Толкование и исполнение завещания

Толкование завещания представляет собой, если несколько перефразировать мысль В. А. Белова, процесс выяснения воли лица, выраженной им в завещании[1]. Правовая задача и цель толкования завещания заключаются в реальном обеспечении осуществления посмертной воли наследодателя. Толкование завещания позволяет наиболее точно выполнить завещательные распоряжения и тем самым гарантировать права наследников по завещанию и по закону, других лиц, чьи права основаны на завещательном отказе или завещательном возложении, или на праве общей собственности на объекты завещательных распоряжений и пр. В литературе высказано мнение, что сама надобность в толковании завещания "проистекает из возможного несоответствия или противоречия между намерениями и словами, в которых они выражены... Посредством толкования завещания устраняются неясности и противоречия в содержании завещания, препятствующие его исполнению"[2]. К. Б. Ярошенко пишет по этому поводу, что "как бы ни был формализован порядок совершения завещания, не исключены случаи, когда воля завещателя изложена в нем недостаточно четко, в результате чего создается неопределенность или двусмысленность в содержании завещания... В этих случаях с целью определения действительной воли завещателя допускается толкование завещания".

Как видно из приведенных высказываний, по мнению цитированных авторов, толкование завещания может иметь место или даже допускается (!) только тогда, когда субъекту толкования неясно ОГЛАВЛЕНИЕ последней воли умершего. Спрашивается: а что же собой представляет тот умственный процесс, протекающий в сознании толкователя, результатом которого является вывод о том, что распоряжения завещателя абсолютно ясны? Думается, что отрицать тот очевидный факт, что процесс этот и является толкованием завещания, нет нужды. Подчеркнем в связи с этим еще раз, что толкование завещания — это уяснение воли завещателя, осуществляемое указанными в законе субъектами всякий раз, когда открывается наследство по завещанию и встает вопрос о возможности исполнения соответствующих распоряжений об имуществе, а не только в случае неясности текста документа, учиненного наследодателем. Как верно отмечает В. А. Белов, "ясность" и "неясность" применительно к юридической герменевтике — понятия крайне субъективные, неопределенные и оценочные[3]. Само собой, что необходимость толкования завещаний особенно остра в случаях, если оставлено два и более завещания и требуется устранить обнаруженные в них противоречия, исходя из того, какие из завещательных распоряжений отменены или изменены, какие — сохранили значение действующих, либо в случаях, если предъявлены требования о признании недействительным завещания в связи с допущенными нарушениями порядка его составления или удостоверения, либо в случае, если представленный в качестве завещания документ вызывает сомнения как соответствующий свойствам завещания, и др.

Субъектами толкования завещания в законе (ст. 1132 ГК РФ) названы нотариус[4], исполнитель завещания и суд. Нотариус или иное удостоверяющее завещание лицо осуществляет толкование уже на той стадии, когда представленный для удостоверения документ является проектом завещания. В соответствии со ст. 54 Основ законодательства о нотариате нотариус обязан разъяснить смысл и значение представленного проекта сделки, в частности завещания, и проверить, соответствует ли его ОГЛАВЛЕНИЕ действительному намерению субъекта сделки и не противоречит ли оно требованиям закона. Если смысл отдельных распоряжений завещания не вполне ясен или противоречит другим распоряжениям, нотариус обязан рекомендовать завещателю устранить недостатки текста завещания, разъясняя правила наследования и предупреждая о последствиях совершаемых в нотариальном порядке действий, что вытекает из обязанностей нотариуса, предусмотренных ст. 16 Основ законодательства о нотариате. Если по результатам толкования проекта завещания нотариус приходит к выводу об отсутствии формальных и содержательных его пороков, текстуальных неточностей и пр., то данный вывод получает объективацию в удостоверении завещания. Несогласие завещателя с толкованием проекта завещания нотариусом и отказ в удостоверении завещания дают право завещателю обжаловать действия нотариуса в суде или обратиться к другому нотариусу.

На стадии исполнения завещания и выдачи свидетельства о праве на наследство нотариус в соответствии со ст. 73 Основ законодательства о нотариате знакомится с текстом завещания для решения вопросов о характере распоряжений, составе завещанного наследственного имущества, круге наследников по завещанию, круге лиц, имеющих право на обязательную долю в наследстве, и др. — осуществляет толкование завещания в собственном смысле слова. Указанный процесс находит свое объективное выражение в документально оформленных действиях нотариуса: выданном свидетельстве о праве на наследство по завещанию и по закону, письменном мотивированном отказе нотариуса от совершения нотариальных действий. Естественно, что такой отказ может быть также обжалован в суде.

Применительно к судебному толкованию завещания необходимо заметить следующее. Как указывает Т. Д. Чепига, толкование завещания судом осуществляется в процессе рассмотрения исковых требований или иных заявлений, связанных с наследственными правоотношениями. Толкование завещания необходимо для юридической чистоты основания, порождающего права определенных лиц на наследство либо устраняющего определенных лиц от наследства. Поэтому толкование завещания, являющееся условием признания права наследования либо отказа в праве на наследство, может осуществляться судом только в исковом производстве по делу о признании права на наследство. Следовательно, нельзя возбудить отдельное производство по делу о толковании завещания, обособленное от производства по иску о праве на наследство по закону или по завещанию[5].

Указанный автор, анализируя один судебный казус, полагает, что следовало бы признать ошибочным решение районного суда об установлении юридического факта принадлежности определенному лицу завещания, в котором было неправильно указано полное имя наследника по завещанию, которым заявитель считает себя. Суд, давая толкование завещания, принял во внимание, что допущено лишь несовпадение имени наследника в завещании и в его официальных личных документах при правильном указании фамилии и отчества наследника, что наследник по завещанию являлся известным единственным родственником наследодателя, между которыми поддерживались постоянные личные связи. Само толкование завещания, данное судом, не может вызвать возражений. Однако дело следовало рассматривать в порядке искового производства и выносить решение по иску лица, считающего себя наследником по завещанию, о признании за ним права на наследство. Завещание — это и юридический факт, и документ. Однако завещание не может принадлежать указанным в нем наследникам, но порождает их права на наследство, признание которых при необходимости может стать предметом исковых требований. Источником умозаключений при толковании завещания является исключительно само завещание, составленное из слов и выражений, образующих его текст. Никакие другие документы, как то: переписка, дневники, сохранившиеся наброски и варианты проекта завещания, заявления в государственные органы (например, о регистрации по месту жительства "будущего наследника"), никакие свидетельские показания относительно намерений завещателя, их характера, личных связей и обстоятельств жизни завещателя, его взаимоотношений с наследниками и другие не могут служить дополнительной информацией для выводов о смысле завещания[5]. Нельзя согласиться с тем, что "какие-либо пробелы, неясности, неточности" завещания "подлежат восполнению или устранению путем толкования завещания и учету других, имеющих существенное значение для установления предполагаемой воли завещателя обстоятельств"[7]. Такой подход оправдывает свободную подмену воли завещателя волей толкователя завещания, что не соответствует назначению завещания и позиции закона.

Для установления воли завещателя необходимо прежде всего выяснить буквальное значение слов и выражений, содержащихся в тестаментарном документе (ст. 1132 ГК РФ). Это и понятно — субъект толкования завещания имеет дело не с чем иным, как с текстом — набором словосочетаний, выраженных на том или ином языке. Следовательно, "исходным материалом" при толковании завещания являются те лексические значения, которые обычно имеют данные слова и словосочетания в этом языке. Это приобретает особое значение в связи с совершением закрытых завещаний, в которых завещатель мог использовать слова и выражения, относящиеся к словарному фонду местного диалекта. По мысли законодателя, буквальный смысл завещания и составляет ту цель, которую должен преследовать толкователь — при неясности значения того или иного положения завещания он должен обратиться к иным его положениям, установить смысл завещания в целом, чтобы уяснить именно буквальный смысл неясного тезиса тестаментарного текста. Именно такая — абсолютно верная — мысль заложена в упомянутой выше статье ГК РФ. Уяснение смысла завещания в целом выступает основой и итогом понимания отдельных элементов текста — слов, терминов, выражений, логических связей между ними, что позволяет найти единство и согласованность всех распоряжений и условий, составляющих ОГЛАВЛЕНИЕ завещания, и придает целостность толкованию завещания. Иными словами, необходимо выяснить не то, что, вероятно, хотел сказать завещатель, а то, что он сказал. Особенности толкования завещания связаны с пониманием индивидуальности завещателя и завещания, своеобразия обстоятельств и условий, в которых сформировалась воля завещателя, поэтому ни типичные по содержанию распоряжения, ни известные обыкновения, ни разумно понимаемые намерения завещателя не могут служить путеводителем при толковании завещаний. В связи с этим в литературе правильно указывается на недопустимость расширительного или ограничительного толкования завещаний[8]. Однако законодатель, конструируя правила ст. 1132 ГК РФ о толковании завещания, впал (смеем надеяться, не по умыслу) в противоречие с самим собой, указав, что цель, достигаемая посредством толкования, состоит в обеспечении наиболее полного осуществления предполагаемой (!!!) воли завещателя. Подчеркнем еще раз, что завещание толкуется для выяснения (а в дальнейшем — и осуществления) подлинных, истинных, реальных намерений лица, завещание учинившего.