научи-ка меня, мать,

Как пашню пахать, как пашню пахать.

– Да вот эдак, дочь, да вот эдак, дочь.

Да вот эдак, доченька моя,

И еще эдак, голубушка!

Далее в песне рассказывалось обо всем цикле выращивания и обработки льна: "Научи-ка меня, мать, научи-ка меня, мать, как леи рассевать, как лен рассевать", потом: "как лен-то полоть", "как лен-то брать", как молотить, как лен стелить, толочь, мыкать, как основу сновать, ткать, холсты белить. И все ответы матери сопровождались показом того, как нужно работать, а участники хоровода повторяли ее действия.

Или еще подобная песня – "Кто с нами пашенку пахать".

– Кто с нами, кто с нами

Пашенку пахать,

Кто с нами?

– Мы с вами, мы с вами

Пашенку пахать.

Мы с вами!

И описывался весь цикл выращивания хлеба: "жито рассевати", "жито косити", вязати, возити, а потом – молотити, пиво варити, сына женити.

А в песне брачной тематики речь обычно шла о том, какую девушку нужно брать в жены, и для девушки это был перечень желательных для невесты качеств.

– На улице, мамонька, девок караван,

А я у тебя, мамонька.

Холост, не женат.

– Женю, женю, дитятко.

Женю, государево мое.

Возьму, возьму, дитятко.

Возьму я поповскую дочь.

– Поповская дочь, матушка,

В поле не работница со мной...

В ломе не заменушка тебе.

<...>

– Женю, женю, дитятко.

Женю, государево мое,

Возьму я господскую дочь.

– Господская дочь, матушка,

В поле не работница со мной...

И тогда последний куплет:

Возьму, возьму, дитятко.

Возьму я крестьянскую дочь.

Крестьянская-то дочь, мамонька,

И в поле работница,

И тебе заменушка.

Что давал хоровод подрастающему человеку? С раннего возраста наблюдая за ним, а затем, постепенно втягиваясь в его действо, он получал, прежде всего, уроки общения с людьми в коллективе, осваивал половозрастные роли. Нужно было действовать, вести себя так, чтобы быть в ладу с остальными, не задевать интересов других, уметь уступить (например, первенство), подчиниться общему ритму и правилам.

Робкий, застенчивый ребенок смелел в хороводе, мог проявить свою активность и способность к пению, к пляске, сценический дар, а значит, стать более раскованным, открытым для общения, приобрести признание других участников игрищ. В процессе непринужденного общения дети и подростки неосознанно, благодаря примеру и собственной активности, перенимали определенные образцы поведения взрослых.

И хотя хоровод затевался не для воспитания детей, он был, тем не менее, учительным. И ритуальные песни, сценки, предназначенные совсем не для детей, оказывали на них значительное воспитательное воздействие.

Хоровод раскрывал перед детьми целый мир: рассказывал и показывал им, как живет природа, как трудится человек, какие взаимоотношения связывают их родственников, как ведут себя люди в разных ситуациях, и многое другое. Ребенок, даже не включаясь еще в трудовую деятельность, именно в хороводе узнавал, как пашут и сеют хлеб, как выращивают лен; узнавал о повадках некоторых животных и птиц, например о том, что воробей вредит урожаю, склевывая зерно. Из песен на брачную тему он узнавал об обязанностях мужа и жены, о взаимоотношениях свекрови и невестки и т.д. Это была своеобразная школа, готовившая ребенка к будущей семейной жизни.

В хороводных песнях персонажи часто предстают в иносказательной форме: голубок, заинька, воробей – это и реальные герои, и символы; за символичными действиями угадывался подтекст, иносказание; символические ситуации иллюстрировали счастливые или печальные стороны жизни. Дождь, вихрь, зловещее пение птицы связывались с разлукой, тоской, изменой, смертью. И наоборот, радостное пение птиц, сияние солнца, совместная еда, преодоление водной преграды говорили о счастье, любви, здоровье. Песенная символика была разнообразна: горемычная кукушка, увядающий лес, белая лебедушка, ясный сокол и т.п. Она настраивала на определенный душевный лад, вызывая те или иные чувства. Песни, таким образом, развивали эмоциональную сторону личности, учили сострадать и радоваться.

Хоровод преподносил детям и уроки этикета: что делать позволяется, а что нет; как вести себя в определенной ситуации (например, девушке – на смотре невест и в пляске); как обращаться к людям ("прости, друг мой, прости", "поглядите-ка, люди добрые...", "уж вы, милые девушки мои...", "скажи, Таня, Танюшка...", "Катеиька-душа...", "мнс-то батюшка наказывал: ты, дитя мос, дитятко...", "уж ты, батюшка, свекор мой...").

Огромна роль хоровода в эстетическом воспитании детей: уже с малых лет они запоминали множество песен и могли исполнять их вместе, овладевали искусством пляски, сценического перевоплощения; учились различать прекрасное и безобразное. Хоровод давал большой простор творчеству и развитию индивидуальности. Готовясь к нему, дети усваивали, какой должна быть праздничная одежда, девочки сами ее и изготавливали, проявляя при этом эстетический вкус и фантазию.

В песнях, сценках, речитативе обращала на себя внимание особая мелодичность, ласковость речи, наполненность ее своеобразной лексикой. Даже там, где повествуется о недовольстве, возмущении, нет гневных слов и выражений. Эта особенная речь была отражением русского великодушия, воспитываемого с детства.

Игры развивали физически, крепили, чувство коллективизма и взаимозависимости; в сочетании с речитативом они бодрили, поднимали настроение.

Значение хоровода для воспитания трудно переоценить, но самое главное его достоинство в том, что он способствовал социализации ребенка, постепенному вхождению его в социум, обогащая необходимыми знаниями, умениями и навыками.

В праздники осенне-зимнего периода (капустки, Святки и др.) и в обычные дни проводились посиделки – одна из форм общения молодежи. Собирались либо в одной избе постоянно, договорившись с хозяином об условиях ее предоставления, либо переходили из одной в другую поочередно. Девушки начинали ходить на посиделки с 14–15, парни с 16–17 лет. Обычно там соединялись работа и развлечения; но были посиделки и только развлекательные или только трудовые (например, во время различных праздников или постов).

Девушки приносили с собой прялки или пяльцы для вышивания, либо шитье, а парни плели лапти, вили веревки; продолжались сборища до полуночи, а то и позже. Парни высматривали невест.

Бывальщины и небывальщины, сказки, шутки-прибаутки, загадки – много всего было на посиделках. Были и двусмысленности, нескромные остроты и шутки, заигрывания, которым девушки пытались сопротивляться. В некоторых местностях парень после посиделок мог переночевать в одной постели с девушкой, и это не осуждалось, но интимная близость была исключена. Девушка сама блюла свою честь, а если оказывалась обесчещенной или оставалась с внебрачным ребенком, ей жилось очень трудно: ее сторонились и осуждали. Поэтому самые дерзкие шутки парней находили у девушки отпор, заставляя всегда помнить о своем поведении, но ухаживания все же были открытыми.

Праздничные посиделки собирались без работы, только для веселья; на них приходили и подростки, и взрослая молодежь, молодые вдовы и солдатки.

На дневные посиделки обычно собирались девочки с 8–9 лет и пряли. Приносили с собой лучину, а хозяйке избы – гостинец: хлеб или кусок пирога. Однообразная работа скрашивалась игровыми приемами. Например, тянет пряха нитку и говорит, что, мол, я к Степановым пошла, потом еще к кому. Сообщая вслух, из какой избы в какую пошли, "проходили" всю улицу из конца в конец. "Ты вот так, нитка за ниткой идешь, будто по деревне, а подружка тебя догоняет, ты поторапливаешься, так время-то и проходит". Скрашивало трудную работу и ожидание предстоящих игр и развлечений. Играли в подвижные игры – "клетки" и "уголки", "лягушки". Играли и в куклы. Идет девочка на посиделки – в одной руке прялка, в другой – повозочка с куклами. Так утомительная работа проходила среди ровесниц веселее.

Конечно, на посиделках, как правило, работали, обменивались опытом, совершенствовали умения и навыки. Но в то же время это была форма занимательного и привлекательного досуга, где узнавали новые песни, где каждый мог проявить свою индивидуальность, где, наконец, девушка и парень присматривали себе пару. Посиделки были любимым времяпровождением молодых, их ждали и охотно посещали.